Рина вставила в глаз прыгун и последовала за Лианой. Секунду спустя она вышагнула из стены на кухне у Лианы. Дверь здесь была не начерчена, зато висел большой календарь с итальянским двориком. Интересно, еще кто-нибудь из знакомых Лианы знал, что хозяйка может входить и выходить из дома через календарь на кухне, или она об этом благоразумно помалкивала? У окна стоял Андрей. Услышав шорох, он резко повернулся, но, узнав Рину и Лиану, расслабился. На подоконнике лежали три заряженных арбалета, один из которых сгодился бы, чтобы сбивать низколетящие вертолеты. Долбушин сидел за столом, озабоченно разглядывая бумаги. Рина заглянула ему через плечо. Перед отцом лежал чертеж чего-то, напоминающего подводную лодку или батискаф. Находился этот батискаф где-то глубоко под городом, потому что сверху были схематично изображены дома. Рина узнала главное здание МГУ и еще одну высотку на «Соколе». «Триумф-Палас», кажется. – «Подводная лодка в степях Украины погибла в тяжелом воздушном бою…» Норку для нас строишь? – спросила Рина. Долбушин вздрогнул и торопливо перевернул чертеж обратной стороной. Порывисто встал, хотел обнять Рину, но при Лиане и Андрее не решился и кашлянул. Андрей вышел в коридор, прихватив с собой один из арбалетов. Лиана же осталась и, с явным любопытством переводя взгляд с отца на дочь, возилась с кухонным краном. – Фильтр стал какой-то заторможенный. Не воду дает, а оплакивает несчастную судьбу одинокой женщины! – защебетала она. – Лиана! – сказал Долбушин. – Да запросто! Я уже поняла, что должна посмотреть, что делает в коридоре Андрей. Когда Лиана закрыла за собой дверь, Долбушин хотел все же обнять Рину, но Рина отстранилась, и он притворился, что поднял руку чтобы почесать свой длинный подбородок. – Так что за слова были про норку? Почему ты решила, что я что-то там строю? – подозрительно спросил Долбушин. Рина пожала плечами: – Да так… Само как-то вырвалось! И кстати, не делай такое лицо! Оно у тебя врущее и одновременно дико правильное, как у стюардессы, когда она учит пассажиров поддувать спасательные жилеты и свистеть в свистки. Понимаешь: спасательные жилеты! А мы летели над континентом! Внизу были только тундра и сопки! Долбушин отодвинул Рину от окна и, подойдя сбоку, задвинул шторы. – Не светись! – буркнул он. – За квартирой следят люди Тилля. Впрочем, и мои люди следят за Тиллем, так что и Ингвар сейчас не торчит у окон. – Что у вас стряслось? Опять поссорились? – спросила Рина. Долбушин пошевелил губами: – Рабочие будни. Тилль ищет виноватых в том, что у него отняли кабана, но почему-то вдали от Гая, потому что Гая боится. – Разрыв шаблона, – отозвалась Рина. – Но ведь подводная лодка под Москвой – это не от Тилля? Долбушин поморщился. – С Тиллем я и сам разберусь… И не лодка это, а бункер… Ты должна уйти из ШНыра! – внезапно выпалил он. Рина моргнула, не понимая, с чего это он вздумал шутить. Отец стоял растерянный. Слова про уход из ШНыра вырвались у него, видимо, случайно. Он планировал произнести их в другое время и в другом месте – как финал логической цепочки, к которому нужно было подвести Рину. – Мне уйти из ШНыра? Сейчас, когда в ШНыре все так хорошо? – недоверчиво повторила она. – Историки уверяют, что 21 июня 1941 года тоже все было замечательно. Суббота, лето, завтра выходной… – мрачно отозвался Долбушин. Длинное худое лицо отца вдруг показалось Рине чужим и холодным. – И что со ШНыром не так? – спросила Рина враждебно. Долбушин покосился на перевернутые чертежи: – Не могу тебе сказать. Пока не могу. Его нежелание открыть карты показалось Рине подозрительным. – Значит, ты собираешься рассказать все Кавалерии? Ну, что я твоя… родственница? Чтобы она прогнала меня из ШНыра? – выпалила она. Долбушин провел рукой по лицу. Был у него такой жест отчаяния, означавший, что все, приехали. – Что за бред?! Включи свою логику, Аня! Зачем мне рассказывать что-то Кавалерии, когда я могу не пустить тебя в ШНыр прямо сейчас? Рина вспыхнула: – Ах так!.. А ну пусти! Прыгун Лиана у нее не забрала. Рина метнулась к стене, но Долбушин оказался быстрее и загородил календарь спиной. Рина шагнула влево – и он туда же. Она вправо – отец повторил ее движение. Чем активнее Рина пыталась добраться до календаря, тем энергичнее он ей мешал. Они словно танец журавлиный исполняли на кухне, при этом не касаясь друг друга. – Пусти! – Да погоди! Выслушай хоть меня! Скоро в ШНыре станет очень опасно! Возможно, и ШНыра никакого уже не будет! Рина застыла, собираясь дослушать, но тут Долбушин попытался поймать ее за запястье. С его стороны это была большая неосторожность. Главное, что он должен был делать, – не отходить от стены. Рина метнулась вперед и ласточкой, точно в воду, нырнула в настенный календарь. Глава девятая Минутка бесценного времени Альберта Долбушина Все в этом мире может существовать только в фокусе нашей любви. Вот я два месяца не поливала садик перед окном – и ива засохла, а остальное заглушила крапива. И с остальным так: пропало что-то из фокуса любви – и все, нет его больше. Кавалерия Когда Рина нырнула в настенный календарь, Долбушин сгоряча бросился за ней, но забыл, что отдал свой прыгун Лиане и лишь ударился коленом в стену. Выругался. Вернулся к столу и сердито смахнул с него все чертежи. Неужели в бункере можно спастись от эльбов? Это лишь форма самообмана. Он пытается доказать себе, что что-то еще контролирует, хотя на самом деле сдулся и сдался. Долбушин поднял с пола бумаги и поджег их от газовой конфорки. Потом, морщась от запаха гари, стал ходить по кухне, натыкаясь на табуретку, которая будто специально путалась у него под ногами. Долбушин думал, что с каждым годом все сильнее теряет смысл своего существования. В юности ощущения были острее. ШНыром он был непритворным. А потом, когда слился с закладкой, его держала на плаву любовь к слепой жене. Когда человек страдает, он все-таки мыслит и развивается. «Страдание – да ведь это единственная причина сознания!» Эту фразу Достоевского его слепая жена повторяла так часто, что Долбушин ее хорошо запомнил. Теперь же все как-то выцвело. Долбушин еще к чему-то стремился, но глобально уже ничего для себя не хотел. Весь фокус его существования сосредоточился на счастье дочери, как и стареющий Тилль перетекал в двух своих сыновей, похожих на дубовые пни. «Моя проблема в том, что я не умею жить для себя! Сейчас я живу для дочери, но дочь взрослеет и начинает от меня защищаться», – размышлял Долбушин. Кто-то открыл дверь кухни и постучал в стекло уже открытой двери. – Что? – спросил Долбушин, по дыханию и легким шагам узнав Лиану. – Ну и вонь! – Лиана поморщилась, окидывая умным взглядом кухню и убеждаясь, что Рины в ней нет. – Все мое детство бабушка жгла в туалете бумажки – и теперь прямо детством дохнуло! Что, бункера больше нет? Ну и правильно! Если это существо хочет уничтожить ШНыр, вашу дочь, весь мир, а заодно и меня любимую (это я так, в скобочках говорю!), почему бы не попытаться что-нибудь сделать? – Рогрику не вырваться, – зачем-то сказал Долбушин. Лиана опять постучала по стеклу. – А зачем тогда Гай затеял поиски подходов к хранилищу? Погрезить о временах первошныров? – вкрадчиво спросила она. Долбушин усмехнулся: – Ты как Белдо на недавней встрече. Вылитый Дионисий Тигранович в юбке! Лиана обиделась: – Ненавижу юбки! У меня их всего-то… раз, два, три, четыре!.. ну не будем считать… Так что, Белдо все это так и озвучил Гаю? Ну что я сейчас сказала? – Нет. Но представь, что во время совета на военном фрегате, когда адмирал обещает королю полную победу, в каюту вошла бы бывалая корабельная крыса и начала бы деловито собирать свои пожитки. Лиана собрала губы в трубочку. Мимика у нее была такая живая, что часто мысль во всей своей протяженности выражалась на ее лице скорее, чем Лиана успевала ее произнести. – И вы тогда решили тоже их пособирать? Я имею в виду несостоявшееся строительство бункера? Долбушин сердито остановился и за плечи развернул Лиану к себе. Плечи у нее были узкие, послушные и выгибались назад, как у гимнастки. Лиана стояла, замерев и высоко вскинув курчавую голову. Долбушин смутился, отпустил ее и открыл форточку, выпуская вонь от сгоревшей бумаги. – Хорошо бы нам узнать побольше об этом рогрике! Из независимого источника, разумеется. А то мы ставим под сомнение утверждения Гая, пользуясь лишь той информацией, которую предоставляет нам сам Гай. – И кто этот «независимый источник»? – Помнишь Того-Кто-Знает-Все? ШНыры выпустили его вместе с Тришем, Ершом и Королем Мусора, когда напали на квартиру Белдо. Тилль их искал, но их следы затерялись. Кто-то помог им скрыться. Лиана задирижировала в воздухе пальцем: – Ля-ля-ля… Вот негодяи-то! Тилль, бедный, ищет, худеет, спал с лица настолько, что его щеки стали помещаться в объектив фотоаппарата – а никого нету! Скрылись! Долбушин пристально взглянул на нее.