У него дергается щека. Зло и нетерпеливо, но он с этим справляется. Он и так единственный, и не желает ее ни с кем делить. — Можно, — говорит холодно. — Но это еще менее честный способ. Хотелось бы верить, что я могу понравиться тебе просто так. Она невольно улыбается. Подносит вино к губам, отпивает немного. Голова и без того идет кругом. — Ты мне нравишься. Ты очень хороший, Рон, — говорит почти совсем честно. Сейчас она готова его даже поцеловать. Пока не больше, но… Он не глядя берет пирожок, разом откусывая половину. Крутит в руках и кладет на стол. С черникой. Адель делает еще один глоток. Потом, решившись, выпивает до дна. Проще… может и правда… — Но любишь ты не меня? — Роналд резко, с грохотом ставить кубок на стол, почти бьет, и вдруг со всей силы накрывает ладонью, сминает, словно бумагу. — Он и это умудрился отнять! Ножка кубка ломается, впивается в руку. Кровь… Адель вскакивает в ужасе. Пока Роналд, шипя сквозь зубы, вытаскивает обломок, она успевает найти воды и небольшое полотенце. — Тише… стой, я сейчас промою и завяжу, — говорит уверенно. Все это получается само собой. Они в детстве куда только с братом не лазили, однажды он тоже пропорол руку сучком, но даже насквозь, они оторвали рукав от его рубашки, завязали… мама ругалась… — Сейчас, сейчас… Она заматывает и завязывает концы. Как брату. И как-то непроизвольно, бережно, гладит его руку. — Ш-ш-ш… Даже пытается подуть, хоть и понимает, как это глупо. Просто хочется помочь… Он смотрит на нее… — Больно, да? — спрашивает она. Он мотает головой. — Ничего страшного… я же дракон… Слегка ошарашен такой заботой. И она тоже смущается. — Я испугалась… — говорит тихо. — Я немного боюсь крови. Начинаю паниковать. — Да все хорошо, — говорит он. — Мне даже понравилось. Совсем как моя нянька в детстве. Я даже готов что-нибудь воткнуть во вторую руку, если ты еще раз погладишь и подуешь. Он смеется, конечно. — Не надо, — шепотом говорит Адель. И осторожно гладит его по плечу. Он обнимает ее здоровой рукой, прижимает к себе. И она в ответ прижимается щекой к его груди. Крепко. Зажмурив глаза. По всему телу проходит дрожь. Назад пути нет. Слезы подступают к глазам. Если она расплачется сейчас — он разозлится. Она поклялась его любить. Он почти ее муж. Она поклялась… Так не честно. — Я просто волнуюсь, — Адель говорит это, очень надеясь, что ей можно поверить. Что даже она сама себе может поверить. — Я никогда не была с мужчиной, и мне немного страшно. Я даже не целовалась ни с кем до тебя. Первый раз… Давай не будем тянуть? Мы сделаем это, и я не буду бояться. Я не буду больше бояться, обещаю. Я боюсь, потому, что не знаю как… Если бы все было так просто… Главное — не думать ни о чем, представить, что это правда. Что дело только в этом. Расслабиться. Поддаться невероятной силе его ауры. Есть только здесь и сейчас. Как в первый раз, там в саду на пикнике, когда эйфория захлестывает все и мир вокруг перестает существовать. — Хорошо, — соглашается он. — Не будем тянуть. И наклоняется, целует в шею. Нежно-нежно. Его пальцы уже начинают расстегивать платье на ней. И все же, Адель успевает пожалеть, что выбрала это платье. Потому, что терпения Рона едва хватает на половину тугой шнуровки. Потом он начинает злиться и дергать, ругаясь сквозь зубы сначала совсем беззвучно, потом шепотом, а потом и вовсе в голос, проклиная ее. Адель кажется, сейчас он сорвется, и будет хуже. Он и так едва держится. Она пытается помочь. Отвлечь. Снять его камзол… он сам сбрасывает на пол. Его рубашку… снять не выходит, только немного приподнять, дотронуться… у него мягкая теплая кожа и стальные мышцы под ней. Его дыхание она чувствует пальцами. — Осторожно… — пытается она. — Поцелуй меня. Он целует. Жадно впиваясь в нее губами. «Теперь ты моя» — это так и встает перед глазами, Адель вздрагивает. И платье трещит. Ему надоело возиться, и резким рывком он просто рвет пополам. Почти без усилий. Срывает с нее все. Она стоит обнаженная перед ним. В первое мгновение хочется сжаться и закрыться руками, хоть как-то. Защититься. Но он уже поднимает ее и несет в постель. В его глазах — безумный дикий огонь. Сейчас? Вот сейчас? Адель понимает, что совсем не готова, не может… нет, только не так! Слезы… — Нет! Пытается оттолкнуть, зажмурившись… вырваться. Но физически он сильнее ее. Ударить магией? Но это не честно… Она обещала сама. Она сама ведь влезла в это. Сама виновата… Поздно. Она даже готова умереть, лишь бы ничего не было. Нет… Но тут, срываясь с петель, с грохотом вылетает дубовая дверь. 20. Гром и молнии — Вон отсюда! Голос — словно раскат грома. На мгновение Адель кажется — боги спустились с небес. Рона от неожиданности подбрасывает на месте. Судя по его лицу — ему кажется то же самое. Но он первый приходит в себя. Грязно ругается. — Убирайся! — приказывает Йоан.