Мы сели перед этим дымящимся очагом. Я рассказала Майре, что мама с отцом, пытаясь ее спасти, ходили к отцу Джилли и Линчам. — Однако… — Я умолкла. — Однако что? — спросила Майра. — Они… ну, в общем… — Что, закрыли на это глаза? — спросила она.?— А почему бы и нет? Лендлорды уже много поколений используют девушек подобным образом, и сейчас все это вообще было замечено только потому, что Мерзавцы Пайки заявили свои права на меня прилюдно, на улице, у всех на глазах. Я не могла сказать Майре, что Тесси Райан твердила, и хор ее подпевал, будто она пошла туда добровольно, и что отец Джилли поверил им. — Сегодня я уйду домой вместе с тобой,?— сказала она. — Майра, я так рада! А они тебя не хватятся? — Не хватятся. Молодой капитан убыл в свой полк, старый майор на Рождество и Новый год останется в Дублине. Ну а госпожа… Пойдем со мной, познакомишься с госпожой. Майра повела меня через какие-то комнаты, беспорядочно уставленные столами и стульями,?— настоящий meascán, кавардак. Похоже, должный порядок был только в столовой, где стояли квадратный стол и большой буфет. — Смотри.?— Майра указала на рисунок, висевший в раме на стене. Я прочла подпись под ним: «Ирландский Франкенштейн». Это была карикатура, на которой Дэниел О’Коннелл был изображен безумным волшебником, вызывающим к жизни монстра с подписью «Пэдди»[33] — с лицом обезьяны, рогами на голове и торчащей из обезьяньих губ глиняной трубкой. — Это страница из журнала «Панч»,?— сказала Майра.?— Майор Пайк показывает его всем своим гостям и начинает рассуждать о том, что О’Коннелл будит дикарей, то есть нас. — Нас? — Нас — ирландцев, обезьян. Онора, у старого майора Пайка тут на обеде был один профессор, который долго распространялся о том, что ирландцы — вообще неполноценные люди. Потом они позвали со двора Тэдди, конюха. Этот профессор взял мерную ленту, измерил у Тэдди расстояние от лба до подбородка и заявил, что тут какое-то неправильное количество дюймов и что Тэдди ближе к горилле, чем к человеку. — С ума сойти,?— фыркнула я и засмеялась над такой глупостью. — Это совсем не смешно, Онора. Вот такие разговоры мне приходится здесь выслушивать.?— Но внезапно она прыснула.?— Видела бы ты выражение лица бедняги Тэдди, когда этот профессор рассуждал тут о дюймах, дюймах с четвертью, углах и плоскостях. Я отвернулась от рисунка. — Подумать только, что все это было в журнале и люди платили деньги за такое.?— Я покачала головой.?— Ну ничего, наш Отважный Дэн[34] еще отплатит им той же монетой, вот увидишь. Я следовала за Майрой еще через целый ряд темных комнат, в которых пахло сыростью, потом вверх по винтовой лестнице и по коридору в спальню, освещенную керосиновой лампой. — Госпожа, к вам тут пришли. Сара Пайк, жена старого майора и мать капитана Роберта, лежала, вытянувшись, на диване, и храпела. Платье ее свисало по бокам до пола, а голова покоилась на подушках. — Она что, заболела? — шепотом спросила я. — Можно и так сказать,?— громко ответила Майра.?— Она нас не слышит — крепко спит. В углу комнаты стояло высокое зеркало. — Взгляни на себя,?— предложила Майра. Я отражалась там вся, в полный рост. — Никогда в жизни не видела себя целиком,?— сказала я.?— И понятия не имела, что я такая высокая. Майра подошла и встала рядом со мной. — Я просто башня по сравнению с тобой, Майра,?— сказала я. — Это так кажется,?— ответила она.?— Просто я беременна и от этого кажусь низенькой. — Я тоже беременна. — Я вижу. Наконец-то у тебя появилась грудь. — Это правда,?— согласилась я, разглядывая себя в зеркале.?— Хотя талия и бедра по-прежнему узкие. Да и живот не слишком-то округлился. Правда, срок — только два с половиной месяца. — Груди у тебя станут больше,?— сказала Майра.?— Мои оттягивают мне плечи вниз.?— Она стояла рядом как-то неуклюже, ссутулившись. И совсем не походила на себя. «Ничего, я подниму свою сестру»,?— подумала я и показала на свою грудь. — Майкл уверяет, что они нравились ему даже тогда, когда были меньше. Он говорит, что может накрыть их обе своими ладонями, нежно сжать и… Я закатила глаза, покосившись на Майру в зеркале, а она рассмеялась и сказала: — Онора, в этой семье бесстыдница я. — А Майкл,?— возразила я,?— сказал, что ему нравятся мои мозги и моя грудь. Вот так-то. Я показала ей в зеркале язык, она — мне, и вскоре мы уже вовсю строили друг другу смешные рожицы и смеялись все громче и громче. — Кто здесь? — спросила проснувшаяся Сара Пайк.?— Вы прибыли из дворца? — Нет, мэм, из Барны. — Но она, госпожа,?— вставила Майра,?— привезла вам послание, которое ей передали для вас при дворе. Сара Пайк улыбнулась. — Я знала. Я знала, что она пригласит меня.?— Она повернулась ко мне.?— Она так изящно приветствует меня, когда я каждое утро проезжаю верхом по парку. Дорожки там такие прямые и все усыпаны толченым белым камнем. — Где это все происходит, миссис? — поинтересовалась я. — В парке, разумеется,?— нетерпеливо бросила она.?— В Гайд-парке. Именно там я встречаюсь с молодой королевой. Она проезжает мимо в своей карете и каждый день приказывает своему кучеру остановиться. Она здоровается со мной и всегда произносит одни и те же слова: «Вы молодец, такая хорошая и преданная подданная. А иметь одного ребенка, одного сына, вполне достаточно. Никто не ожидает от вас, чтобы вы выдержали больше». — И она права,?— заметила Майра. Сара Пайк закрыла глаза. — Она снова ушла в сказочную страну своих грез,?— сказала Майра.?— Бедное создание. Но тут Сара Пайк снова открыла глаза. — Мне нужно еще лекарства,?— сказала она. — Вы уже получили сегодня свою дозу, госпожа,?— ответила Майра. — Мне нужно лекарство! Мигом, девчонка! — Сара Пайк села на своем диване прямо.?— Я не потерплю такой твоей дерзости! — Я ухожу, госпожа. Я здесь как раз затем, чтобы сказать вам об этом. Пришло мое время. Скоро у меня родится ребенок. — У меня был ребенок — сын,?— сказала она. — Был, конечно. А теперь поспите немножко, и вы почувствуете себя намного лучше. Но женщина попыталась встать. — Мой муж знает, что мне необходимо мое лекарство. Он оставил мне его целую бутылку, чтобы его у меня было вдоволь в его отсутствие. Он ведь уехал, не правда ли? — Да, мэм, уехал. — Это хорошо, хорошо. Пришли мне мою горничную. — Пришлю. Но вы все поняли? Я ухожу. — Уходи. Какое мне до этого дело? Уходи. В комнате за кухней у Майры уже был собран узелок с ее пожитками. — Давай-ка побыстрее убираться из этого места. Ты только представь себе Рождество здесь! — А с госпожой все будет в порядке? — спросила я. — Ее горничная — она где-то здесь — англичанка, которая прекрасно ладит со старым майором и с радостью старается, чтобы госпожа все время или спала, или была одурманена. — А как же ее сын?