– Брат Юй! Юй Юйтун проснулся, как только услышал крик Синь Яна; молодой человек тут же взял в руки золотую флейту, чтобы отразить удар врага, если тот неожиданно заглянет к нему. Но за дверью, к его удивлению, послышался знакомый голос Ли Юаньчжи, и Юй Юйтун поспешил отпереть дверной засов, чтобы пустить девушку внутрь. Он подумал, что мужчине и женщине, не состоящим в браке, совершенно не подобает сидеть в темноте вдвоем, поэтому он зажег свечу. Но только Юй Юйтун хотел спросить, с какой целью ночная гостья посетила его, как тут же услышал приближающиеся шаги членов Ордена. Если бы они увидели молодых людей сейчас вдвоем, то это был бы настоящий кошмар и причина, по которой Ли Юаньчжи пришла к нему в столь поздний час, не имела бы уже никакого значения. Юй Юйтуну ничего не оставалось, кроме как скрыть присутствие девушки, чтобы избежать скандала, поэтому он потушил свечу коротким выстрелом из флейты – из-за ран быстро передвигаться он не мог. Молодые люди затаили дыхание. В дверь постучал Сюй Тяньхун; девушка шепотом обратилась к Юй Юйтуну: – Брат Юй, спаси меня, прошу… Не придумав ничего лучше, Юй Юйтун спрятал девушку под ватным одеялом. Хотя опасности удалось избежать, Юй Юйтун был весьма недоволен происходящим, но стоило ему увидеть глаза Ли Юаньчжи, полные слез, душа его наполнилась теплым чувством, и он мягко произнес: – Ты так трепетно относишься ко мне, да и я не глупый осел, думаешь, я не понимаю, что происходит? Но ты ведь госпожа, которая приближена к императорскому двору, а я – головорез, что скитается по рекам и озерам… Как можешь ты так обречь саму себя на страдания до конца своих дней? – Ты думаешь, я не страдаю, когда ты так резко уезжаешь? – Я знаю, что не должен давать тебе повод для страданий. Но я несчастный человек, и сердце мое так же черство, как засохшее дерево… Ты должна вернуться туда, откуда пришла. – Чтобы спасти своего друга, ты сражался против моего отца. Я нисколько не виню тебя – ты делал это из чувства долга. Поразмыслив немного, девушка продолжила: – Ты настоящий мастер кисти и меча. Твои великолепные навыки могут принести тебе богатство и славу, но ты лишь тратишь свое время на скитания по рекам и озерам. Тебе стоит лишь захотеть улучшить свою жизнь, и мой отец мог бы… – Орден Красного цветка совершает благородные поступки и стоит на защите справедливости, каждый член Ордена – человек, чья сила духа безгранична… А ты предлагаешь мне стать маньчжурским прихвостнем? Ли Юаньчжи поняла, что сказала что-то не то, оттого покраснела и через некоторое время произнесла: – У каждого человека свои стремления, и я не смею принуждать тебя к чему-то. Пока ты делаешь то, что тебе по душе, я сама ощущаю радость. После твоих слов я осознала, что больше не хочу помогать своему отцу, и обещаю отныне не быть на его стороне. Думаю, мой учитель будет рад решению, которое я приняла. Последние две фразы Ли Юаньчжи произнесла настолько громко, что Лу Фэйцин, стоявший на улице, услышал слова девушки. Юй Юйтун сидел молча за столом. – Если ты считаешь, что быть госпожой с императорского двора – это плохо, то я откажусь от этой придворной жизни… – прошептала Ли Юаньчжи. – Если ты говоришь, что орден Красного цветка совершает благородные дела, то тогда и я… Тогда и я последую за вами и стану головорезом, скитающимся по рекам и озерам… Ли Юаньчжи потребовались все внутренние силы, чтобы произнести эти слова. Девушку вдруг накрыло чувство стыда за сказанное, и она, договорив, не выдержала и расплакалась. – Я был тяжело ранен, но если бы не твоя помощь, если бы ты не преодолела долгий путь, чтобы доставить меня на лечение в ваш дом в Ханчжоу, я бы давно попрощался со своей жизнью… И даже если я умру, то ценой своей жизни отплатить тебе за твою доброту не смогу, только… разве что только я отблагодарю тебя в следующей жизни, – сказал Юй Юйтун. Ли Юаньчжи резко встала и произнесла: – А может, у тебя просто есть другая прелестная девушка, любовь к которой живет в твоем сердце, и поэтому ты смотришь на меня так, будто я даже гроша ломаного не стою? И это действительно было так: Юй Юйтун прекрасно понимал, что он слепо влюблен в Ло Бин и что его чувства к ней стоят на первом месте, ведь того, кто видел океаны, не удивить ручьем. Ли Юаньчжи ни по внешним, ни по внутренним качествам нисколько не уступала Ло Бин, но именно к этой молодой замужней женщине Юй Юйтун испытывал особые чувства, и поэтому сейчас, услышав вопрос Ли Юаньчжи, он просто не знал, что ей ответить. – Если твоя симпатия к ней так сильна, то это значит, что она явно лучше меня в десятки раз, – сказала девушка. – Может быть, тогда познакомишь меня с ней? Юй Юйтун не знал, как реагировать на эти слова, поэтому не придумал ничего лучше, чем резко снять со своего лица платок. – Ну посмотри на меня! Я стал настоящим уродом! Девушка взглянула на Юй Юйтуна при свете свечи и увидела на его лице многочисленные шрамы темно-желтого цвета. Столь страшное зрелище заставило девушку невольно вскрикнуть и отступить на пару шагов назад. – Я несчастный человек, сердце мое полно зла, я совершаю дурные поступки, да и к тому же я с рождения невезуч. Лучше бы тебе уйти отсюда! Ли Юаньчжи не могла вымолвить ни слова. Она была поражена тем, что только что увидела. – Что такое, госпожа? Не можешь вынести моего уродливого внешнего вида? Жалеешь, что пришла сюда сегодня, не так ли? – рассмеялся Юй Юйтун. Говоря это, молодой человек улыбался как сумасшедший. Ли Юаньчжи испугалась еще больше, закричала, закрыла лицо руками и выбежала из комнаты. С лица Юй Юйтуна еще некоторое время не сходила безумная улыбка, а затем голова его опустилась на стол, и он горько заплакал. Лу Фэйцин сидел на каменной ступеньке у входа в комнату. Хотя подробностей разговора он не знал, но понимал, что произошло. Лу Фэйцин осознавал, что Юй Юйтуна было бы бесполезно утешать, да и его наставления молодой человек сейчас бы не выслушал, поэтому подумал про себя: «Этот ночной приход Ли Юаньчжи имеет прямое отношение к ее чести… Если я не принесу извинения за ее поведение, то окажусь виноватым перед Орденом». Чэнь Цзялуо только что лег в кровать. Когда Синь Ян услышал, что Лу Фэйцин просит встречи с Главой, он постучал в его дверь. Цзялуо встал и оделся, чтобы принять Лу Фэйцина. – Глава, я пришел извиниться перед вами! – За что? Что с Четырнадцатым братом? – обеспокоенно спросил Чэнь Цзялуо, решив, что тот находится в опасности. – Нет, с ним все в порядке. Вы знаете, кто пришел сегодня вечером и доставил всем неприятности? – Не знаю. – Это мой ученик, я не имею над ним должного контроля, поэтому он позволяет себе вести себя так, как ему заблагорассудится. Сегодня у Седьмого мастера великий праздник, поэтому я прошу прощения за то, что мой ученик побеспокоил вас всех. Чэнь Цзялуо молчал. Лу Фэйцин продолжил: – Мой ученик уже убежал, но я обязательно найду его и заставлю принести всем вам извинения. Но пока за него прошу прощения я, – договорив, Лу Фэйцин встал и поклонился Главе. Чэнь Цзялуо поспешно встал, чтобы ответить на поклон Лу Фэйцина, а затем сказал: – Навыки твоего ученика – это истинное мастерство, которое он получил от старших. Техника его поистине необыкновенна. Лу Фэйцин подумал, что Чэнь Цзялуо имеет в виду сегодняшнее событие, но он не знал, что они вдвоем сражались на озере Сиху, и сказал: – Он всегда доставляет множество хлопот и приносит неприятности… Иногда я жалею, что взял его в свои ученики. – Ты слишком учтив. Твой ученик бывал в исламских районах?[25] – Он вырос на северо-западе. – Я смотрю, они неплохо ладят с одной девушкой-мусульманкой, – произнес Чэнь Цзялуо. Когда он прощался с Хуо Цинтун, кто-то сказал: «Если хочешь узнать человека получше, то спроси у учителя». Чэнь Цзялуо несколько раз хотел спросить Лу Фэйцина о Хуо Цинтун, но ему всегда неловко было задавать подобные вопросы, поэтому он сдерживал свой интерес. Но сейчас Лу Фэйцин пришел к нему и заговорил об этой теме сам. Цзялуо задавал все эти вопросы равнодушно и бесстрастно, но сердце его на самом деле бешено стучало от волнения, а на лбу выступили капельки пота. – Я познакомился с ней из-за кражи Корана, – сказал Лу Фэйцин. – Сначала у нас произошло небольшое недопонимание – она дважды дралась с моим учеником, однако после я рассказал девушке о своей дружбе с Орлами Тянь-Шаня. Все разногласия тут же исчезли, и Хуо Цинтун подружилась с моим учеником. Да что там подружилась! Они относятся теперь друг к другу со всей добротой и уважением, словно старые друзья. На лице Лу Фэйцина появилась легкая улыбка, но вот Чэнь Цзялуо не смог удержаться от некоторой холодности в своих словах. Лу Фэйцин сначала считал, что Чэнь Цзялуо просто недоволен ночным вторжением Ли Юаньчжи: члены Ордена не смогли справиться со столь юной девушкой, и это не могло не наложить тень позора на некоторых членов Ордена. Но потом он понял, что на уме у Чэнь Цзялуо что-то другое, поэтому поспешил извиниться еще раз и как можно скорее удалиться, но тут снаружи послышался голос Синь Яна: – Юный Глава, Четырнадцатый мастер здесь! Дверь открылась, и вошел Юй Юйтун, поддерживаемый другим членом Ордена. Четырнадцатый мастер очень удивился, увидев там Лу Фэйцина. Помощник оставил их наедине. – Тебе нельзя много двигаться, твои раны еще не зажили, – сказал Чэнь Цзялуо. – Если у тебя был ко мне разговор, я бы мог просто прийти к тебе. – Глава, вы, наверное, видели, как кто-то прятался в моей комнате. Вы притворились, что ничего не заметили, и я благодарен вам за вашу доброту. Хотя вы не спрашивали, я не могу не рассказать вам… – Мы с вами все близки, словно плоть и кровь, я не могу вам не доверять, – ответил Чэнь Цзялуо. – Этот человек, что прятался у меня, имеет отношение только ко мне лично, а не к нашему Ордену в целом. Понимаете, это просто вопрос чести, так что… – Раз так, то давайте не будем обсуждать это и просто забудем о том, что произошло сегодняшней ночью. Юйтун, тебе нужно отдыхать. Синь Ян, помоги Четырнадцатому мастеру дойти до его комнаты. Он хотел как можно скорее избежать этого неловкого разговора между ними тремя, чтобы не ставить никого в неудобное положение, поэтому поспешно попрощался со всеми и ушел в свою комнату. На следующее утро все мужчины спустились с горы. Они попрощались друг с другом и пошли каждый своей дорогой в разные уголки Китая. Чэнь Цзялуо и Чжоу Чжунъин изначально собирались вместе отправиться на северо-запад, но Чжоу Чжунъин сказал, что во время обучения в Шаолиньском монастыре на горе Суншань[26] слышал от своего учителя и дядюшек-наставников, что в городском округе провинции Фуцзянь Путянь, равно как и в Суншань, обучают искусству школы Шаолинь. Оказывается, за сотню лет из монастыря в Путяне вышло множество необыкновенных мастеров боевого искусства шаолиньской школы, поэтому Чжоу Чжунъин хотел отправиться туда, на юг, надеясь набраться там опыта. – Ученики южной школы Шаолинь распространились по всему правобережью реки Янцзы, – ответил Чэнь Цзялуо, – они обладают великой славой и могуществом. Если Чжунъин отправится на юг, чтобы набраться опыта, это может стать хорошим предлогом для возникновения нашей с ними крепкой дружбы. Если в будущем мы начнем поднимать восстание против маньчжуров, ученики Шаолиньского монастыря могут согласиться оказать нам помощь, и весь народ будет считать это за благословение небес. – Я выполню все, что вы прикажете, – сказал Чжоу Чжунъин и, взяв жену и двух своих учеников, Мэн Цзяньсюна и Ань Цзяньгана, отправился на юг. На прощание жена Чжоу Чжунъина неоднократно просила свою уже замужнюю дочь стать чуть спокойнее, перестать капризничать и не создавать какие-то неприятности и конфликты. – А если он будет оскорблять меня? – поджав губы, спросила Чжоу Ци. – Как такой хороший человек может тебя оскорблять? – ответила ей мать. Вчера вечером, во время их брачной ночи, когда Ли Юаньчжи подняла шум своим вторжением, а Ло Бин куда-то спрятала их одежду, Чжоу Ци было очень неловко, в душе она переживала. А сейчас, осознавая, что родители оставят ее здесь совсем одну, девушка не удержалась и расплакалась. Чжоу Чжунъин дал наставления дочери и сказал Сюй Тяньхуну: – Наша девочка очень прямолинейна и еще весьма наивна, так что заботься о ней. Но если вдруг она посмеет дерзить тебе, то не опускайся до ее уровня, а лучше позволь мне самому наказать ее за грубость. – Папа, и ты тоже на стороне Сюй Тяньхуна, неужели я настолько плохой человек? – с тревогой спросила Чжоу Ци. Чжоу Чжунъин улыбнулся, сел на коня, поклонился Чэнь Цзялуо и Вэнь Тайлаю и направился на юг. Чэнь Цзялуо, Вэнь Тайлай, Ло Бин, Сюй Тяньхун, Чжоу Ци, Чжан Цзинь, Юй Юйтун и Синь Ян направились на север через населенный пункт провинции Чжэцзян Сяофэн, затем через уезды Аньцзи и Лиян, и в конце концов добрались до Цзиньлиня[27]. После переправы через реку Янцзы Вэнь Тайлай наконец окончательно оправился от ранений, Юй Юйтун тоже почувствовал себя лучше. Наступила ранняя зима, на улице становилось все холоднее, трава и деревья начали постепенно замерзать и увядать. Когда они проехали Кайфэн, Юй Юйтун уже пересел из повозки на лошадь. Воины выехали из западных ворот округа, и восемь лошадей помчались по главной дороге. Ветер завывал, пыль клубилась. Белая лошадь, на которой ехал Вэнь Тайлай, была так быстра, что он вырвался вперед и на одном дыхании проскакал пятьдесят ли до какого-то городка. На местном постоялом дворе он попросил зарезать для них кур и приготовить рис, чтобы остальные, приехав, могли отдохнуть и перекусить. Он сел у входа в постоялый двор, заварил чайник чая, вытер лицо носовым платком и вдруг увидел в восточной части помещения фигуру в накидке. Некто вытянул шею и осмотрелся вокруг; увидев Вэнь Тайлая, неизвестный быстро отвернулся и ушел. Вэнь Тайлаю все это показалось очень подозрительным, поэтому, когда вскоре к нему присоединились остальные путники, он рассказал им об этом человеке. Сюй Тяньхун взглянул туда, куда указывал Вэнь Тайлай, и увидел, что в дырке в оконной бумаге виднеется глаз неизвестного, следящего за ними. Как только некто понял, что Сюй Тяньхун заметил его, то тут же скрылся. – Этот еще несмышленыш, – усмехнувшись, тихо сказал Сюй Тяньхун. – Он еще не знает, как правильно подсматривать за кем-то, поэтому сразу же сдал себя. – Сходи к этому пареньку, – сказал Глава Синь Яну. – Если у него проблемы с деньгами, помоги ему обязательно. Синь Ян встал и направился ко входной двери, напевая: – Все воды на свете текут из одного источника, а красные цветы и зеленая трава всего мира растут из одной почвы… Эта песня была секретным приветственным сигналом ордена Красного цветка. Даже если кто-то знал эту песню, но не являлся членом Ордена, он мог обратиться к тому, кто поет эту песню, и сказать: «Я член некоего общества и хотел бы попросить помощи ордена Красного цветка», и после этого он бы точно получил несколько серебряных. Синь Ян закончил петь, но к нему так никто и не подошел. Тогда он запел снова; в этот момент дверь одного из номеров со скрипом распахнулась, и оттуда вышел человек в черном. Он прикрыл лицо шляпой, протянул Синь Яну клочок бумаги и сказал: