— Просто езжай. Дрожащими руками она выруливает на дорогу. Я всегда думал, что рай — это место, где можно побыть одному и насладиться одиночеством и умиротворением. Такое место, где никто не сможет тронуть меня или причинить боль. Не то чтобы у меня был шанс когда-нибудь попасть туда, но все же. Но теперь рай для меня — это поездка по шоссе в солнечный день и слабый запах цветов, исходящий от девушки. — Тебе нужно в больницу, — говорит она севшим голосом. Я вздыхаю, как ни странно, довольный ее беспокойством. — Что они могут такого, чего не может ветеринар? Она бросает на меня взгляд, отчего замечает бутылку скотча в кармане украденной куртки. — Ты пил? — Совсем чуть-чуть. — Еще даже нет двенадцати. Нельзя пить, а затем садиться за руль. — Поэтому именно ты ведешь машину, — говорю я ей, даже если дело не в этом. Просто, когда она за рулем и едет туда, куда я скажу, я словно контролирую ее. Как если бы она действительно была моя и подчинялась только мне. Обычно мужчины возят девушек на свидания, но они не имеют понятия, что теряют. Мы можем отправиться куда угодно на свете, будь то Большой Каньон или Эйфелева башня. Да хоть на луну, лишь бы она и дальше смотрела на меня своими большими карими глазами. Я осматриваю нежный профиль Брук. Она так крепко сжимает своими тонкими пальцами руль, что я невольно наслаждаюсь ее борьбой. — Куда мне ехать? — спрашивает она. Вот, о чем я говорил: она под моим полным контролем, готовая исполнить любой мой приказ. — Это не важно, сладкая. Важно то, что произойдет здесь и сейчас, — подтверждая свои слова, я кладу руку ей на бедро, игнорируя боль в ребрах. По ее телу пробегает дрожь от моего прикосновения. Она боится меня? Скорее всего, это так. Мы оба знаем, что я с легкостью одним движением руки мог бы убить ее, но только одному мне известно, что я никогда и ни за что на свете не сделаю этого. Причинить ей боль равносильно предательству своих братьев. Они моя семья, а она… Мне хочется не только защитить и обезопасить ее, но и всецело обладать ею. Это что-то новенькое. Тем временем мы направляемся к автостраде. — Займи левую полосу, — говорю я, одновременно сжимая ее бедро. У Брук перехватывает дыхание, но она без возражений исполняет мой приказ. — Откуда ты узнал, что сегодня мой день рождения? — Я знаю намного больше. Например, то, что ты получила оценку «А» (прим. пер.: высший балл) по химии. Хорошая работа, кстати. Также я знаю, каким шампунем ты пользуешься и что сейчас читаешь на своей электронной книге, которую оставила на прикроватном столике в спальне. Большое спасибо Крузу за его навыки в программировании. Можно отследить всю жизнь человека только лишь по одному почтовому ящику, но у меня также есть доступ к ее покупкам в Амазоне, к профилям в социальных сетях и к базе данных школы. Всю ее жизнь можно без проблем отследить онлайн. Брук бросает на меня шокированный взгляд: — Откуда ты знаешь об этом? — Неважно, но я до сих пор не знаю наиболее важных вещей. Тех, которые в твоей голове. Что ты думаешь на самом деле о школе и о чем мечтаешь больше всего на свете. Я не знаю саму тебя, Брук. Ее губы поджимаются, словно она силой пытается скрыть эту информацию от меня. — Я твоя заложница. Ты не должен знать все эти вещи обо мне. От ее слов гнев закипает в моих венах: — Заложница? Я не держу пистолет у твоего виска, дорогая. — Но ты угрожаешь моей семьей. Я закрываю глаза, откидывая голову назад. Как бы я хотел рассказать, что ни за что не причиню ей боль, но мне необходимо, чтобы она продолжала бояться меня. Это единственный барьер между нами. Единственное, что сохраняет ее в безопасности. Похоже, Брук пугает сама мысль о том, что я следил за ней. А если я начну заботиться о ней? Любить ее? Что я буду делать, когда она будет испытывать ко мне лишь страх и ненависть? Хотя, кого я обманываю, так далеко дело не зайдет, я не способен полюбить другого человека. — На перекрестке поверни налево, — негромко говорю я сквозь стиснутые зубы. Сломанные ребра беспокоят меня все больше, и я пытаюсь найти положение, в котором боль не будет такой обжигающей. — Что тебе подарили? — спрашиваю я, желая отвлечься. — Новый iPhone. — И все? Она мгновение молчит, а затем неохотно говорит: — Еще новое платье и ожерелье. И целый день в СПА с тремя моими подругами. Голос Брук дрожит, а тело напрягается под моими пальцами, отчего я делаю следующий вывод: — Они тебе не понравились. — Подарки? Нет, понравились. Я имею в виду, они красивые и такие дорогие. — Но все это ради маскировки. — Нетрудно догадаться, что делают мистер и миссис Карсон. Шикарные вечеринки и дорогостоящие вещи, на которые они тратят огромные деньги, хотя сами по уши сидят в долгах. Брук смеется, хотя видно, что ей совсем не смешно: — Представляешь, они даже сказали, кого мне надо пригласить в СПА. Трех дочерей своих бизнес партнеров. Те девушки неплохие, но… — Но все это не ради тебя, — заканчиваю я за нее. — И что бы ты хотела в подарок, если бы у тебя было право выбора? — Точно не то, что можно купить за деньги. — Тогда что, например? — Что-нибудь, что будет дорого мне, что будет иметь особый смысл для меня, понимаешь? — отвечает она, с надеждой заглядывая в мои глаза. Сломанная деревянная птичка прожигает карман у меня на груди. Брук продолжает тихим голосом: — Подарок, который показал бы мне, что они видят меня настоящую. «Я вижу тебя», — хочу сказать Брук, но это прозвучит по-идиотски, ведь она сидит прямо передо мной. До меня доносится ее вздох, и я думаю о том, что вряд ли она захочет, чтобы тем самым человеком оказался я, но уже слишком поздно. — Я даже не знаю, кто я на самом деле. Кажется, словно я фальшивый робот, а Брук Карсон на самом деле не существует. Я постоянно чувствую себя манекеном за блестящей витриной в дорогом платье. — А что насчет твоих друзей? — Знаю, что Брук близка с ними, по крайней мере, ближе, чем с родителями. Я видел пару раз, как она и ее подруги разгуливали по городу в высоких сапогах и солнцезащитных очках, хихикая так, словно их ничего не заботит в этом мире. — Скорее всего, они подготовили для меня подарки, может, новые тени для глаз или дизайнерский клатч из новой коллекции. Мы планировали выбраться куда-нибудь на этих выходных, — она грустно усмехается. — Организация праздника лежит на Челси, а она уж точно придумает что-нибудь веселое. Скорее всего, ты думаешь, что все это нелепо. Маленькая богатая девочка со всеми этими дорогими и нелепыми подарками… Да, я и правда так думал, пока не узнал ее поближе. В ту первую ночь я видел перед собой лишь красивое платье и испуганные карие глаза. — Ты знала, что каждая птица символизирует что-нибудь? — спрашиваю я задумчивым голосом, удивляя самого себя. Брук смотрит на меня растерянным взглядом, явно сбитая с толку от резкой смены темы разговора: — Что? — Красный кардинал, к примеру. Эта птица символизирует честность и красоту. Олицетворяет достоинство и честь. — А какая птица олицетворяет тебя? — настороженно интересуется Брук. — Меня? — я раздумываю мгновение. — Может, орел. Свобода и гордость. — И лысая голова? — спрашивает она слегка дрожащим голосом. Ее едкий ответ заставляет что-то всколыхнуться в моей груди и, внезапно, я чувствую возбуждение. Брук доверяет мне настолько, что решила поиграть со мной? Мы останавливаемся на красный, и я осматриваюсь вокруг, в попытке скрыть улыбку.