Ткнув меня носом в подушку, он навалился сверху и возмущенно зашипел: — Ты что творишь? Я же тебя даже не щупал, чего дерешься? — И в опровержение своих слов пощупал. — А сейчас, что делаешь? — прохрипела я, пытаясь стряхнуть с себя некромантскую лапищу, которая очень медленно и вдумчиво прошлась по изгибу бедра, чуть задирая подол ночнушки. Чем выше поднималась ладонь, тем неспокойнее мне становилось. — Восстанавливаю справедливость, — поведал Асвер, перемещая руку мне на живот, для этого подозрительного мероприятия он даже немного приподнялся с несчастной меня, даровав чуточку свободы, — раз уж ты планировала меня побить, то пускай хотя бы за дело. — Руки убери. — Визжать не получалось. В легких не хватало воздуха. Даже получив немного свободы и возможность дышать полной грудью, я задыхалась. Наверное, от того, что грудь, которой мне позволили дышать, самым бессовестным образом лапали. — Сень, не порть такой момент, пожалуйста, — распрощавшись с остатками совести, попросил он, продолжая поглаживать грудь. Правую. — Да после такого… — Я хотела сказать, что после такого я его точно убью, но Асвер обнаглел окончательно и, прекратив гладить, начал мять. Я, сдавленно охнув, почувствовала себя тестом и на мгновение потеряла дар речи. — Да-да, после такого я просто обязан на тебе жениться, — согласился он негромко. Вжался лбом в подушку рядом с моей головой и хрипло предложил: — Сень, выходи за меня, а? — Совсем дурной, — вынесла вердикт я и попыталась вывернуться из его рук, пользуясь моментом, пока он немножко невменяемый. — Если тебя так мои ромашки покорили, так я их тебе подарю. У меня еще одни есть. Новенькие совсем. Может быть, ты в них даже влезешь! — По-хорошему, значит, не хочешь, — прошипел он, мгновенно сжимая руки; двигаться я опять не могла, зато грудь мою он отпустил, что вернуло часть самообладания. Шипел негромко, но я расслышала, прикинула, что если вот это по-хорошему было, то по-плохому мне совсем не понравится, и завозилась активнее. Асвер не выпускал, я вырывалась. В комнате раздавалось только мое натужное пыхтение и тяжелое дыхание зломордого. Борьба длилась недолго. Момент, когда в комнате нас стало трое, я пропустила. — Нет, я, конечно, не против, плодитесь и размножайтесь на здоровье. Но почему на моей кровати?! Голос вернувшейся раньше срока Миранны подействовал на меня странно. Я перестала дергаться и затихла, притворившись трупом. Умная я очень была, в отличие от Асвера. — Вот не могла ты попозже прийти, — проворчал зломордый, приподнялся, посмотрел на часы и продолжил, — часов на шесть. — Поразительная наглость, — восхитилась моя соседка. Орки — они такие. Человеческая наглость их всегда восхищала. Не злила, нет, именно восхищала. Правда, восхищалась Миранна недолго: — Собрал все свои конечности и кыш из нашей комнаты. — Мира… — начал было зломордый возмущенно, не знал он еще, что с соседкой моей лучше не спорить. — Или ты сейчас уходишь добровольно и мы все забываем, или упрямишься и завтра же утром я пойду к камню и отзову свое приглашение. И сюда ты больше не попадешь. Выбирай. Молча поднявшись с кровати, Асвер собрал свои сапоги, которые почему-то валялись в разных концах комнаты. Поправил рубашку, после чего уверенно направился к кровати, на которой я успела сесть, пригладить волосы и одернуть ночнушку. Миранна смотрела на него с любопытством, я с подозрением. Не зря подозревала. С серьезным выражением на наглой роже он взвалил меня на плечо. И меня, и ежиков моих укуренных, и ромашки, которые его до глубины души поразили. Взвалил и понес к дверям. — Сенью на место верни, — велела Мира, когда Асвер уже взялся за ручку двери, а я справилась с шоком и готовилась возмущаться. — Миранна… — Давай-давай, я ее столько не видела. Соскучилась жутко, — вдохновенно врала моя соседка, широко улыбаясь. О том, что она врет, знала я, и Асвер тоже знал, но Миру это не смущало. Одно слово — орчанка. Молча вернув меня туда, откуда взял, зломордый покинул комнату, подчеркнуто аккуратно закрыв дверь. Спорить не пытался. Права качать тоже, и даже не возмущался. В общем, вел себя очень подозрительно. Для меня-то подозрительно, а вот Мира, проводив его взглядом, усмехнулась и посоветовала: — Завтра постарайся одна не ходить. Иначе зажмет где-нибудь в темном уголке, и вряд ли я буду в тот момент мимо проходить. — Мирочка, а что вообще происходит? — хмуро поинтересовалась я. Была у меня на этот счет одна идея, но страшная и мне не нравилась. И я очень надеялась, что соседка сейчас все мои подозрения развеет. — Да то и происходит, — отозвалась она, не отводя взгляда от двери, — крышу ему, кажется, уже рвать начало. Зря я тебя наедине с ним оставила. Не думала, что все так выйдет. — Мииирочка? — надеялась, кажется, зря, но все еще не верила в такую подставу. — Сень, ты или слепая, или глупая, но объяснять тебе я в любом случае ничего не буду. В конце концов, он твой законный жених и… — Ага. Этот законный жених меня сегодня уже замуж звал, — сумрачно поделилась с ней последними новостями. — Это когда успел? — приятно удивилась она. — Когда лапал. И это при живой-то невесте! — При сбежавшей, — напомнила соседка, — ты сбежала. — Это не меняет того факта, что невеста у него все же есть. А он посторонних девиц замуж зовет. — Но ты же не посторонняя, — заметила Миранна. — Но он же об этом не знает? Он же думает, что я… — Он думает, что ты дочь купца, — перебила меня орчанка, — и прямо предложил твою кандидатуру своему отцу. — Но, может, все-таки не меня, — не сдавалась я и пыталась стоять на своем. В конце концов, мне почему-то казалось, что если бы я ему нравилась, он не стал бы вести себя со мной так, как вел. — Сень, он кроме тебя в последнее время ни с какими купеческими дочками замечен не был. Делай выводы. — Не хочу, — прошептала я, холодея. Меня возможная перспектива быть объектом нежным зломордовских чувств совсем не вдохновляла. Это рушило все мои планы, потому верить в страшное я не хотела и хваталась за последнюю соломинку: — И вообще, кто так предложение понравившейся девушке делает? Никакой романтики. А значит, он это просто так сделал. Чтобы я не сопротивлялась. — Нет, Сень, ты все-таки немножко дура, — вынесла приговор соседка. — Ты вообще на чьей стороне? — На своей. И я на своей стороне очень хочу спать. Так что кыш. — А не получится, — злорадно отозвалась я, — у меня кровать мокрая. Молча уставившись на меня, Миранна ждала объяснений. Пришлось объяснять: — Мне кошмар снился. Асвер меня будил. — Так. — Присев на стул у окна, Мира выжидающе посмотрела на меня и коротко велела: — Рассказывай. Ну я и рассказала. Все. Спать мне уже все равно не хотелось. После таких-то потрясений. ГЛАВА 14 Опасалась Миранна зря. Асвер весь день где-то пропадал и зажимать меня по углам не пытался. Зато вечером пришел опять. Открыл дверь, зашел, как к себе в комнату, и тут же был послан. — Сегодня можешь спать у себя: я за ней пригляжу, — с порога завернула его Мира. Я радостно закивала, невзначай закрывая телом стол. Не выдержав, еще днем, после непродолжительной борьбы с собой и стребованного с орчанки обещания приглядывать за мной ночью я надела камушек и теперь переживала лишь по одному поводу. Страшно было даже представить, какую головомойку устроит мне зломордый, если узнает, что я его ослушалась. — Но… — бросив на меня взгляд, он уже хотел было возразить. Соседка не позволила: — Ты выглядишь очень уставшим. Не сомневаюсь, что тебе нужно хорошенько выспаться, а Сенья со своими кошмарами… — Я как-нибудь это переживу, — хмуро пообещал он. — Я не переживу! Еще одного душа среди ночи я точно не переживу! — встряла в разговор я и уверенно вытолкала зломордого из комнаты. Асвер не сопротивлялся, только смотрел на меня так, словно я его предала. Может быть, мне даже стало бы стыдно, вот только беда: я слишком хорошо помнила, как он меня нагло лапал прошлой ночью. И сорочку непотребную я ему еще не простила. И совесть моя молчала. Зря, конечно, я его вытолкала. Быть может, окажись Асвер в комнате, я бы не очнулась в печально знакомом подземном ходе у подножия высокой каменной лестницы. В себя пришла уже на полу и не сразу поняла, что происходит. Подвернутая нога болела, а отбитые бока ныли, уверенные в том, что лучше бы их мяли наглые зломордовские руки. Это хотя бы приятно. Отбиваться о жесткие холодные ступени было совсем неприятно. Как именно я здесь оказалась, почему упала и преодолела спуск не совсем стандартным образом, я не знала.