— Даже не знаю. Я пила виски только на танцах, поминках или свадьбах. И никогда — чтобы просто посидеть и поговорить. — А ты попробуй. — Только я не хочу быть пьяной. — И правильно делаешь. Пьяный человек пугает сам по себе, но если отхлебнуть для согрева, это дает своего рода смелость. Все воины прекрасно знают это. Он полез под кровать и вытащил оттуда бутылку с poitín, которую Патрик во время своих визитов постоянно пополнял. Патрик Келли приходил к нам два-три раза в год: весной, чтобы объективным взглядом оценить грядки с картофелем и убедиться, что Майкл все сделал правильно, потом на Рождество и еще иногда летом. Приходил он ночью, оставался на день, а следующей ночью снова уходил. Он никогда не говорил, где был или куда направляется, но у него всегда была с собой бутылка самодельного poitín для нас. — Пригуби, a stór. Капля виски — и пламя заиграет новыми красками, а добрая история и хороший муж заглушат все твои страхи. Сначала я отхлебнула немного, а потом сделала глоток побольше. Майкл был прав. Я почувствовала, как от виски разливается тепло по телу, унимая мою внутреннюю дрожь. — Uisce beatha,?— сказала я.?— Вода жизни. — Fadó,?— начал Майкл,?— жил себе один кузнец. О нем поговаривали, будто был он самым сильным во всей Ирландии, и мужчины приходили отовсюду, чтобы бросить ему вызов. Кто сможет продержать тяжелый молот дольше всех? Ну, этот парень держал его над головой много дней и ночей, и рука его при этом оставалась прямой и крепкой. Тут Майкл умолк и привлек меня к себе, нашептывая что-то мне на ухо. И я уже точно знала, что самый сильный, самый лучший и самый любящий мужчина во всей Ирландии — это мой муж, a ghrá mo chroí, любовь моего сердца. Мы окунулись в любовь, и я ощутила прилив энергии. С чего нам страдать из-за какого-то старого майора и этого Джексона? — Майкл, давай запряжем Чемпионку в повозку, посадим туда наших детей, потом заедем к Пайкам, заберем Майру с ее мальчиками и уедем. Сбежим отсюда. — Сбежим? Куда, a stór? — Куда угодно, лишь бы подальше от Мерзавцев Пайков и Джексона. Станем скитальцами, цыганами. А ты сможешь научиться чинить оловянную посуду. — Я мог бы. — А мы могли бы ночевать в лагере под звездами. — Могли бы. Правда, зима приближается. Холодно,?— заметил он. — И еще мы никогда бы не увидели Нокнукуруха опять. — Не увидели бы — если бы прятали Майру с ее детьми. А ты сама не будешь скучать по заливу Голуэй, по маме, папе, братьям? Не отчаивайся, Онора. Майра отыщет способ вернуться домой. Моя мама когда-то говорила: «Это длинная дорога, с которой не свернуть». — Моя бабушка тоже так говорит. И мама. — А они говорят «что уготовано тебе Господом, тебя не минет»? — Говорят. — А говорят: «Все пройдет, и это тоже»? Я рассмеялась: — И это тоже.?— Внезапно мне ужасно захотелось спать.?— И это тоже пройдет. Пройдет зима, настанет весна. Вернутся коростели. — Обязательно вернутся,?— согласился он.?— И жаворонки, и другие певчие птицы — все птички небесные.?— Он погладил меня по голове.?— Им нас не победить. Нас слишком много. Я закрыла глаза. — А теперь спи,?— сказал он.?— Завтра начнем копать нашу pratties. И когда наш закром будет доверху наполнен картошкой, нашей едой на всю зиму и даже больше, когда будет собрано зерно и уплачена рента, нам не нужно будет никого бояться. Я сладко зевнула. — Мои придут завтра с утра, если туман рассеется. * * * Но туман окутывал Нокнукурух и окружающие таунленды весь следующий день. Как бы того ни хотелось Майклу, копать мы не начали. А собрать предстояло почти десять центнеров картошки. Те двадцать грядок, которые мы заложили вместе с Патриком, теперь превратились в шестьдесят. В каждой из них было по сорок кустов, которые должны были принести от двадцати до тридцати картофелин каждый. Их будут тысячи и тысячи. Это очень щедрое растение, сказал тогда Патрик, но требует ухода. Майкл удобрял почву водорослями, известью из сожженных морских ракушек и навозом от Чемпионки. Он проверял, чтобы дерн был утоптан плотно и не оставалось никаких щелей. Грядки Нокнукуруха не беспокоили ни дрозды, ни крысы. Некоторым нашим соседям казалось, что Майкл старается во всем превзойти других, и это их несколько нервировало: его умение играть на волынке, победа на Голуэйских скачках, то, как он разводил лошадей и продавал жеребят Чемпионки, его мечта о своей кузнице. Но Джон Джо Горман, семья Тирни, братья Макгуайры и даже Недди Райан хорошо знали, что значит содержать грядки, чтобы вырастить тонну картошки. И никто из них не срезал торф на болоте быстрее Майкла и не укладывал его так же аккуратно, как он. Мужчины таунленда ценили его таланты и видели в нем своего лидера — настоящее достижение для парня, появившегося здесь всего-то шесть лет назад. В этом году урожай у нас был большой как никогда. Но картошка была готова сейчас. И если оставить ее в земле, она станет рыхлой. На следующее утро мелкий моросящий дождь разогнал туман. — Пойдем, мама! — позвал меня Пэдди. Мальчики, которым не терпелось начать копать, уже стояли в дверях. — А папа где? — Великий силач Финн Маккул удалился, чтобы пописать с утра, мама. — Пэдди! — Папа сам так сказал. Они с Джеймси захохотали. Когда пришли папа, бабушка, мама, Хьюи и Джозеф, мальчишки все еще не могли уняться. Деннис остался в Барне с Джози, которая вот-вот должна была родить. — Благослови вас всех Господь,?— сказал отец. К своим полям потянулись и другие семьи из таунлендов. Они здоровались с нами и говорили: «Доброе утро, миссис!», «Слава богу, сегодня подходящий день для этого — наконец-то!» Небо действительно прояснялось. Сегодня мы должны собрать много картошки. — Я побегу вперед вместе с Джозефом,?— крикнул мне Пэдди.?— Он даст мне попробовать свою клюшку для хоккея. В свои восемнадцать лет Джозеф был не выше пяти футов, и Пэдди, удавшийся ростом одновременно и в Келли, и в Кили, доходил ему до плеча. Этот крепкий парнишка, уже достаточно мускулистый, был к тому моменту на середине склона холма, пока Джеймси пыхтел далеко позади. Хьюи, добрая душа, посадил Джеймси себе на плечи и припустил вслед за Пэдди и Джозефом. Они больше походили на старших братьев моих сыновей, чем на их дядей. Я шла между мамой и бабушкой и несла на руках Бриджет. Отец с Майклом о чем-то оживленно разговаривали и ушли далеко вперед. Они прекрасно ладили. Майкл теперь был полноправным мужчиной семьи Кили, у которого росли свои маленькие дети. Одиночество его ушло, внутренняя пустота заполнилась. Я взяла бабушку за руку. — Это наша собственная pratties,?— сказала я.?— И никто — ни Джексон, ни Мерзавцы Пайки, ни кто-либо еще — не имеет к ней ни малейшего отношения. Она только наша. Майкл говорит, она спасет нас. — Спасет,?— согласилась бабушка. Вдруг я услышала крики Джозефа и Хьюи, слов я разобрать не могла. Через секунду пронзительно закричали Пэдди и Джеймси: — Папа, папа, папа! Майкл бросился к ним. Голоса мальчиков звучали испуганно. Я видела, как Майкл добежал до них и упал наземь. Что он делает? И откуда появился этот ужасный запах? Как будто неподалеку что-то издохло. Казалось, этот смрад поднимается от самой земли. Когда мы с мамой, папой и бабушкой подошли к грядкам, ко мне подбежал Пэдди и протянул мне навстречу руки, вымазанные в какой-то черной жиже. — Наша pratties, мама,?— сказал он.?— Она пропала. Майкл, Джозеф и Хьюи рылись в земле. — Мама, подержи Бриджет,?— сказала я и, отдав ребенка, присела рядом с Майклом.?— А картошка где? — спросила я.?— Куда она вся подевалась? Он вытащил большой комок, зловонный и липкий, и протянул его мне: — Вот. Вот она. Он выбросил гниль, вытер руки о траву и продолжил копать. Стебли всех растений, еще вчера зеленые, сегодня стали черными и испорченными, а под землей вместо клубней была лишь слизь. — Этого не может быть! — воскликнула я.?— Как она могла погибнуть за одну ночь? — Майкл, я нашел одну хорошую,?— окликнул его Джозеф.?— И еще одну, и еще — здесь всего пять крепких картофелин.