Василевский только потряс головой. Он уже ничего не понимал. Так он псих? Ну, псих. Ведь всего этого на самом деле случиться не могло. Хотя, с другой стороны, шизофрения, пускай и такая странная, это тебе не миражи. Опять же, другие ведь тоже видели ксёндза и его спутниц. Хотя бы этот вот пьянчужка, что валялся в траве и громко храпел, с отпечатанной на лбу надписью «Адида…». Нет, нет! Все это невозможно. Все это просто не имело права случиться. Он направился в сторону Песчаного моста, вытащил из кармана телефон и быстро набрал номер. — Блиииииии… — раздалось из трубки. — Старик, ты знаешь, который час? — Здзисек! Я уже полностью съезжаю с катушек! — Нет, старик, с ума ты не сходишь. Опять же, тебе повезло, что сотовый еще был включен. Ни с каким другим психом в такое время я бы не связывался. — Так ты сам признаешься, что я псих? — Сваливай! Приходи в четверг или договоримся завтра попить пива. — Ты понимаешь, я уже совершенно расклеился. Вижу всяких… — Я тебя знаю. Вскоре все выяснится. — Здзисек… — Отключаюсь и иду дрыхнуть. Пока. Василевский закрыл панель своей «моторолы». Он никак не мог решиться. Войдя на мост, он забросил телефон в реку. «Все выяснится»? Господи! Само? Он уже всего этого выдержать не мог. Зашел в гостиницу на малюсеньком островке между мостами, у мельницы. В баре под названием «Мельничная корчма» бахнул два по пятьдесят джина. Заплатил. Перешел по узенькой кладке, названия которой не помнил. Он вообще ничего не помнил, названий всех тех окружающих рек, каналов, мостов, заливов и шлюзов. Не помнил ничего из собственной пересранной жизни. Все ему осточертело. Василевский забрел в гостиницу «Плаза». В бездушном, американском баре залил в себя коктейль «Вроцлавская ночь», и его чуть не вывернуло. После этого он покинул гостиницу. В круглосуточном магазине на площади Бема купил себе пиво и сигареты, протискиваясь среди пьяниц и жалея, что с ним сейчас нет монашки в рясе и адидасах. Пиво на свежем воздухе чуточку его отрезвило. Тогда он забрел в «Check Point Charlie» — забегаловку, где посетители сидели на каких-то строительных лесах и орали во все горло. Василевский выпил сотку чистой и еще одно пиво, съел порцию превосходной жареной картошки-фри. Завсегдатаи хлопали его по спине, просили на время зажигалку, в пьяном угаре пытались убедить его, что все нормалёк. Здесь, по крайней мере, он чувствовал себя принятым за своего — окружающие люди ни в чем не были похожи на услужливых, бесполых официантов или вылизанных, политкорректных барменов в предыдущих заведениях. Здесь жизнь пульсировала своим ритмом. Здесь жрали водяру, а не цедили какие-то сраные коктейли. Здесь ели, развлекались, здесь можно было потерять жизнь, но если ты не выпендривался и давал зажигалку — все было в полном порядке. Бармен, словно обезьяна скакал по лесам, обслуживая столики. И он был единственным более-менее трезвым человеком в зале. В меру, потому что ежеминутно присаживался к знакомым и чего-то там потреблял. Из «Check Point Charlie» Василевский вышел гораздо более лучшем настроении. Он еще успел завернуть в какой-то грязноватый бар на Славянской. Здесь воняло кухней и сортиром, но в остальном было нормально. Затем заправка «ЭССО» на Тшебницкой. Совершенно нереальная. Преувеличено освещенная, пустая, громадная, с несколькими охранниками в черных костюмах, которые устроили здесь себе ночную сходку и рассказывали друг другу о своих подвигах в сражениях с преступным миром. Василевский купил себе пиво. И каким-то образом ему даже удалось перейти через мост, а точнее — через два соединенных друг с другом Тшебницких моста. Он уже почти что доходил до своего дома. Но тут дорогу ему перегородили двое мужчин в безупречных костюмах. — Управление по Защите Государства, — сказал тот, что повыше. — Пан Василевский? Тот попытался трезво кивнуть. Оба предъявили удостоверения. Краем глаза Василевский заметил, что третий «костюм» стоит на автомобильной стоянке, чуть сзади. — Могу ли я видеть ваше удостоверение личности? — Ясен перец… — При этом Василевский чуть не упал на спину. На его счастье тот, что пониже, обладал превосходной реакцией; он подскочил вперед и успел его придержать. — Позвольте проехать с нами. С огромным трудом его усадили на заднее сидение здоровенного мерседеса. Двое агентов уселось по бокам. Третий вел бесшумную машину. Какое-то мгновение в пьяном бреду Василевскому показалось, что он уже ехал когда-то на подобном мерсе. Не таком огромном, не столь тихом, но все же… Но точно так же двое сидело по бокам, а третий вел машину. Вот только… те, вроде бы, были одеты как-то не так. — Сон — туман, один Бог не обман! — произнес Василевский вслух, и внезапно ему сделалось стыдно. Мужчины в блестящих костюмах не обратили на него ни малейшего внимания. — Кофе? «Алка-Прим»? — только и спросил один из тех, что были по бокам. — Нет, благодарю. — Может, немного минералки? Аспирин? Пластиковый пакет? — Нет. Постараюсь тут вам не насвинячить, парни, — зевнул во весь рот Василевский. — А если даже и… Тогда скажите, в какую сторону повернуться. Влево? Вправо? Охранники несколько перепуганно глянули на него и отодвинулись. Насколько позволило сидение. Дорожная полиция остановила их сразу же за железнодорожным переездом на Желеньского. Водитель опустил боковое стекло, а Василевский неожиданно нагнулся в сторону полицейского, заглядывающего вовнутрь. — Здесь все пьяные в дупель, начальник! — расхохотался он своей же шутке, распространяя запах спиртного. — Вот, возвращаемся с коллегами с гулянки, — пытался он мычать. Буквально секунда отделяла их от того, что гаишники выведут всех и исследуют на содержание алкоголя в крови в машине, украшенной надписью: «Поддержи свою полицию!» К счастью, служебное удостоверение Управления спасла водителя от необходимости дуть в трубочку, и мерседес тронул с места. Василевский орал в сторону патруля: — Во, видишь, начальник, кто теперь хватает пьяниц и отвозит в вытрезвиловку? УЗГ!!! Агенты все так же сидели с невозмутимыми минами. Автомобиль свернул направо. Выбоистая, мощена улочка привела их к «Аспе», старинному заводу, стилизованному под готическое здание на самом берегу Одры. Какие-то башенки, резные стены, подворья. «Костюмы» повели Василевского в не работающий уже много лет заводской кинотеатр — небольшой дом без окон из красного кирпича. Василевскому захотелось достать их. — Так вот как выглядит тайная малина УЗГ!!! — заорал он во все горло. Агенты тут же утратили отработанное спокойствие. Они нервно начали оглядываться по сторонам и тут же потащили Василевского к укрытой в стене двери. Потом был небольшой дворик, узкий и грязный коридор и вдруг — совершенно иной мир. Безупречно чистое фойе, стеклянная, защищенная кодовым замком дверь и громадное помещение, освещенное десятками ламп дневного света. Они находились внутри старого кинотеатра. Но посреди зала стоял всего лишь один письменный стол. — Мы его привезли, — доложил один из агентов. — Только он немного… не того…, - щелкнул он пальцами по шее. Ослепленный лавиной искусственного освещения Василевский вначале отметил лишь белоснежную сорочку, потом черные подтяжки, и лишь после того — владельца этих элементов гардероба, который как раз поднимался со стула. — Меня зовут Роберт Крашницкий, — сказал офицер, надевая пиджак, который до сих пор висел на спинке. — Могу я с вами недолго переговорить? Охрана тут же улетучилась. Василевский с Крашницким остались одни в огромном зале. — Прошу, — указал офицер на стул, который Василевский занял с громадным облегчением. В голове шумело. Его собеседник наполнил стакан минеральной водой из бутылки, затем налил несколько капель жидкости из пузырька и подтолкнул вперед по скользкой поверхности стола. — Это скополамин? — Капли Иноземцева. Мне так кажется, что они вам понадобятся. Василевский с удовольствием выпил жидкость с легким, мятным запахом и привкусом. Его уже начинало сушить. Офицер присматривался к нему с бесстрастным выражением на лице. — Так чему я обязан этой встрече? Крашницкий склонился над столом. Долгое время он всматривался в синие глаза собеседника. Затем произнес: — Правительство Польской Республики желает связаться с Богом. Пустой стакан упал на пол. Не разбился. — Чего? — Правительство Польской Республики желает связаться с Богом, — повторил офицер УЗГ. — Ээээ… — потряс Василевский головой. Затем поднял трубку телефонного аппарата, стоявшего на специальной подставке над столешницей. — Нет проблем, сейчас соединю. Вам кого: Иисуса Христа? Аллаха? Яхве? Будду? Хуцлипутли? — Хуцлипутли? — удивился Крашницкий. — Впервые слышу, — он и вправду был изумлен. Василевский онемел. Тот говорил совершенно серьезно. Он положил трубку на место. — Простите. До сих пор мне казалось, что это я сошел с ума. Офицер внимательно глядел на него. — Сворачивается ли время в петлю? — спросил он тихим голосом. Василевский отвел глаза. — Ммм… эээ… Несомненно — так. Но если начнете меня бить, я тут же от этих слов откажусь. — Не надо шутить. Я спросил, сворачивается ли время в петлю? Повторяется ли наша история? Василевский почувствовал, что, несмотря на превосходную установку кондиционирования, он вспотел. Вынул из кармана смятую пачку. — Простите, могу я закурить? — Вообще-то, я не разрешаю… Впрочем, пожалуйста. В качестве пепельницы Крашницкий подвинул блюдце из-под стакана. Он прищурил глаза, когда в его сторону направились первые сизые клубы дыма. Потом Василевский попросил налить ему еще стакан воды. В конце концов спросил: — Я должен признаться в том, что это я Адольф Гитлер, Нина Риччи и Чарли Чаплин? — Нет. Я хочу, чтобы вы добровольно, — он акцентировал это слово, — ответили на несколько моих вопросов. — Тогда не стесняйтесь. Время описывает круг, история повторяется, а с Богом я свяжу вас в пятницу, после визита у моего психоаналитика. На губах офицера впервые появилось подобие улыбки. Едва лишь тень. Но этого и так было много. Крашницкий откинулся на спинку стула. — В последнее время с вами беседовало много людей. Правда? — Согласен. — Все они заметили какие-то странные вещи. Все связали необычные явления одно с другим. У них имеются какие-то следы, улики; и они теряются в догадках… — снизил он голос. — А вот у меня имеется доказательство. — Доказательство чего?