«Иди думай!» – мысленно передразнил его я. Это не про меня. Мое дело – махать шашкой и скакать на лихом коне. – Лия! – позвал я проходившую дворфу. – Проводи мастера в мои покои и размести его там. Гронд ушел, растревожив мои чувства. Я сел на скамейку у ворот и задумался. – Шиза? – позвал я своего ангела-хранителя. – Что ты думаешь по поводу сказанного Грондом? – Думаю, что выбора у нас нет. Нужно срочно отправляться в степь и сражаться. Разобьем орков, подумаем, что делать дальше. Тебе на руку играет то, что все эти хранители в ссоре между собой. Но если ты сейчас усилишься, то они могут объединиться. Надо придумать, как их сильнее рассорить. – Хорошая идея, – хмыкнул я. – А кто думать будет? – Ты и будешь… – После небольшой паузы она закончила фразу: – Или подождешь озарения. – Твою дивизию! – возмутился я. – Советчица! Подождешь озарения! – В раздражении я стукнул себя по лбу. – Думай, Ирридар, думай! И – о чудо – помогло! Сначала нужно заняться Торой. Ее нужно спрятать на время, и я уже знал, как это сделать. Я поднялся со скамьи, но не успел сделать и пары шагов, как из подземелья выскочил Бурвидус. Заметался с выпученными глазами, затем увидел меня и бросился ко мне. – Беда! – захлебываясь, закричал он, дергая меня за рукав. – Милорд, тролли взбесились и набросились на человека, который зашел в подземелье, и рвут его на части. – Твою дивизию! Я сам отправил туда мага. Оттолкнув бьющегося в панике дворфа, я бросился в подвал. Пролетел двумя прыжками лестницу и ворвался в камеру, что стала временным загоном для троллей. Там орал и сражался не на жизнь, а на смерть пухлый преподаватель. Он сцепился с одним из самцов и рычал не хуже самого тролля. Быстро оценив обстановку, я кулаком огрел тролля по башке и отправил отдохнуть, затем схватил мага за шкирку и потащил к выходу из подвала. Маг, освободившись от хватки чудовища, взвыл еще сильнее, он барахтался в моих руках и, видимо не понимая, что я его спасаю, пытался достать меня то рукой, то ногой. На дворе я его отпустил. Он, почувствовав свободу, вновь устремился в подвал. По дороге сбил с ног Бурвидуса и ворвался в подземелье как снаряд, не прекращая нечленораздельно орать. Из всего того, что он кричал, я смог разобрать только одно слово: мешок. «От испуга, наверное, с ума сошел», – подумал я и вновь побежал за магом. Тот успел ворваться в камеру и, увидев, как тролль потрошит его мешок, взвизгнул как поросенок, подпрыгнул и бросился на тролля. «Ну точно, чокнулся», – покачал я головой. А маг набросился на лохматого тролля и ухватился за свой мешок. Увидев в зубах лохматого громилы копченую утку, с плачем вцепился в нее рукой, а потом еще зубами. Тролль рычал и свою добычу не отдавал. Они вцепились в утку и стали ее пожирать с двух сторон. Пришлось вновь тащить мага на свежий воздух, где я успокоил его ударом по бестолковой голове. На крики из казармы вышли маги. Я постарался объяснить им, что произошло. Они выслушали и только махнули рукой. – Это Гаврил за свой мешок сражался, – сказал кто-то. – Не трогай его, студент, а то он у тебя экзамен не примет. – М-да… Кто же знал, – растерялся я. – Может, что подскажете? – Дай ему новый мешок с припасами и определи жить со свинарем, – удивил меня подсказкой маг, и они все ушли. – Бурвидус, – обратился я к ошеломленному дворфу, – слышал, что господин маг сказал? Тот, моргая, кивнул. – Тащи мешок побольше, набей его продуктами и отведи мага к свинарю. Нехейские горы. Замок барона Аббаи Я, как Данко Горького, вел свой отряд сквозь тьму, освещая дорогу огоньком. Конечно, не вырванным сердцем, а магическим светляком. Следом топали без тени страха и сомнения тролли. Они разливали свою вонь по всему подземному коридору, но с этим приходилось мириться. Этих чудищ я решил подарить брату и поселить на перевале Гроз. Туда редко ходили нехейцы. Слишком крутые склоны, пещерные медведи, горные козлы и вечный туман. Но оттуда нередко пробирались в долину, где жили подданные отца Ирридара, отряды дикарей и разоряли окрестности. Самое лучшее место для троллей. Есть пища и не жарко. А уж дикарей они потреплют, в этом я не сомневался. За троллями, стеная, шли, вернее, плелись девочки – Ганга, Тора, Мегги и Рабэ. Меня они народным героем точно не считали. Скорее всего, они меня проклинали за мой смелый поход. Но я упрямо вел их вперед и только вперед. Чернушку оставил в замке командовать, дав ей в помощь Штофа и его команду. Наказал им волю Гронду не давать, эльфаров в замок не пускать и, принимая меры предосторожности, секретно убыл. Итогом моих раздумий стало решение первый раз в жизни попробовать короткие тропы. Хотя сказать, что я долго думал, значит соврать. Когда я спросил себя, как же мне переправить стаю лохматых троллей в горы, меня тут же посетило озарение: идти нужно тропами смиртов. В конце концов, иметь такой талант и не пользоваться им, по моему мнению, было верхом греха. Я ночью поднял с постели всех, кого запланировал взять в поход. Заставил их собрать лучшую одежду и засунул все это себе в сумку. Приказал заткнуться и погнал всех в подземелье. Настроился на малыша и стал представлять себе, куда я хочу попасть. Малыш замер. Я даже представил его как удивленного щенка, сидящего передо мной и склонившего голову набок. Потом он «тявкнул» и устремился вперед. В стене образовалось большое отверстие, куда я почти пинками и маня лакомством в виде жареных гусей заманил троллей. Девушек заставил идти следом за ними угрозой, что иначе прикажу троллям нести их. Построил, так сказать, по ранжиру и пошел в неизвестность. Вот так мы оказались в подземном коридоре, который тянулся и тянулся. Мы шли уже два часа, а конца тропы все не было. Девчонки, возбужденные ночным приключением, поначалу даже не бурчали. Их захватила таинственность и скрытность, они прониклись романтикой и ждали какой-то необыкновенной развязки. Но прошел час, другой, вонь, шедшая от троллей, не ослабевала, развязка не близилась, и мы шли и шли все время под землей. На коротком отдыхе я сообщил им радостную новость, что мы идем в Нехейские горы, погостить в отцовском замке, где я родился. О том, что это короткая тропа, я им говорить не стал. Мегги поняла странность такого путешествия первой. – Милорд, мы так и будем идти до гор под землей? – спросила она. Остальные навострили ушки. У Торы они смешно задергались. – Да, Мегги, – подтвердил я ее догадку, – прямо до замка моего отца. У нее опустились плечи, она покорно вздохнула и смирилась. Троллям было все равно. Они жрали свинью, что я захватил с собой, и были очень довольны. Ганга не знала, где находятся мои родные горы, и просто отдыхала, а у эльфарки от удивления открылся рот и глаза стали как два ледяных озера. – Ирридар, ты с ума сошел! – произнесла она, когда вновь обрела способность говорить. – Я давно это заметила, – согласилась орчанка, – но уже привыкла к нему. И ты привыкнешь. Не старайся его понять, это бесполезно. Если он решил идти под землей, значит, мы будем идти под землей, и пусть там, наверху, бушуют ураганы или светит светило, мы все равно будем идти под землей. Я поняла, ваше высочество, – обреченно сказала Ганга, – что лучше ему довериться, чем спорить. Он все равно из нас сделает дур. Вот так преподнесла меня моя невеста Торе. Самодур. – Угощайся. – Она протянула эльфарке пирог с ягодами, похожими на чернику. – И ты поешь, – протянула она такой же пирог Мегги. Рабэ не надо было заставлять есть, она уплетала за обе щеки копченую курицу. Девицы поели и хмуро посмотрели на меня. Я пожал плечами: – Пошли, недолго осталось. – Ага, где-то трик, – провела мысленные расчеты Тора. – И нам надо поправить прически. – Она как-то странно посмотрела на меня. – Поправляйте, – не стал возражать я и остался терпеливо ждать. Тора возмущенно задышала. – Хозяин! – из-за спин девочек обратилась ко мне Рабэ. – Нам надо поправить прически без вас. Тора с благодарностью на нее посмотрела. Видя мое недоумение, пояснила: – Что непонятно? Надо справить нужду. Идите. – Сейчас. Подождите. – Я вызвал малыша, объяснил ему, что нужно сделать, и тут же в стене появилась новая пещера. – Далеко не уходите, – предупредил их я и отошел. Минут через пятнадцать мы пошли дальше. Еще через час впереди замаячил свет. Я в предвкушении и в страхе, трепеща – вдруг ошибся направлением и оказался совсем в другом месте? – выглянул из пещеры. На сердце сразу отлегло. Я узнал дорогу, которая вела в замок отца Ирридара. Впервые вживую, не по памяти Ирридара, я попал в заветный край. Теперь пан или пропал. Узнают меня и примут как Ирридара или нет, я не знал. Но Шиза успокоила: – Не волнуйся. Ты как Ирридар прожил год отдельно, сделал карьеру на чужбине и стал настоящим аристократом. Овор тебя принял как воспитанника. Веди себя естественно, и все будет нормально. Грело светило. Небо было синим. На склоне горы стоял неказистый замок. Башня, крытая деревянным тесом, почерневшим от времени и дождей, и прижавшаяся к ней невысокая стена. У подножия горы лепились домики поселения, тоже обнесенные стеной, сложенной из больших камней, над которой торчали деревянные вышки. Здесь царили суровая бедность и аскетизм. Нас заметили, и в замке раздался тревожный звук рога. Ворота открылись, и из них выметнулся десяток всадников. Не доезжая пол-лиги до нас, они остановились и вытащили луки. К нам направился переговорщик. Старый дружинник с лицом, обезображенным шрамами, недоуменно смотрел на наш отряд. Мужчина, тролли и женщины. Он не знал, как реагировать. – Здорово, Шрам, – обратился я к дружиннику. – Не узнаешь малыша Ирридара? Не ты ли рассказывал мне, как девок нужно уламывать? Я радостно смотрел на воина. Память Ирридара передала не только воспоминания, но и его чувства к людям, которых он знал. – Ирри, малыш! – Воин живо соскочил с коня и бросился обниматься. Он обхватил меня ручищами и закружил. – Приехал! – Шрам отстранился. – Как повзрослел-то. Как вырос! А я гляжу, ты это или не ты. А это ты. – Он снова обнял меня и сразу же отпустил. – Постой, а говорили, что ты бароном стал. Это правда? Я улыбнулся такой непосредственности, и на сердце стало теплее. Ни один вангорский аристократ не позволил бы такой фамильярности. Но нехейские традиции были выше условностей. – Правда, Шрам. Вообще, воина звали Моржек, но после того, как он завалил в рукопашной схватке пещерного медведя и получил раны, испортившие его лицо, дружинника звали только Шрам, напоминая о его подвиге. – Поди ж ты! – всплеснул он руками. – А я верил в тебя, малыш. И когда ты сидел рядом после того, как меня привезли с гор израненного и многие сомневались, что я выживу. Ты мне сказал тогда: дядька Моржек, живи, я стану бароном и тебя к себе заберу вместе с Овором. Помнишь? – Помню, Шрам. Помню. Если отец тебя отпустит, поедешь помогать дядьке. – Правда, малыш? – Шрам радовался как ребенок. Наконец он обратил внимание на женщин и троллей. – А это кто? – спросил он и подкрутил усы. – Это, Шрам, тролли. – Тролли! Это где такие прекрасные тролли водятся, малыш? Ты ничего не путаешь? Я засмеялся. Это точно не тролли. – Девочки, идите сюда! – позвал я приготовившихся к бою дев. – Знакомьтесь, это мой учитель рукопашного боя, лучший мастер ножа из всех нехейцев, кого я знаю. Зовут его Шрам. Воин зарделся: