Еще один уход, еще больше влево. Правая рука на баллончике, левая на мобилке. Той же рукой она сунула себе в рот металлическое, выгнутое дугой шило (это так, à propos будущего судебного разбирательства в отношении тяжелых телесных повреждений — если бы у нее был нож, суд мог бы посчитать, что это она атаковала. Но шилом?… Ха-ха-ха… А в голову вонзалось лучше, чем нож). Аня была готова к нападению и защите, все те тренинги ей и вправду кое-что дали. Быстрый, решительный шаг. Никаких взглядов назад. Ну и, понятно, если не считать тех, которые она симулировала, будто бы что-то не в порядке с ее правым каблуком. Туманная фигура, похоже, шла за ней. Хорошо она не видела. Но, похоже… Господи!!! Силуэт был все ближе! Девушка спрятала мобилку под блузку, чтобы нападающий не заметил подсветки экрана и клавиш. На ощупь набрала 997. Быстрый шаг, но не бег. Когда светодиоды погасли, она вынула телефон из-под блузки и прижала к уху. — Это старший аспирант Анна Новицкая. Нападение! Мне нужна помощь. Остановка под ПэДэТом. Полицейский в опасности!!! Боже!!! Два часа ночи. Всего две женщины и какой-то пьяница. Помощи ждать ниоткуда. — Полицейский в опасности! Дайте все, что у вас имеется в округе! Слышишь меня?! — Сейчас будут, — отозвался голос в трубке. — Стреляй! Стреляй!!! — Не из чего! — Сейчас будут! Буквально несколько секунд. Держись!!! К Ане пристал пьяница. — А ммможжжет позажимаемся, дамочка? К счастью, комендатура была в паре сотен шагов отсюда. Три патрульные машины зарылись рядом, буквально сжигая асфальт шинами. Несколько полицейских с оружием выскочили из машин. Аня подняла руку. — Это я!!! Во второй руке уже было ее служебное удостоверение. Ее окружили. Сваленный на тротуар пьяница даже не вякнул под напором двух напакованных мышцами и адреналином тел. — Это не тот, — крикнула, указывая рукой на улицу Подвале. Два полицейских с оружием и фонариками побежали в том направлении. Женщины на остановке были в шоке. Лежащий на тротуаре пьяница чего-то мямлил: — Целых три патрульных машины за обычное приставание?… Мир перевернулся, — пытался подняться он. — Это же хуже, чем в Аушвице. К сожалению, через несколько минут полицейские вернулись ни с чем. Но в руках их были ее туфли — это все, чо они смогли найти. Аня закурила сигарету. — Ребята, завезете меня домой? — Понятное дело. — Конечно. А потом еще постоим немножко под домом. На всякий пожарный. — Ну кто мог бы отказать секретарше самого Биг Босса? Уже сидя в патрульной машине, «Ключик» выбрала из списка контактов номер коллеги. — Марек, — сказала она. — Что-то идет очень не так, как следует. Совершенно не так, — повторила она. Ожидай самого худшего. Хофман отложил телефонную трубку. Он прекрасно понимал, что что-то идет не так. И дело было даже не в том, что электричество погасло во всем подъезде. Его разум змеи, разум скорпиона, давно уже подсказывал ему, что приближается опасность. Марек вынул из сейфа оружие, которое было наиболее безопасным в квартире с бетонными стенами. Прецизионный револьвер с шестидюймовым стволом, калибр.22. В первую камеру барабана зарядил заряженный дробью патрон CCI Shotshell — такой, который лишал противника глаз, а в следующие — Eleye со свинцовыми пулями, чтобы не было рикошетов. Это и на самом деле был по-настоящему безопасный выбор, если придется стрелять в замкнутом помещении — Мареку не хотелось перестрелять собственную семью. Затем забычковал окурок и начал переодеваться в пижаму. Выбор был подходящий — ствол 6 дюймов, небольшой калибр, «безопасные» пули, дефлектор подброса… Прецизионная цацка, которая не сделает ничего плохого никому, кроме нападающего. Опять же, после выстрела в комнате можно будет вернуть слух уже минут через пятнадцать. Дробь и свинцовые пули. Если такая штука, случаем, бахнет в стенку, то вопьется в нее, а не будет рикошетом метаться по помещению. Во всем доме, даже во всем квартале, царила тьма египетская (невероятное ощущение!), совершенно непредставимое для горожанина. Хофман, размышляя над сообщениями от «Ключика», взял револьвер «безопасным» образом и направился в спальню. Даже если бы на темную грохнулся, при таком способе держать оружие выстрел бы не наступил. А в спальне он увидел нечто совершенно невероятное. Его жена — очень даже классная блондинистая телка — стояла голяком. В одной руке у нее был мобильный телефон, в другой — трубка обычного телефона. Из нее был слышен звук «бип, бип, бип…» — супруга держала ее слишком долго, не набирая номера. Инстинктивно, насколько мог хоть что-то увидеть в темноте, Марек сконцентрировал взгляд на ее бедрах. — Проверь, закрыта ли дверь, — сказала она. — Что? — Проверь, закрыта ли дверь. Хофман отступил в прихожую, проверил оба огромных замка и цепочку. У жены был бзик на этом пункте. С тех пор, как убили ее самую лучшую подругу; ту пинали и били настолько профессионально, что женщина умирала четыре часа, прежде чем удавиться собственной кровью. Марек вернулся в спальню. — Все в порядке. — Что-то должно случиться. — У меня еще есть пиво в холодильнике. Хочешь? — До кухни уже не дойдешь, — сообщила жена довольно-таки спокойным голосом. Собственно говоря, он пока что и не нервничал. Понятное дело, что держал в мыслях все рассказы «Ключика» и виденные по телевизору взломы на районе, но держал газовую трубу под кроватью (это с того времени, когда подругу жены забили пинками насмерть; на нем это тоже произвело впечатление — женщина, вроде как, вопила, а соседи думали, что это семейная ссора), ну и пока что чувствовал себя словно мачо с револьвером. — Спокойно. Пошли спать. — Повернись, — сказала его голая жена. Только тогда он что-то почувствовал. Марек перевел волыну из безопасного положения в «чертовски опасное», то есть: рукоять в ладони, палец на спусковом крючке, а большой палец на курке. Хофман обернулся, чувствуя парализующий страх. Но мысли все время действовали, как следует: «Что они могут мне сделать? В случае чего, заскакиваю за кровать и начинаю пулять. Через секунду появляется идиотская мысль: «Боеприпасы в сейфе! У меня всего шесть патронов!!!». И тут же потом успокоение. «Или я справлюсь с двумя, либо меня пришьют, потому что и так не будет времени на перезарядку». Мысли в голове мчались одна за другой: жаль, что не взял пистолет калибром побольше, чтобы создать «стену огня», и в то же время облегчение, что повел себя рационально, как его обучили — из пистолета легче перестрелять собственную семью, а револьвер небольшого калибра в сотню раз безопаснее, он действует более точно. Но вот точно ли он проверил двери (блин, ведь только что же глядел!)? Почему нет свечки? Где химическая светящаяся трубка? До газовой трубы не дойдет, потому что жена блокирует дорогу… Совершеннейший дебилизм, перемешанный с парализующим страхом… К счастью, разум продолжал действовать более-менее рационально, можно было полагаться и на инстинктах — Хофман успокоил дыхание, размышляя над тем, как улучшить тактическую ситуацию. Он стащил одеяло с кровати, подошел к двери спальник. — Не выходи. — Спокойно. И внезапно нечто совершенно невероятное — кто-то проходил сквозь двери! Жена издала из себя какой-то писк. Совершенно жуткий звук, скорее, какой-то хрип. Марек чувствовал, что от страха прямо сейчас начнет стрелять на ощупь, в темноту, вслепую. Кто-то проходил сквозь двери. Дверь в квартиру. Никто не скребся, не стучал, не было отзвуков взлома. Все было так, словно бы… кто-то протискивался в них. В двери, запертые на два здоровенных замка и цепочку. Парализующий страх… и снова инстинкты. Хофман успокоил дыхание, взбил одеяло у двери в спальню, занял позицию. Сцена словно из итальянского фильма. Мужик в подштаниках, с револьвером; голая женщина с двумя телефонами в руках, и ребенок, начавший сходить с ума во сне, словно бы ему снился кошмар: бросался, стонал, попискивал. Их дочка спала на двухэтажной кровати. Хофман хотел подняться по лесенке, но до него сразу же дошло, что поступит плохо: он был правшой, так что собственным телом закрывал оружие от «нападающего». Марек какое-то время стоял на месте, не зная, что делать. И… неожиданно они УСЛЫШАЛИ, как кто-то идет по прихожей. И то был не отзвук шагов. Что-то там перемещалось? Ползло? Булькало? Жена заплакала. Хофман снова подумал про пистолет, который оставил в сейфе. Он подошел к двери (сердце колотилось, волосы и вправду поднимались дыбом). — Не выходи!!! — Я погляжу, что это такое. Ничего ведь не происходит. Спокойно, двери я проверял… — Нет!!! Хофман не мог успокоить дыхание. — Сейчас я ему жопу отстрелю. Хофман нервничал и совершил ошибку. Он повернулся к жене передом, а к двери спиной. Неожиданно его голая супруга сказалу, совершенно спокойно. — Он стоит в двери. Две самые паршивые секунды. Марек в панике повернулся, отвел курок. В двери никого. Но он знал, что кто-то там стоит. Ребенок плакал во сне, крутясь с боку на бок. Супруга повторила идеально спокойным тоном: — Он стоит в двери. Хофман никого не видел, но ЗНАЛ что кто-то — или что-то — в двери стояло. Темнота полнейшая, ничего не видать… — Я стреляю! — Не стреляй, — тот же самый абсурдно спокойный тон. Ребенок бушевал на своей кровати, но никто не мог и пошевельнуться. Хофман не знал, как долго еще они стояли так на нервах и страхе, прерываемом дурацкими репликами: — Стреляю! — Не стреляй. Это ничего не даст. — Что там с ребенком? — Боже, не знаю… — Звонишь? — Куда? — За помощью, в полицию. Набери хотя бы номер! — Я не могу избавиться от этого пикания. — Набери на мобилке.