– Оборзели совсем, – возмущалась последняя, – моя обувь, на мои деньги куплена. – Уматывай подобру-поздорову, Лизка, – зашипела медсестра на ресепшен, – неровен час Филипп Андреевич появится. Тебя-то совсем на фиг пинком вышибут, и нам с Каринкой влетит, штраф наложат. Девушка зашмыгала носом: – Злые вы. Про меня не знаете, а судите! – Лиза, – начала Карина, – я и Фаина в курсе твоих проблем. У тебя ребенок без мужа, родных нет. Сыну няня нужна, продукты свежие, за съемную квартиру платить нечем. – Ты каждому жалуешься, – ехидно заметила Фаина, – а, между прочим, у нас с Карой тоже в кошельках не густо. – Вы в два раза больше моего получаете, – заныла Лиза. – Я стараюсь выполнять работу безупречно, – отрезала Фаина, – потому меня и повысили. Мы безотказные с Кариной. Двое суток дежурить надо, трое? Да мы с радостью. А ты стонала: «Спать хочу». Елизавета опустила голову: – Я просто так говорила. Хотела с вами подружиться. – Средний медперсонал не имеет права болтать, – покраснела Фаина, – нашла аргумент глупее некуда. Сваливай отсюда. Да скажи спасибо Филиппу! Не выгнал тебя вон, перевел в пятый корпус. – К маразматикам? – возмутилась девушка. – Они под себя ходят! А мне им пеленки менять! Отдайте тапки! Они дорогие. – Елизавета, покиньте отделение, – тоном диктора заявила Фаина. – На правах старшей медсестры приказываю вам очистить помещение. – Фигу тебе, – взвизгнула бывшая коллега и кинулась по коридору вперед. – Лови ее! – азартно взвизгнула Фая, бросилась следом и с криком «Кара, скорей!» пропала за поворотом галереи. Вторая девушка полетела на зов. И тоже исчезла за поворотом. Но уже через секунду зазвенели голоса. – Упирается дрянь, – сказала Фаина. – Вот пакость, – подхватила Карина. Потом в зоне видимости появилась живописная группа из трех медсестер. – Отпустите меня, гадины, отдайте тапки, мне их подарил любимый человек, – голосила Елизавета, которую две другие девушки тащили за руки. – Врешь много, – фыркнула Фаина, – то сама купила, бездну баблосиков потратила, то это презент, оказывается! – Приобрела сама, а он денег дал, – пояснила девица, тормозя ногами. – Остановитесь. Мне плохо! Голова кружится, тошнит! Вы меня до смерти доведете. Я заболела! Будьте милосердны! – Слушай, – разозлилась Карина, – у нас эксперимент идет, работать надо. А ты мешаешь. Зная твои обстоятельства, мы охрану не вызвали, по-человечески к тебе отнеслись. Если сейчас не свалишь, позовем парней. Прощайся тогда со службой в медцентре навсегда. – Тапки верните, – простонала Лиза. Фаина пинком распахнула дверь, медсестры вытолкнули возмутительницу спокойствия за пределы отделения. – Фу, – выдохнула Карина. – Как она вошла? – Да фиг его знает, – тяжело дыша, ответила Фаина, – сижу, журнал заполняю. Опаньки! Стоит, красота неописуемая, у стойки! – Может, отдать ей чертовы шлепки? – вздохнула Карина. – У Лизки и правда денег нет. – А кто виноват? – взвилась Фаина. – Эмилия ее еще пожалела. Не выперла на улицу. В медцентр перевела. А следовало лентяйку и сплетницу сунуть в помойку головой. С финансами у нее проблема? Ой, сейчас зарыдаю. Кто Лизке велел не пойми с кем спать, а потом от него еще и рожать? Карина издала протяжный вздох: – Она сказала, что влюбилась в мужика. Тот был намного ее старше, женат, обещал развестись, расписаться со Снеговой… – Еще остались те, кто в это верит? – рассмеялась Фаина. – Ну так они редкостные дуры. Нормальные бабы давно усекли: не замай чужое, самой потом хуже будет. И никогда мужик законный брак не разобьет, он просто с очередной кретинкой переспать хочет. Ты Лизку зря жалеешь… И тут у меня в носу зачесалось, я потерла переносицу, но все равно чихнула, громко, со вкусом, так и не успев прикрыть рот ладонью. Медсестры вмиг замолчали. Я опрометью кинулась в ванную, через секунду из палаты раздался голос: – Танечка, вы не простудились? Я замотала на голове полотенце и высунулась из санузла. – Так громко получилось, что вы на посту услышали? – Да, – улыбнулась одна из девушек, – я испугалась, вдруг вы насморк подцепили. – Нет, – затараторила я, – мыло очень душистое, запах нос защекотал… – Слава богу, – обрадовалась медсестра, – но давайте для моего спокойствия градусник поставим. Кушать хотите? Завтрак через полчаса. Могу вам кофейку сварить. Я похлопала себя ладонями по бокам. – Мне не вредно полгода на диете посидеть. Толстая я очень. Фаина махнула рукой: – Неправда. Комплексы у вас расцвели, которые злые люди в детстве посеяли. Кто-то маленькой Танюше в уши жужжал: «Жирная корова, жри меньше, должно помочь». Я опустила глаза. – Ага! Я угадала, – обрадовалась девушка, – одноклассница вас тиранила? У нас в школе была одна вредина, маленькая крыса, вечно всех шпыняла. Вот меня гадюка третировала за прическу. Фая сняла косынку и стянула с «хвоста» резинку. – Видите? – У вас роскошные волосы, – восхитилась я. – Вьются. Цвет потрясающий, как у дорогого горького шоколада. Фаина снова сделала «хвост» и повязала косынку. – Девчонка всем наговорила, что мой отец негр, поэтому я его не знаю. Сколько я из-за нее слез пролила! Море. И ведь ее нельзя было упрекнуть во вранье! Одно не понятно, кто правду крысе рассказал, что Вяземская ни биологического отца, ни мать никогда не видела, имен их не слышала. У меня смуглый цвет кожи, карие глаза, темные вьющиеся волосы. Может, я и впрямь мулатка или креолка, квартеронка? – Дети от смешанных браков всегда очень красивы, – заметила я, – и вы тому доказательство. Фаина опустила глаза: – Ой! Это неправда. Но спасибо за комплимент. Лет до двадцати я считала себя уродиной, дворняжкой… И это несмотря на то, что меня удочерили, обожали, хвалили. Но в школе была мелкая дрянь, и она на меня сильно повлияла. Я не помню интерната, хотя провела там начало жизни. А вот школу не могу выкинуть из памяти. Детские комплексы трудно изгнать. Но я со своим справилась. И вам лучше забыть про лишний вес. Давайте градусничек. Тридцать пять и девять. Не волнуйтесь. С вашим анамнезом такая температура естественна. В дверь постучали, раздался голос Карины. – Танечка, завтрак можно подавать? – О-о-о! Сегодня пораньше, – обрадовалась Фаина, – кушайте на здоровье. Надо все-все съесть. Без остатка. И вот таблетка. Позавтракайте и примите. Только после еды, а то желудок заболит. Карина с Фаей ушли, я взяла розетку с пилюлей и уронила ее себе на грудь. Следующие минут пять я искала лекарство, но так и не нашла его. Решив не переживать из-за пропавшей таблетки, я собралась с аппетитом позавтракать. Глава 6 – Эй! Тебя как зовут? – прошептали из окна. Я уронила на кровать нож, которым намазывала масло на кусок очень вкусного, возможно, домашнего хлеба. – Выгляни в окно, – попросила женщина, ее голос показался мне знакомым. Я последовала совету и увидела медсестру. – Привет, – прошептала та, – Елизавета! Господи! Боже! На секунду мне стало обидно. Я такая толстая, что молодая женщина, чье лицо почему-то кажется мне знакомым, затряслась от ужаса. – Мое имя не Елизавета, а Таня, – возразила я. – Вы испугались, увидев меня? Я такая страшная? Жирная корова? – Елизавета это я, – объяснила медсестра. – Никого я не боюсь, просто у меня присказка такая, постоянно ни к селу ни к городу твержу: «Господи! Боже!» Ночью тебе дрянь снится? Память потеряла? Так?