И это равнодушие злит Локхарата. Раздражает. — Боишься, да? Замах, ложный выпад, и острие меча проходит буквально на ладонь от лица Йоана. Тот даже не вздрагивает, не моргает. Смотрит в глаза, словно этот меч, сверкнувший рядом, всего лишь призрак. Сквозь него. Локхарт рычит. И следующий удар уже настоящий. Но Йоан только плавно делает шаг назад и в сторону, и удар проходит мимо. — Давай! Дерись! — рычит Локхарт. Рубит, что есть силы. Удары сыпятся один за другим, нечеловечески быстро. Но Йоан только уклоняется, ни разу не отвечая, даже не поднимая оружия. Острие клинка смотрит в землю. — Дерись! Локхарт наступает. Меч сверкает в его руках, словно молния. Он гонит Йоана к границе каменного Круга. Если Йоан заступит за край — он проиграет, это равносильно бегству. И деваться уже почти некуда. Локхарт не дает ему даже перевести дыхание. Еще немного, уже некуда отступать… И, словно чувствуя скорый финал, Локхарт с чудовищным ревом рубит со всей силы, обеими руками. И только теперь Йоан впервые принимает удар. Блокируя. И вся мощь, вся сила, вся тяжесть этого огромного медведя разом обрушивается на него. Разбиваясь. Словно волна о скалу. На мгновение все замирает. Захватывает дух. Локхарт еще пытается навалиться и продавить, но Йоан держит. Спокойно. Только чуть подавшись вперед, отставив ногу для устойчивости. Держит одной рукой. Сдерживает. Но, кажется, сейчас не выдержит сталь и сломается клинок. С неба степенно спускаются первые снежинки. Слышно, как Локхарт хрипло дышит в тишине, он устал. Скрежет. И Йоан, вдруг, отскакивает в сторону, сбрасывая клинок Локхарта со своего. Разворачиваясь. И с широким размахом бьет… Удар приходится сзади, у основания шеи, и на мгновение кажется, сейчас голова слетит с плеч. Сейчас… Плашмя. Удар приходится плашмя, не острием, обозначая, сбивая с ног, но не нанося реального вреда. И Локхарт падает. На колени. Его руки за границей круга, его ноги… Ноги нет. Еще бы чуть-чуть, полшага, даже меньше, и Йоану можно было бы засчитать победу. Локхард бы перешел черту. Но сейчас нет. Есть время ударить снова. Бесконечная бездна времени. Но Йоан медленно отходит назад. В центр круга. Локхарт стоит на коленях, тяжело дышит. Долго. Приходя в себя и собираясь с силами. Трет пятерней шею, смотрит на пальцы… крови нет. Пытается осознать. Трибуны сначала замирают, затихают, повисает густая, невозможная тишина. Потом взрываются ревом. «Локхарт! Медведь! Убей! Убей его! Пусть он умрет!» Замирает сердце. Совсем. Останавливается. Невозможно. Адель сидит на своем месте, и, кажется, она сама уже умерла. — Эй! Эй, ты! Адель! Адель вздрагивает. Принц Роналд смотри на нее со своего места, сверху вниз. — Ты понимаешь, что это значит? — спрашивает он. — Даже бастард уверен, что ты виновна. Он хочет выкупить победу. — Выкупить? Адель не уверена, что произносит это вслух, дрожат губы. — У Неба, — говорит Роналд. — Харалты умеют договариваться с судьбой. «Мы победим», — Йоан уверен, несмотря ни на что. Он знает, что делает. Но какой ценой? У границы круга Локхарт поднимается на ноги. 2. Сто дней назад — Не забывай: голову выше! Выпрямись, сколько можно говорить?! Не сутулься! Стоило Адель расслабиться хоть на мгновение, и мать тут же напоминала. Даже несмотря на то, что в карете они были одни. — Мама, пожалуйста! Никто не видит, у меня болит спина… — Ты будущая королева, Адель! Ты должна держать спину даже во сне. Лилеас была непреклонна, словно железная. Всегда знала, чего хочет и как этого достичь. Всегда требовательна. Тандри всегда отличались стойкостью и упорством. А Адель… Лилеас говорила, она пошла в отца, как и ее брат. Если не возьмет себя в руки — толка не выйдет. Адель старалась. Нужно было во что бы то ни стало понравиться принцу. И королю. В конце концов, последнее решение за королем. Нужно взять себя в руки. Но дорога измотала ее. От постоянной тряски мутило и раскалывалась голова. Вторую неделю. Страшная духота, жесткий воротничок дорожного платья режет шею, ноги затекли. Адель с большей радостью поехала бы верхом, там, снаружи, по крайней мере, свежий воздух, ветерок, поля пахнут клевером… но нельзя. Настоящая леди должна путешествовать в карете. Адель леди и будущая королева. У нее нет выбора. Хотелось даже не прилечь, а упасть и умереть на месте. «Я вовсе не хочу замуж за принца! Не хочу!» — как-то попыталась Адель. Давно, в детстве, еще отец был жив. Тогда мать велела няньке выпороть ее розгами. Было скорее обидно, чем больно, ветки взяли тонкие, мягкие, да и нянька особо не старалась. Уже после третьего удара прибежал отец, схватил Адель на руки, унес… Потом она слышала, как родители долго ругались, даже орали друг на друга. Потом… Что-то случилось. Отец отстранился. Он почти не подходил к ней, не во что больше не вмешивался, почти никогда ни о чем с Адель не говорил. Все свое время он посвящал сыну, наследнику… а дочь для него словно исчезла. Но пока отец был жив, мать ни разу больше не пыталась наказать ее. В Несбетт они приехали ближе к вечеру. Никто не встречал их, что, впрочем, не удивительно. Официально Адель должна была стать компаньонкой принцессы. Эленор исполнялось шестнадцать, она уже взрослая, и теперь ей нужны свои придворные дамы. Адель приглашать не хотели, но Лилиас смогла добиться приглашения ко двору. В конце концов, Моры — один из восьми самых влиятельных родов королевства, брат Адель, Тавиш, мормэр Уинка, и это многое значило. Им позволили приехать, но дали понять, что не очень-то ждут. Ворота открыли без вопросов, но вот дальше… Никто не выходил к ним. Рядом, у ворот стоял седой стражник и какой-то парень в запыленном черном дублете. Лилиас подозвала сэра Гришела, сопровождавшего их.