Вечером не решилась — слишком много людей вкруг, сидят у костров, ходят… все бы увидели. А сейчас все спят. Разве что дозорные, но это не самое страшное. Адель сама не спала всю ночь. Палатка у него была небольшая, почти солдатская, недалеко от шатра короля, но, все достаточно в стороне, чтобы не ходить мимо гвардейцев. — Йоан! Шорох там. Он выглянул такой сонный, взъерошенный, завернувшись в одеяло. — Дел? Что-то случилось? — Ничего. Я хотела поговорить… Разбудила, да? Он кивнул. Глупо это отрицать. — Ничего страшного. Ты… ты подожди, наверно, немного, я оденусь, хоть рубашку сейчас найду… — он огляделся. — Утро уже, да? На мгновенье показалось — у него там кто-то есть. Сейчас спрячет… Йоан чуть сморщился, усмехнулся. — Да нет никого, Дел. Заходи. Просто дурацкая привычка разбрасывать вещи. Бабка Несса на меня всегда ругалась в детстве. Он приоткрыл полог, пропуская ее вперед. — Ты читаешь мысли? — Да, — просто сказал он. — Но не бойся, глубоко я не лезу никогда. Я просто слышу мысли, как и слова, высказанные вслух. Не специально. Только то, что совсем на поверхности, но это и так написано у тебя на лице, ты не волнуйся. Я постараюсь это приглушить… ты тоже можешь закрыться, так будет вернее. Закрываться от Йоана казалось глупо. Но сейчас, возможно, стоило бы… В палатке легкий полумрак. — Свечей нет… хм… я хорошо вижу в темноте. Можно поднять полог. — Ты еще и в темноте видишь, ко всему прочему? — А ты нет? — он почти удивился. — Я знаю, что Тандри видят хорошо, как днем. Твой брат видит. И Броди тоже. Моры, в принципе, не очень, но зато они могут дышать под водой. — В темноте я точно не вижу, — сказала Адель. — Не больше, чем все. Но здесь достаточно светло. И чуть не споткнулась о брошенный у входа сапог. Йоан успел поймать ее за руку, подобрал сапоги, поставил в сторону. — Прости. Осторожней тут… Где-то была табуретка… Вещей было совсем немного, но те что были, действительно разбросаны как попало. Очень аскетично в целом. Тюфяк в дальнем углу, даже без намека на кровать. Небольшой деревянный сундук, без всяких украшений, с плоской крышкой. На сундуке тарелка с одиноким пирожком и пустой кувшинчик, толстенная книга с геральдическим орлом, бумага, чернильница, портупея с ножнами, и сверху носки. Рядом складная табуретка, накрытая камзолом и несколькими листами исписанными мелким убористым почерком. — Вот! Садись. Бумагу Йоан положил на сундук, поверх носков, а камзол, вместе со своим одеялом бросил на постель. Остался голый по пояс, но штаны, по крайней мере, на нем уже были. Худой, позвоночник резко выпирает, когда он наклоняется, пытаясь найти рубашку, заглядывая под подушку, потом по углам… Мышцы на руках видны отчетливо. У него широкие, слегка угловатые плечи с выпирающими ключицами. Родинка под ключицей… есть… значит правда… Адель успела заметить. Тут же закрылась наглухо. Нет, эти мысли не нужно слышать, и обсуждать страшные сны она не готова. Не сейчас… — Вон там, — сказала она, надеясь, что слова заглушат мысли. — За сундуком, кажется, твоя рубашка. Я умею находить потерянные вещи, как все Тандри. — Это очень ценно! — Йоан улыбается. — Точно! Вытаскивает из угла рубашку, выворачивает, натягивает на себя. Садится рядом на полу, скрестив ноги. Босиком… Сейчас даже сложно поверить, что этот человек способен на гром и молнии. Что он невероятное количество раз, раз за разом, там во дворе, выбивал у Роналда меч из рук, отбрасывал самого Роналда его на землю. Что он реально сильнее. — Ты хотела поговорить? — Да, — сказала она. — Хотела. Мне нужен совет. Ты ведь можешь видеть будущее, и, наверняка, знаешь больше. Я не понимаю, как мне быть. Все это так сложно… Я, наверно, не вправе идти с этим к тебе, но мне очень нужно поговорить хоть с кем-то… — Я вижу только свое будущее, Дел. Я могу найти верный путь для себя, но для тебя я найти его не в силах. Он смотрел так серьезно. И, вместе с тем, что-то такое было в его глазах… кажется, даже радость, почти неуместная сейчас. — Я знаю, — сказала Адель. Начать было невероятно сложно. Она даже вопросов правильных не знала, не то, что ответов на них. — Просто спросить больше не у кого. Наверно, единственный, кому я действительно доверяю — это Тавиш. Но мне так не хочется втягивать его… Все так сложно. Я боюсь… Я не хочу замуж за Роналда, но ничего не могу с этим сделать. Я не могу просто отказаться. Даже притом, что Тавиш обещал вступиться за меня и не отдавать. Но я знаю, чем грозился дядя. Я видела, как он договаривался о чем-то с Роном и с Малкомом Броди. Конечно, у них могут быть дела и кроме меня, но если они договорятся… Я не хочу, чтобы кто-то пострадал от моего решения. Не знаю, совет ли мне нужен, или просто возможность поплакать и пожаловаться на свою жизнь. — Дел… Если б ты знала, столько раз пытался найти этот правильный путь… «Йоан, я люблю тебя. Не могу без тебя. Я просто умру, если меня заставят выйти замуж за Роналда. Стану такой же, как королева Кейлен. Я хочу быть с тобой, но если б я знала…» Нет, этого она, конечно не смогла сказать вслух. Никогда бы не решилась. Но мысли… он же читает мысли. Читает. Она видит, как меняются его глаза. Он вздыхает. Подбирает под себя ноги и, вдруг, встает на колени. В этом нет ни капли пафоса, скорее отчаянье и желание быть чуть-чуть ближе. Чуть колеблется, и осторожно берет ее за руку. — Дел, ты бы решилась сбежать со мной? — и голос меняется, становится ниже, даже слегка дрожит от волнения. — Как Лене? Забыв обо всем. Все эти беды, кары и войны, что нам грозят… никто не знает, как обернется на самом деле. Если кто-то хочет войны, он устроит ее и без нас. Твой дядя очень силен на материке, у него там большие связи. Но у отца тоже хватает союзников. У моего деда хватает, у твоего брата. Отец просто очень осторожный человек, ему проще выдать тебя замуж, чем ввязываться в сложную игру, договариваться, искать деньги… — Йоан мотает головой, словно все это не важно, и не о том. — Дел, я люблю тебя. Очень люблю. На самом деле. Когда я скакал к тебе несколько суток без отдыха подряд, я… Дел, я тоже все время боюсь что-то сделать не так, навредить. Понимаю, что не должен. Но иногда это просто сильнее меня. Сильнее голоса разума. Я понимаю, что мне нечего тебе предложить. Что никто не позволит тебе выйти за меня замуж. Все, что я могу, это попытаться увести тебя далеко, чтобы никто не смог помешать… Дел… ты бы решилась? Сбежать. Сердце останавливалось. Адель закрылась так плотно, как только могла. Ее мысли… Неужели он не знает? Тот сон… Или здесь другое? Не было сил что-то сказать. Если есть хоть какая-то надежда… если бы она не видела всего этого во сне, она бы не раздумывала. Согласила бы. Была бы счастлива. Йоан смотрит ей в глаза. Ждет. А она молчит. — Не сейчас, Дел, из Леруика, — тихо говорит он, словно оправдываясь. — Мне еще нужно все устроить для Лене, я обещал, я не могу бросить ее. Мы уйдем вслед за ней, я хорошо знаю замок, тайные ходы. Не будет даже погони, я умею заметать и путать следы. Через Андрус, и потом на острова. А когда все немного уляжется, мы отправимся в Мидас, купим там на берегу дом, с большим окнами… Адель вздрогнула, почти судорожно сжала его пальцы. — С большими окнами, и под окнами будет шуметь море, крупная галька и мелкий песочек у самой воды, а вокруг высокие сосны, горы… Она замолчала, закусила до боли губу. Йоан нахмурился. Его лицо, и без того напряженное, стало совсем каменным. — Тавиш говорил тебе про дом? — спросил он, голос совсем глухой, словно чужой. — Тавиш? — Адель покачала головой. — Нет. Я видела во сне. Я видела, как мы убежали с тобой, видела дальнюю дорогу, придорожные гостиницы, маленький домик, в котором мы жили с тобой, только вдвоем… Ты говорил: немного уляжется, и мы уедем в Мидас… А потом… Потом Йоана убили. Закончить не смогла. Зажмурилась. Йоан шумно выдохнул, поднялся на ноги, принялся ходить по палатке туда-сюда. Адель боялась на него смотреть, ее трясло. Значит, все правда? — Правда, — сказал Йоан. — Этот дом принадлежит Тавишу, там виноградники и персиковые сады, хороший доход приносят. И никто не знает, укромное место на всякий случай. Он говорил мне. У него даже была мысль, вместо свадьбы по-тихому, увести тебя туда, если уж ты будешь совсем против брака с Роном. Достойного мужа можно найти и в Мидасе, не короля, конечно, но зато жить потом счастливо. У тебя были бы деньги, дом, и свобода поступать так, как хочется тебе… — он перевел дыхание, немного помолчал. — А я вот все надеялся пойти чуть более длинным путем… если ты захочешь. Уже никакой надежды в голосе. Он остановился в дальнем конце, в темном углу. Адель почти не видела его лица. Он не знает? — Йоан, — голос дрогнул и сорвался на всхлип. — Тебя ведь убили в моем сне! — Я знаю, — просто сказал он. — За все нужно платить. Ты же знаешь, что я и без того проклят еще до рождения? Я должен был умереть сразу, но матери удалось выторговать для меня у богов четверть века. Двадцать пять лет. Осталось полтора. И то… проклятье сильно, смерть поджидает постоянно за каждым углом. Если б ты знала, как я устал бегать от этого… всю свою жизнь. Я сотни раз видел смерть во сне, сотни способов. Искал пути каждый раз. Иногда хотелось уже плюнуть, не бегать и ничего больше не делать. Пусть уж настигнет, наконец. Дел… Я не хотел говорить тебе всего этого, не хотел пугать. Я… Надеялся поначалу, что ты действительно можешь быть счастлива с Роном. Потому, что со мной — точно не будешь. Я перебрал бессчетное количество путей, но хорошего, для нас вместе, нет ни одного. Большая часть обещает смерть обоим, так или иначе, но довольно скоро. А если не смерть, то очень нехорошую жизнь… Но Харалты умеют договариваться с судьбой! Умеют торговаться с богами, — он усмехнулся, вышло не весело, почти страшно. — Нам дадут спокойно уехать. И пять месяцев потом. Никто не тронет. А потом Тавиш увезет тебя в Мидас. Вот тот человек, если ты видела во сне, который хватает и утаскивает тебя, это человек твоего брата. Мне даже показали картинку, десять лет спустя… Ты играешь у моря с детьми, маленькими, мальчик, наверно, лет пяти, и девочка — трех. Потом какой-то мужчина-мидиец идет к вам, ты улыбаешься, машешь ему рукой… У меня нет причин не доверять Небу. У тебя будет все хорошо, Дел. Адель смотрела на него и не могла поверить.