— Я не настолько стар, — парирую в ответ. — Но ты старше меня. Ее ответ отрезвляет меня. Я старше Брук не только по возрасту, но и духовно. Пока она жила в замке для принцессы, я находился в подвале, подвергаясь насилию и избиениям. — Да, с этим явно не поспоришь, — соглашаюсь я мягким голосом, понимая, насколько мы не подходим друг другу. Брук смотрит на меня с любопытством: — Тогда какая птица подходит мне? Вместо ответа я тянусь в карман и достаю оттуда сломанную птичку. Ее дыхание тут же сбивается, когда карие глаза цепляются за колибри. Брук бережно берет ее в руки и проводит пальцами по дереву. — Что это? — спрашивает она, держа маленькую вещицу на своей ладони. — А на что похоже? — спрашиваю я грубым голосом, пытаясь скрыть свое волнение. — Это колибри. — Ты сам ее сделал? Я пожимаю плечами, в то время как сердце бешено бьется в груди, и это никак не связано со сломанными ребрами. Черт возьми, я провел последние двенадцать часов с парнями, которые и глазом не моргнули бы, убив меня, но меня это мало волновало. Тогда отчего же я взволнован так сейчас? Брук смотрит мне в глаза: — Она прекрасна, — ее рука сжимает мою в знак благодарности, отчего ту начинает покалывать. В очередной раз пожимаю плечами, словно ее слова ничего не значат для меня, а прикосновение не затрагивает самые темные уголки моей души. До этого момента я не знал, чем может закончиться наша поездка. Я мог бы просто трахнуть ее прямо в машине, совсем как тогда по телефону, но не после этого нежного прикосновения. — Что символизирует колибри? — Она несет с собой перемены и побуждает двигаться вперед. — О, — губы Брук распахиваются, и маленькие пальчики трогают место перелома крыла, пытаясь выпрямить его. Как только она понимает, что может сломать его еще больше, прекращает свои попытки поставить крыло на место. — В индейских племенах верили, что если тебе посчастливится встретить колибри, то тем самым ты привлечешь к себе удачу, — тихим голосом произношу я. Карие глаза находят мои: — А если встретить раненную колибри? — Тогда ты просто обязан исцелить ее, — это единственный ответ, который я смог дать ей. Брук продолжает смотреть на меня, и я не в силах отвести взгляда. Чувствую, что моя нижняя губа еще больше опухла, а один глаз полностью заплыл. Без сомнений, сейчас я выгляжу не лучшим образом, но она смотрит на меня так, словно не замечает этого. Загорается зеленый, и машины впереди нас начинают двигаться. — Как думаешь, я тоже сломана? — шепотом спрашивает Брук. Я забираю птицу с ее ладони и кладу на приборную панель перед спидометром. — Жми на газ, — приказываю я, не отрывая от нее глаз. Спустя секунду руки Брук снова возвращаются на руль, и мы едем дальше к выезду из города. В глазах Брук застыли слезы, но я пытаюсь игнорировать их. От нее волнами исходит печаль, которую я также игнорирую, но не могу оставить без внимания великолепное тело. Может, единственный способ заставить ее почувствовать себя лучше это подарить удовольствие? Поэтому я возвращаю руку на ее бедро и задираю клетчатую юбку вверх. Неожиданно моя рука касается обнаженной кожи. Я думал, что на ней надеты капроновые колготки, но это оказались чулки. Твою мать, я словно попал в свой лучший сон. — О господи, — полустон срывается с губ Брук. Ее голос наполнен теми же самыми чувствами, которые я сам сейчас испытываю. На ощупь ее кожа слишком гладкая и теплая. Я хочу знать, что она чувствует прямо сейчас, поэтому поднимаю взгляд вверх, замечая, как быстро вздымается грудь Брук от учащенного дыхания. — Стоун… — Что? Ты хочешь, чтобы я убрал руку? — Нет, — слишком быстро отвечает она. Мой пульс ускоряется. Нет, она не хочет, чтобы я убрал свою руку. Я продвигаюсь выше, наслаждаясь ее сбивчивым дыханием и сладкими стонами. — Куда мы едем? — спрашивает она. — Я не знаю. — Как я могу ответить ей, когда слишком увлечен процессом? Похоть и желание в ее взгляде меняются на замешательство, словно она спрашивает саму себя, что вообще забыла в одной машине с таким ублюдком, как я. — Ты не знаешь? — Глаза на дорогу, — в который раз командую я. Черт, неужели она сейчас не видит, что я немного занят? Несколько минут до нас доносится лишь урчание двигателя, и тут я неожиданно говорю: — Я много чего не знаю о тебе. Например, девственница ли ты. Ты уже занималась сексом, сладкая? Брук шумно сглатывает, после чего отвечает полушепотом: — Нет. Никакого секса, но у нее уже был первый поцелуй, и я готов взорваться только от одной мысли о том, что какой-то парень прикасался к ней. Какой-то озабоченный подросток лапал ее и смотрел своими похотливыми глазками на то, что принадлежит мне. Бл*дь, будь моя воля, я бы запер ее в самой высокой башне замка, и был бы вместо дракона, защищающего свою принцессу. Брук ничего не добавляет, явно стесняясь нашего разговора. — Кто-нибудь ласкал тебя? — Скольжу рукой еще выше, наглядно показывая, как именно. Я чувствую разряд электрического тока своими грубыми мозолистыми пальцами, проходящего сквозь ее бедра. — Трогал ли тебя кто-нибудь так? Из нее вырывается рваный вздох, будто из машины выкачали весь воздух. — Ты спрашиваешь меня, есть ли у меня парень? Ну конечно. Полагаю, если ты хорошая маленькая девочка, то только твой парень может касаться тебя. Никакой прелюдии без отношений. — Просто ответь на вопрос. Трогал? Ее голос пропитан возбуждением: — Не так, — она пристально смотрит мне в глаза, прожигая насквозь. — Не так, как ты, — повторяет она, выделяя каждое слово, как будто то, что происходит с нами прямо сейчас, так же удивительно для нее, как и для меня. Во мне кипит желание поцеловать ее как можно грубее и больнее. В штанах становится слишком тесно, что причиняет намного больше боли, чем все сломанные ребра разом, отчего я еще сильнее впиваюсь в ее бедро. — Поверни налево на следующем перекрестке. Брук вздыхает, пытаясь подобрать слова. Может, она хочет попросить прекратить дотрагиваться до нее или, что еще хуже, отвезти домой? Вместо этого она поворачивается ко мне и произносит: — Ты когда-нибудь хотел просто уехать? — Уехать куда? — Да никуда. Просто сесть в машину и ехать целую вечность, нигде не останавливаясь. Добраться до такого места, где захотелось бы начать все с нового листа. Новая личность с новой жизнью. Действие алкоголя начинает заканчиваться, отчего все тело ломит от боли. Но, несмотря на это, во мне зарождается тревога. Ее слова: так говорят, когда чувствуют себя несчастными и хотят сбежать от чего-то. Мне слишком хорошо знакомо это чувство. — Это то, чего ты хочешь? — Иногда, — голос Брук звучит потерянно. В подвале мы постоянно мечтали о свободе. Размышляли о том, чем будем заниматься, когда выберемся. У каждого была своя собственная мечта. Нокс, например, представлял себе собственную мастерскую, полную роботов и компьютеров. Колдер хотел жить на вершине горы, вокруг неба и облаков, наедине сам с собой. Нейт же всегда хотел быть врачом или ветеринаром, работать в собственной клинике. Но я никогда ни о чем не мечтал, а просто думал о том, как обезопасить себя и своих друзей, и одновременно с этим разрабатывал план побега. — Какой была бы твоя новая жизнь? — спрашиваю я Брук. Оказывается, у нас, на самом деле, намного больше общего. Но она ничего не отвечает. Я уже начинаю думать, что она никогда не ответит на мой дурацкий вопрос, как вдруг Брук все-таки произносит тихим и задумчивым голосом: — Я не знаю. Тринадцатая глава