Она бы хотела стоять здесь с другим. Йоану она сказала бы совсем иначе. По-настоящему. Но его нет. Только Роналд. Он и она. Вдвоем перед всеми. Теперь жених может невесту поцеловать. Хотелось зажмуриться. Она даже порадовалась, что вокруг много людей. Поэтому, только один поцелуй, и все. Ничего больше. Даже магии не будет, он не решится здесь перед всеми. Он… Он целовал ее так жадно и по-хозяйски, прижимая к себе, что кружилась голова и подгибались ноги. Было немного страшно. И только бы отпустил, только бы отпустил… На самом деле, раньше это и было свадьбой — клятвы перед всеми. Церемонии в храме добавились потом, став обязательной частью, без которой обряд не завершен. Но даже сейчас никто осудит, если сегодня ночью Роналд не ограничится одним поцелуем. Так не принято, но никто не осудит. И тогда уж точно передумать будет нельзя. Хотелось убежать и спрятаться от него. Но пока это не возможно. Их руки связали алой атласной лентой — не разорвать и никуда не деться друг от друга. Его левую и ее правую. До полуночи. Под общий смех, под песни, под музыку. Они и танцевали вместе, только вдвоем. В толпе. Взявшись за руки. Порой забываясь, дергая и едва не падая. Лента немного сбилась и натирала запястье, рука чесалась, но почесать было неловко. От волнения потела ладонь. Все это было совсем не так… В танце еще ничего, но стоило отойти в сторону или подойти к столу. Один широкий шаг Роналда, и она едва поспевала за ним. Он спохватывался, сжимал ее руку, вел за собой. Он пил много вина. И она тоже. Казалось — так будет проще, но не помогало совсем, только начинала болеть голова. А последний бокал она разлила совсем. Только взяла, отпила немного, как Роналд повернулся в сторону, забыв про нее, даже разжав пальцы, дернул руку. И Адель споткнулась. Опрокинула вино на платье… нежно-голубое. И густо-алое пятно, словно кровь. Роналд поджал губы, и в этом была досада и раздражение. — Простите, — невольно шепнула она, так, словно сама виновата. Он что-то фыркнул. Потащил ее снова танцевать. Но страшнее всего было в полночь. Когда они должны были вместе уйти. Выйти в сад, не в спальню, но ведь никто не будет смотреть. Их осыпали цветами, играла музыка… и шумело в ушах. Люди и сотни свечей остались позади. Над головой — небо. Роналд тащил ее по дорожке прочь, пока шум и голоса не стихли совсем. Их руки еще связаны. Уже можно развязать, узелок такой, что стоит только потянуть. Она уже почти… Ночь и они одни. — Подожди, — говорит он, — не торопись. Так не терпится развязать и освободиться от меня? — Нет… я… я просто… — Не ври! — в его голосе злость. — Я же Бреннан! Я вижу все, что ты чувствуешь! — Я просто волнуюсь… — Волнуешься?! Почему? Разве что-то не так? Так хорошо слышна издевка, злой сарказм. Он пытается обнять ее, но мешают связанные руки. Тогда он дергает со всей силы, срывая, и лента на мгновение врезается в кожу до боли… потом сползает, падает. Освобождая. Его руки свободны. Еще мгновение, и Адель теперь в его руках — не вырваться. Его пальцы сжимаются на ее талии, притягивая, прижимая к себе со всей силы. Нетерпеливо тискают. Дыхание сбивается. Потом одной рукой он надежно обхватывает, другой — ласкает ее грудь сквозь одежду. Еще немного, и просто сорвет с нее платье. Хочется заорать. Хочется ударить его, вырваться. — Что? — у него глухой и страшный голос, совсем чужой. — Разве я не имею права? Разве ты не поклялась любить меня? Вот и люби! Поцелуй меня! Только не зажмуривайся, смотри мне в глаза! Смотри на меня! Я хочу, чтобы ты видела меня, а не его перед собой! Это ревность. И ревность сжигает его. Словно окатывает холодной водой. Вместо паники вдруг поднимается жалость — у него тоже нет выбора, это не его решение, и сделать ничего нельзя. Жалость бьет его сильнее любой магии смерти. Разом тушит огонь. Он отпускает ее, отталкивает. Словно вместо невесты в его руках вдруг оказалась ядовитая змея. Жалость куда страшнее ненависти. Отталкивает, резко поворачивается к ней спиной и широким шагом идет прочь. Ссутулившись. Так, что хочется догнать, попросить прощения… даже обнять… Но ноги подкашиваются и рыдания вдруг накрывают ее. Все. На сегодня все закончилось. Ничего не будет. Облегчение и слезы. И Адель садится… падает в траву и рыдает в голос. 15. Девичья башня Адель сама не понимала, что привело ее сюда. Весь день ее тянуло куда-то в замковый сад, к крепостной стене, но она отмахивалась от этого чувства, не понимала. А к вечеру стало совсем невыносимо. После вчерашнего праздника болела голова и не хотелось никуда идти, Адель почти все время провела в кровати, приходя в себя. Но потом сопротивляться стало невозможно. К высокой башне над обрывом. Девичья башня — самая высокая в замке. По узкой лестнице в боковой стене… Адель ведь и не знала, что тут есть лестница, что нужно заглянуть за кусты шиповника. Интуиция? Моров ведет судьба? В обход стражи. На самый верх. Ступени высокие и узкие, пока поднимешься на самый верх — начинают болеть ноги. Зато вид такой, что кружится голова — весь замок, весь город как на ладони. И поля впереди. Река. Когда-то река доходила до самых стен, но потом обмелела, и теперь под стенами башни — камни. Если упасть… Принцесса Марион, по легенде, бросилась отсюда вниз, узнав, что ее жених погиб… Адель огляделась. Исбел сидела в углу, на полу, обхватив руками колени, тихо-тихо. Она только глянула на Адель, и отвернулась в сторону. Зажмурилась. Бледное заплаканное лицо, растрепанные волосы. — Исбел? — Адель не знала, что сказать. — Исбел, что ты тут делаешь? Что она сама делает тут? — Он был прав, — голос Исбел надтреснутый, чужой, почти безразличный. — Он был прав! Я слабая. У меня не хватает сил. У меня даже на это не хватает сил! — Исбел… Очень хотелось подойти, утешить, но сразу Адель не решилась, ведь это она причина несчастий. Это из-за нее. Нужно собраться с силами. Если судьба привела ее сюда, значит, нужна помощь? Она нужна здесь. — Он сказал, я могу ехать домой, — тихо сказала Исбел. — Но как я теперь вернусь? Я… не могу… — Король? Он хочет отправить тебя домой? Почему? Глупый вопрос. Глупый и неуместный. Роналд хотел жениться на ней, но теперь должен будет жениться на Адель. Помолвка уже состоялась. Исбел больше не нужна, и ей не стоит мешаться под ногами… Все просто, о чем тут говорить? Несправедливо. — Но король не может отправить тебя домой, — Адель все же подошла и села рядом, разговаривать вот так, глядя свысока, было неудобно. — Он не может. Ты здесь для того, чтобы быть рядом с принцессой. Ты нужна ей. Только Эленор может попросить тебя уехать. Она ведь не сделала этого? Нет? Подожди, скоро турнир, съедутся все рыцари королевства. Может быть там… Исбел всхлипнула. — Ты не понимаешь, — сказала она. — Я люблю его! Я думала, у нас все получится, он говорил мне… он говорил, что тоже любит, что добьется согласия у отца. Обязательно добьется и мы поженимся! Но… Все зашло слишком далеко. Если кто-то узнает… Я больше не могу вернуться домой!