Я перевернула страницу, а затем еще одну. Все они были переведены с помощью магии Мэллори. – Святые угодники, Мэллори. – Я посмотрела на нее. – Ты перевела «Гданьскую Рукопись». – Я знаю. – Она подула на свои ногти, а затем потерла их о футболку. – Я нереально крута. К счастью, магия содержится в словах рукописи, а не на страницах. Вот почему этот маленький перевод сработал на экземпляре Этана. – Так что это такое? – спросила Линдси. – И что здесь такого значимого? – Как выяснилось, «Гданьская Рукопись» не шутка или бред, еще и зашифрованная. Это гримуар. – Книга заклинаний? – спросила я. Мэллори кивнула. – Колдуна по имени, и я сейчас совершенно серьезна, Портной Мерзкий. Слова на английском, но используются магические сокращения Портного, перевод которых требует времени. Мы начали со страницы, что ты нашла в кабинете Сорши. Она указала на земной шар и круг неумело нарисованных людей: – В тексте описывается группа людей с сильными эмоциями. Сильными эмоциями, которые были выброшены в мир. – Она провела пальцем по фигуре в виде звезды. – Магия объединяет эти эмоции, дает им искру. И из коллективного духа рождается существо. Оно живое, и оно разумно. Она перевела взгляд на нас. – Оно называется Эгрегор[73]. И это его голос мы слышим. В комнате воцарилось молчание. – Как? – спросил Этан. – Троян Сорши, – ответила Мэллори. – Магия, которая не рассеялась после «Тауэрлайна». Катчер наклонился вперед. – Подумайте о тех эмоциях, которые ощущали люди вокруг «Тауэрлайна» во время битвы. Люди были напуганы до смерти этим сражением, сверхъестественными, рекой, возможностью того, что здание рухнет. В городе была критическая ситуация, и это в дополнение ко всем тем вещам, которые обычно их волнуют. Весь этот страх, гнев и волнение были собраны вместе магией Сорши. – Из всего этого выделилась сущность, – продолжила Мэллори. – Подобно тому, как запах этой магии – это выделенная эссенция Чикаго. – Мы слышали Эгрегора, – тихо произнес Этан, изучая изображения, а затем поднял свой взгляд на Мэллори. – Магия, создающая жизнь? – В какой-то форме, да. – И зачем ей делать все это? – спросил Этан. – Создавать коллективную магию? Работать над созданием этого Эгрегора? Чтобы способствовать наваждениям? Использовать их а качестве оружия? – Думаю, наваждения – это побочных эффект, – ответил Катчер. – Рядом с «Тауэрлайном» были тысячи человек, но наваждения относительно редко встречаются, они единичны и сосредоточены географически. Вероятно, потому что магия Сорши не распространилась равномерно. – Тот факт, что она никогда не практиковалась, ударил по ней же, – добавила Мэллори, кивая. – У нее, конечно, были навыки. Но это была чистая сила, неподготовленная. – А это намного опасней, – согласился Этан. – Не говоря уже о том факте, что она самовлюбленная и непредсказуемая. Она изменила погоду. Подвергла опасности жизни миллионов. Парализовала город только потому, что могла. – Он взглянул на Мэллори. – А все потому, что ты не позволила ей завладеть «Тауэрлайном». – Она ведет себя как подросток с бушующими гормонами, – заметила Линдси. – Она практически олицетворяет самый худший из написанных романов «Школа в Ласковой Долине»[74]. – Основываясь на том, что мы о ней знаем, – проговорил Люк, – она ведет себя так всю свою жизнь. Она получает все, что хочет, обычно потому, что кто-то другой за это платит. Я кивнула. – Она даже не сражалась в своей битве. Она использовала алхимию, чтобы контролировать суперов, дабы те могли сражаться за нее. Она хотела победить в войне, но не хотела в ней сражаться. Она хотела власти безо всяких потерь со своей стороны. – Она хочет оружие, – подытожил Катчер, кивая в мою сторону. – Чем мы и должны были стать для нее. – Эгрегор разумен, – заметила я. – Если она сможет его контролировать, он сможет сразиться с нами вместо нее. Мэллори кивнула. – Мы считаем, что она этого и добивается. – Она указала на книгу. – Но у нас не было времени, чтобы прочесть больше, так что мы не знаем, что она попробует сделать дальше, или как с этим связана погода. – Еще один вопрос, – произнесла я. – Если Эгрегор будет ее оружием, зачем ей мы? Зачем этот ультиматум? – Месть, – ответил Этан, и это слово повисло в воздухе, тяжелое и опасное. – Уверена, что отчасти это так, – согласилась Мэллори. – Но это не может быть единственной причиной. Она определенно создала нечто столь зрелищное. Но она также дала нам шанс подготовиться. Вооружиться. Мы что-то упускаем. Что-то, что связывает Эгрегора с нами. Я просто не могу пока понять, что это. И мне нужно больше времени, чтобы поработать с «Рукописью», – она повернулась к Катчеру, – и мне нужно отправиться к источнику. Катчер посмотрел на нее. – Даже не думай о том, о чем ты думаешь. Если прыгнешь прямо ей в руки, это ничего не изменит. – Я люблю тебя, но ты не знаешь даже половины из того, о чем я думаю прямо сейчас, – зубы Мэллори сжались от гнева, каждое слово отскакивало от них, как горькое семечко. – Он прав. Мы посмотрели на моего дедушку, стоящего в дверях. Он вошел, Джефф шел рядом с ним. – Сколько вы услышали? – спросил Катчер. – Достаточно, – ответил он. – Расскажешь нам подробности позже. – Он сел рядом с Мэллори, сложив руки вместе. – Даже если вы с Мерит отправитесь прямиком к ней, предложите себя, думаешь, это как-то повлияет на ситуацию? Думаешь, это что-либо изменит? – Вероятно, нет, – согласилась Мэллори. – Но если есть хоть однопроцентный шанс, что она отступит? Что, если мы придем к ней, сдадимся, она возьмет свой лед и модные наряды и свалит? Разве спасение города этого не стоит? – Мэллори, – произнес Катчер, – ты знаешь, что математика так не работает. – Это просто пример, – ответила она и провела рукой по лицу. Может, это и был пример, но она права. Я не хотела, чтобы жизни стольких людей оказались на моей совести, давили на меня. – Мне нужно больше времени, – сказала она. – Нам всем нужно больше времени. – Уверен, она это понимает, – согласился Этан. – Вот почему время – роскошь, которой она не позволит нам воспользоваться. – Этан посмотрел на моего дедушку. – Какова ситуация снаружи? – Город замерз и из-за этого затих. Губернатор вызвал Национальную Гвардию, и они помогают тем, кто решил эвакуироваться. Было еще два инцидента людей с наваждениями, отчего четыре человека оказались в больнице. К счастью, без смертельных исходов. А на вашей лужайке протестующие. – Протестующие? – произнес Этан, буквально выдавливая это слово. – И чего хотят эти протестующие? Дедушка посмотрел на меня. – Они требуют, чтобы Мерит и Мэллори немедленно сдались ради безопасности города. Протестующие не были чем-то новым. Как и фанатов Дома, их число увеличивалось и уменьшалось, обычно завися от погоды и того, как нас освещали новости. Но не это сейчас беспокоило Этана. Его магия вспыхнула, как выброс энергии на солнце. – Они смеют… Они смеют приближаться к моему Дому и требовать смерти моей жены? Я чувствовала его растущую ярость, как бурю, затмевающую горизонт. Я коснулась его руки, но он только взглянул на меня своим пылающим взглядом. – Нет, – проговорил он. – Я стерпел многое от этих людей, Мерит. Но не стану терпеть это. – Он повернулся на пятках и вылетел прочь, оставляя нас смотреть ему вслед. Глава 18 ПРОСТЫЕ СМЕРТНЫЕ Мы пошли за ним по коридору, зайдя в фойе, когда он с такой силой открыл дверь, что та ударилась о стену, оставив вмятину в штукатурке. В коридоре и в фойе стояли вампиры. Вампиры собрались вместе, и они отводили взгляды, когда мы проходили мимо. В их глазах была вина – либо из-за того, что это мы с Мэллори были теми несчастными, которых выбрала Сорша, либо они подумывали, что принять предложение Сорши – хорошая идея. Я прикусила язык, не спуская глаз с Этана. Игнорируя снег, лед и холод, Этан зашагал по тротуару, как воин, направляющийся в бой, а затем прошел через ворота к тротуару снаружи. Мы тащились за ним, остановившись позади него на тротуаре, откуда он устремил взгляд на тринадцать человек, которые заняли позиции на полоске снега между тротуаром и улицей. Они оделись потеплее и принесли складные и садовые стулья, одеяла, кружки горячего шоколада. Кажется, им было холодно, и они представляли собой печальное зрелище, но Этана, похоже, это не волновало. Безоружные или нет, он не стал давать им поблажек. Он расправил плечи, расставил ноги и прижал по бокам руки. Ветер раздувал его волосы и отвороты дорогого пиджака, поэтому он походил на древнего налетчика, пришедшего получить свою награду. – Вы здесь, перед моим Домом, распиваете кофе и какао и пропагандируете убийство. Как вы можете быть такими непринужденными? Такими бессердечными? – Они бессмертны, – сказала крупная, бледная женщина на складном стуле, ее руки, одетые в перчатки, обнимали термокружку. – Так что выдай их. Что плохого может случится?