– Прямо допрос, – со смешком сообщил Кэйворрейн в потолок. – Я хочу знать правду, – сообщила я туда же. И тут же заглянула в его прекрасные голубые глазоньки. Глазоньки ответили мне прямым и спокойным взглядом. – Ты любишь меня самого, Элла. Не как короля. Это и стало основной причиной моего выбора. Тебе не нужна корона. Романтичненько. И даже логично. Только ведь так не бывает! – Кэйр. Пока что мне кажется, что ты просто решил разыграть придворных. Или что-то такое. Его величество вздернул бровь и поднялся. Встал передо мной и развел руками. – Ты это всерьез?.. Я часто закивала. Если это розыгрыш или какой-то стратегический королевский ход – мне будет больно. Но зато понятно! – Я клянусь тебе, Элеонора Мак-Ринон, что женюсь на тебе через три дня, – неторопливо и как-то очень веско сказал Кэйворрейн. – Клянусь, что я избрал тебя своей королевой, правительницей Неблагого Двора. Клянусь своей магией, своим родом, даю тебе королевское слово: это правда. Ты – моя королева. Моя королева навсегда. Никто другой мне в этой роли не нужен. И Неблагому Двору тоже. Клянусь! Он не врал. Или я не могла найти в его словах другого смысла. Но одно слово меня зацепило. – Но я же смертная, Кэйр! О каком «навсегда» может идти речь?! – Это решаемый вопрос. – Как?! – ахнула я. – Есть много способов продлить жизнь смертной деве. А в тебе еще и есть капля нашей крови, так что чары станут работать еще лучше. Кстати, королева Мэб, о которой ты сейчас думаешь, не имела и капли. – Ага… – И мне непонятно, драгоценная моя невеста, отчего я не вижу твоей радости? – сказал он… с огорчением? С удивлением? Ну второе-то точно! – Не знаю… Я пока во все это не верю… И потом… ты даже не спросил, согласна ли я! – Ну… – Король как-то замялся. – А ты разве не согласна? – Согласна, наверное. Но мне надо подумать! Я не знаю, на самом деле! Слишком неожиданно, Кэйр! Я… – Ты не можешь отказаться, – надменно выдал этот… жених! – Ты взяла мой нарвин. Ах же ты… – Ты не сказал мне, что это означает согласие на брак! Никогда и ничего не бери у фейри! Никогда и ничего! – Не время было это говорить, – легко отмахнулся король. – И это не совсем согласие на брак. В случае чего ты могла бы отвергнуть меня прямо в бальном зале. Ага. Он весь такой на колене, вокруг тьма дивных лордов, а я гордая и независимая отвергаю неблагого короля и шагаю в закат навстречу лучшей жизни. И Кэйр меня, конечно же, отпускает! Так все и было бы! Несомненно. И круто развернулся к двери. – Спокойной ночи, дорогая. – Кэйр! – Да? Разве ты не устала? Я вот очень. – Ну и иди к фоморам, – вздохнула я. Уж это я о его величестве знала прекрасно: не хочет разговаривать – так хоть лбом об стену стучи! Между прочим, обещал поцеловать на сон грядущий… А через три дня у меня вообще первая брачная ночь… Но от вопроса в спину я все же не удержалась. – Слушай… А вот ты сказал «навсегда». – Подтверждаю, – откликнулся Кэйворрейн, шагая за порог моей спальни. – А если ты кого-то вдруг полюбишь? Не меня… Что тогда? Он остановился. Повернул голову и небрежно так пожал плечами. – Странный вопрос, Элла. Ну буду любить, что изменится? Наверное, это крайняя степень неприличия: швырять подушкой в спину великого волшебного короля. К сожалению, не докинула… И все же, зачем он это сделал? Четкого ответа я так и не получила! * * * Его величество Оберон, бессменный король Благого Двора, встретил ошеломляющую новость очень странно. Во-первых, ни капли не удивился. Во-вторых, на лице его обозначилась крайне странная эмоция. Немыслимая до такой степени, что Филидэль с трудом подавил желание протереть себе глаза. А именно: благодушие. Даже, скорее, удовлетворение. Явное и нескрываемое. – Прекрасно, просто прекрасно! – улыбнулся Оберон, постукивая пальцами по прозрачной столешнице. Впрочем, как раз благодушие, безмятежность и спокойствие в любой, даже из ряда вон выходящей ситуации, – это как раз про его Благое величество. Последний раз Филидэль видел, как правитель вышел из себя не так давно. И было это, кстати, по поводу все той же тринадцатой пряхи Кэйворрейна. Когда Оберон в ярости требовал доставить ему эту самую пряху… А теперь, зная, что никогда уже ее не получит, радостно улыбается… Филидэль мысленно пожал плечами и положил на стол перед Обероном изумительно красивый свиток. – Вот приглашение на свадьбу, ваше величество. Вам и королеве, конечно же. – Прекра-асно! – повторился Оберон, улыбаясь еще шире. – Передай, что непременно будем, как же иначе! Ах, до чего чудесно все сложилось, друг мой! – Несомненно, ваше величество! – подтвердил дипломат. – Но… – Подарок… – задумчиво перебил его король. – Нет, у меня есть подарок! Однако нужно что-то еще, верно? Нечто сугубо личное, соответствующее неординарному выбору… И всего три дня на размышления! – посетовал он. – Хм-м… Ты иди, иди, Аэлар! Или что-то хочешь посоветовать по поводу подарка? – Надо подумать, ваше величество. – И хорошенько подумать! – поддакнул Оберон. Филидэль откланялся, оставшись в полном недоумении. То есть требование притащить к Благому двору вольную пряху из Неблагого было все же не более чем капризом и случайной прихотью? Вольную пряху… Смертную девочку… Простенький цветочек, на котором один король женится, а другой это приветствует. Элеонору Мак-Ринон, которая через три дня станет королевой Неблагого Двора. Но кто же мог даже представить такое?! Филидэль обернулся на закрытую им дверь в кабинет Оберона и вновь вспомнил его благодушную улыбку. Улыбку того, кто представить, оказывается, мог…