– Он? – спросила я. – Это был мужчина? Он немного помолчал. – Ну, да. Наверное, я об этом не думал, но да. Полагаю, это был мужской голос. Он был по-мужски глубоким. У меня было чувство, что он хочет, чтобы его кто-нибудь услышал. Отчаянно этого хотел. Как будто ему было больно, он был растерян и нуждался в признании. – Ему было больно? – спросила я. – Ему нужна была помощь? – Может быть, но я на самом деле не знаю. Ничего конкретного в этом не было, если вы меня понимаете. На самом деле это была лишь мольба. Этан кивнул. – Ты можешь сказать, откуда шел голос? – Нет, помимо того, что из моей головы. Я знаю, что это звучит безумно, но я его слышал – действительно слышал его, словно кто-то увеличил громкость на телевизоре. Это не было похоже на галлюцинацию или если бы я притворялся. Это было реально, не считая того, что только я мог его слышать. – Это был только звук? – спросил Этан. – Может, ты что-нибудь видел? Слышал еще что-нибудь? – Ну, нет. Это были лишь слова. Одни и те же слова, снова и снова. И громко. Очень громко. – Он потер мочку уха и вздрогнул. Ах, но это был не только галдеж, не так ли? – А что насчет запаха, Уинстон? Ты что-нибудь чувствовал? Казалось, он пришел в замешательство. – Что-нибудь чувствовал? – Когда ты услышал голос или, может, как раз перед тем, как начал его слышать, ты почувствовал что-нибудь необычное? Он посмотрел вниз, его взгляд стал слегка расфокусированным, пока он обдумывал вопрос. – Теперь, когда вы об этом упомянули, да. Много лет назад я работал на заводе в Скоки – мы изготавливали кое-какие косметические средства – лак для ногтей и тому подобное. В воздухе обычно присутствовал запах растворителя. – Когда я впервые начал слышать голос, думаю, я почувствовал запах чего-то похожего. Не точно такой же, но какой-то промышленный запах, если это имеет значение. – Это имеет значение, – ответила я, и Уинстон озарился благодарной улыбкой. – Ты сейчас что-нибудь чувствуешь? – спросил Этан. – Что-нибудь слышишь? – О, нет. Ничего с тех пор, как они меня вырубили. И все же у меня есть воспоминания. Слова были такими громкими, что я помню, как слышал их. – Но воспоминания другие? – спросила я. – В смысле, ты можешь определить разницу? Он кивнул. – В воспоминаниях я на самом деле его не слышал. Не так. Не уверен, почему он изменился, но так и было. И тем не менее, он по-прежнему был громким. Как флешбэк. Я осмотрела камеру, простой стол, приваренный к стене, на котором стояла чашка, яблоко и небольшой блокнот. Рядом с ним вдоль его переплета лежал набор красок в маленьких пластиковых баночках, а также старая и облезлая кисть. Ручка была широкой, как будто кисточка была сделана для детей. – Ты рисовал? – спросила я. Уинстон уж было моргнул, но потом оглянулся назад, когда я указала на стол. – О, ты имеешь в виду мой блокнот? Я попросил принести мне блокнот и ручку. Они предложили мне книгу, но я не очень люблю читать. Но мне нравится рисовать. – Мы можем взглянуть на них, Уинстон? Он рассеянно почесал щеку и оглянулся. – О, даже не знаю. Там нет ничего стоящего. Понимаете, это что-то вроде альбома для набросков. Просто кое-что, что я делаю, чтобы скоротать время. Ночи становятся длинными. Думаю, я практикуюсь, чтобы все смотрелось красиво, реально. А иногда я просто малюю то, что приходит на ум. Помогает отгородиться от шума. Бинго. – Ты говорил, что хотел, чтобы эти картинки, эти звуки исчезли из твоей головы. Ты их нарисовал? Его глаза озарились пониманием. – О, я понял! Конечно. Тогда, если это поможет, можете посмотреть. – Он подошел к столу, края его слишком длинных штанов тащились по бетонному полу. Шшш-шшш-шшш. Он принес блокнот и протянул его через решетку. Большинство страниц были изрисованы. Некоторые листы были чистыми, за исключением небольшого выверенного наброска карандашом. Вид Уинстона из камеры, баночки с красками, его руки в разных положениях. – Ты хорошо рисуешь, – сказал Этан, глядя, как я переворачиваю страницы. Уинстон пожал плечами. – Меня это расслабляет. Другие были изрисованы абстрактными фигурами, заполняющими страницы от края до края, это делало их плотными и они тяжело переворачивались, под моими пальцами чувствовалась меловая краска. Большинство были разных оттенков серого с полосами или линиями резкого белого или черного, а также с несколькими характерными словами тех же резких цветов. «ГОЛОС» на одном, «СЛЫШУ ЕГО» на другом. Было несколько страниц с белыми и серыми элементами, похожими на зубы, другие с ушами и спиралями крошечных слов. – Что это? – спросила я. Он пожал плечами. – Думаю, это рты, которые произносят все эти слова. Образы просто приходят ко мне, и я рисую их. – Уинстон, я могу их одолжить? На некоторое время, – заверила я его, когда у него сделался удрученный вид. – Я верну их, и я уверена, что мы сможем сделать так, чтобы тебе дали другой блокнот, пока мы заимствуем этот. – Зачем они тебе? – спросил он. Я старалась тщательно подбирать слова. – Я бы хотела еще раз просмотреть твои рисунки, когда у меня будет больше времени. Поразмышлять над ними, я думаю. На тот случай, если они дадут нам хоть какую-то информацию о том, что происходит. – Хорошо, – ответил он. – Но я был бы рад получить замену. – Я лично об этом позабочусь, – сказал Этан. Я аккуратно засунула блокнот под куртку, чтобы его не намочил снег. – Уинстон, ты помнишь ночь нападения на «Тауэрлайн»? – спросил Этан. – Когда Сорша использовала свою магию. Он мрачно кивнул. – Помню. Вообще-то, я был недалеко оттуда, когда все это разразилось. Меня уволили в начале этого года, с тех пор я работал на временных должностях и по контракту, брался за любую работу, какую мог найти. Я работал где-то в квартале оттуда – помогал разгружать коробки с материалами в отеле «Велворт» для какой-то конвенции – когда это произошло. – Он покачал головой. – Та еще была ночка. Никогда не видел ничего подобного. Бинго, – подумала я. Еще одна связь с магией, которая опустилась на «Тауэрлайн». – Это может быть одной из причин, почему ты слышишь голос, – сказала я. – Мы рассматриваем такую возможность. Его глаза расширились. – Вы думаете, я подцепил что-то из-за той магии? – Не вирус, – произнес Этан. – Но, возможно, она вызвала некоторые последствия. Мы сообщим тебе, если выяснится, что именно так все и произошло. Он кивнул, провел рукой по волосам и, кажется, задумался. – Вот почему я изначально пришел в Дом Кадогана. Не из-за «Тауэрлайна», – добавил он, когда увидел наши удивленные лица. – Из-за трудоустройства. Было тяжело – не иметь постоянной работы – и нелегко найти работу вампиру. Я надеялся поговорить с вами по поводу работы. – Он покачал головой. – Но сейчас это кажется корыстным, ведь я уже доставил столько неприятностей. – Это нисколько не корыстно, – ответил Этан. – Вот почему мы предлагаем помощь – чтобы помогать вампирам в трудных ситуациях. Уинстон вздохнул. – Не думаю, что это поможет мне на бирже труда. – Мы позаботимся об этом, когда придет время, – сказал Этан. – Ты здесь не навсегда. И когда мы выясним, что вызывает наваждения, и положим этому конец, ты по-прежнему будешь нуждаться в помощи. Весьма демонстративно, не отрывая взгляда от Уинстона, Этан перешагнул через желтую линию и протянул руку через решетку камеры Уинстона. Уинстон сделал шаг ближе. Движение было осторожным, но рукопожатия не последовало. – Спасибо, что выслушали, – произнес он. – Иногда вам просто нужно, чтобы кто-нибудь выслушал. Не посчитал вас сумасшедшим. Тут не поспоришь. Вопрос заключался вот в чем: кому понадобилось, чтобы его выслушал Уинстон?