— Прости. Все должно было быть не совсем так. Ты должна была осознать, что зря одноместный номер потребовала, ко мне ночевать напроситься, а не просить от вороны избавиться. — Повезло тебе, Градэн, что ничего тяжелого у меня под рукой нет, — призналась я сумрачно, но, не сдержавшись, все равно с чувством ткнула идиота с больными идеями и полным отсутствием логики кулаком в живот. Асвер пораженно хекнул, но промолчал. Заговорил чуть позже, когда я окончательно осознала, что сил моих больше нет смотреть на его наглую рожу, и я к себе в комнату пошла, где меня уже не ждала никакая ворона и я могла спокойно побеситься. — Сень, не злись. Сенья! Дверь закрывала медленно, чтобы, не дай пресветлый, не долбануть ею со всей силы. Закрыла и даже заперла, следуя дурному некромантскому примеру. — Сенья, — зломордый поскребся с той стороны и признался, — согласен, глупая была идея. Сень. Открой. Давай поговорим. — Достал, — прошептала я, уже совершенно спокойно поднимая подсвечник с пола. Как Асвер и обещал, вороны за окном уже не было. Зато за дверью притаился дятел и не планировал уходить. — Сень, ну что это за детский сад? Открой. Я молчала, стояла у окна с подсвечником в руках и бесилась, но пока сдерживалась и очень надеялась, что Асвер уйдет раньше, чем у меня крышу совсем сорвет, и я пойду чинить расправу. Не ушел. Добровольный самоубийца, кажется, вообще не понимал, что довел меня окончательно. Он скребся в дверь и требовал ему открыть. Не выдержав, я выполнила его требование. Дверь открыла, взвесила подсвечник в руке и, ткнув им Асверу в грудь, потребовала: — Вдарь себе больно и испарись. — Дождавшись, пока растерянный зломордый перехватит орудие возмездия, уже начала закрывать дверь, но не успела. У Асвера были другие планы на этот счет, потому дверь осталась незапертой, а я оказалась сидящей на кровати, любуясь коленопреклоненным некромантом. Подсвечник опять лежал на полу. — Сень, ну ты чего? — выглядел он растерянным, и это бесило больше всего. — Чего? Правда не понимаешь? — Асвер отрицательно мотнул головой. И это был самый глупый его поступок за сегодняшний вечер, затмивший даже ворону. Потому что у меня нервы и так истрепанные после всех этих отработок, слишком близкого знакомства с разложенцами, и скорая встреча с родителями совсем не способствовала спокойствию и гармонии. Ворона оказалась почти последней каплей. Желание зломордого разобраться в ситуации — последней. Я разревелась. Асвера передернуло, он сглотнул нервно и жалобно позвал: — Сенечка… — Ты идиоооот, шутки у тебя идиотские и ворона твоя тоже! — начала я, не позволив ему договорить. — Полностью с тобой согласен, — потерянно поддакнул он, поглаживая меня по ноге и беспомощно глядя в лицо. — Яаааа за всю свою жизнь так тесно с умертвиями не общалась, как за последние несколько месяцев, — продолжала я, глядя на расплывающегося из-за слез некроманта, — мне специальность менять пора уже. А я не хочу быть некромааантом. Мне и целительницей быть нраааа… Всхлипнув, я нервно вытерла щеки и набрала в грудь воздуха, чтобы продолжить. Асвер это прекрасно понял, сглотнул и в одно мгновение оказался рядом, прижал к себе и взмолился: — Сень, прекрати реветь, пожалуйста. Ты мне уже отомстила. Правда. Страшнее женской истерики оружия на свете просто нет. — Неееет уж. Страдай! — Рвано вздохнув, я охотно вытерла слезы о его рубашку. Рыдать я планировала долго, со вкусом и полной самоотдачей. Чтобы Асвер эту ночь надолго запомнил и даже мысль о том, чтобы умертвие на меня натравить, вызывала у него неконтролируемый ужас. ГЛАВА 16 — Ведьма, не доводи меня, — потребовал очень хмурый некромант, маячивший в проеме открытой дверцы. А за ним виднелись присыпанные снегом кованые ворота, аккуратная калиточка рядом и кусок забора. Высокого и неприступного. А я сидела в карете. Просто забилась в противоположный угол и предпочитала наслаждаться видом издалека. Родители мои, как выяснилось, времени даром не теряли и выкупили городской дом обратно, стоило только появиться такой возможности. Вот и тряслась я теперь от страха, глядя на знакомые ворота. — Сень, или ты сама выходишь и преодолеваешь все расстояние до дверей дома, или я вытащу тебя из кареты за косу да так и потащу. Думаю, твои родители оценят, — скатился до угроз невыспавшийся и злой некромант. А потому что сам виноват и не нужно было ко мне в гости дохлых ворон присылать. — Если бы я могла, я бы тебя поколотила, — призналась, пытаясь сообразить позволят ли мне на секундочку отлучиться к багажу, вытащить пузырек с успокоительным и успокоиться, или покой нам только снится и зря я не озаботилась своим состоянием с утра, пока была возможность. — Сама напросилась, — скорбно заметил зломордый, забрался в карету и действительно выволок меня на улицу. Не за волосы, правда. За руку, но тоже приятного мало. Дернувшись, я попытался вырваться и добежать до багажа, чтобы уже там обрести гармонию с миром. — Заррраза рыжая. Я же по-хорошему хотел. До спасительного бутылечка я так и не добралась. Озверевший Асвер решил проблему моего сопротивления радикально. В открытую калитку меня вносили. Неудобно и не романтично. На плече. А когда я попыталась взбрыкнуть и сползти на землю, получила по попе, не прикрытой курточкой, и затихла. Мне было страшно и обидно. Когда со стороны моего тыла послышалось пораженное восклицание и возмущенный голос адмирала, мне сделалось просто страшно. — Асвер, что это значит?! — Как ты и просил, отец, доставляю беглянку в целости и сохранности на порог отчего дома, — отчитался он, нежно погладив меня по ноге. — Сенечка? — Мамин голос дрогнул, а мне вдруг так плакать захотелось. Опять плакать. Сгрузив на землю, зломордый развернул меня к встречающим и, приобняв за плечи, прошептал над ухом: — Только не реви, ведьма. Мне ночного твоего концерта за глаза хватило. Пожалей мои слабые нервы, — и подтолкнул к уже плачущей маме. Просьбу его я не выполнила и разревелась, стоило только оказаться в теплых объятиях. Откуда-то слева раздалось неловкое покашливание, и объятия стали крепче. Впечатлительный отец семейства решил приобщиться. Рыдать, правда, не стал. Несолидно это было для человека его возраста и положения. Трогательный момент, как ни странно, нарушил не Асвер. Взяла слово бабушка. — Хватит сопли разводить, — потребовала она сурово, постучала по руке отца и велела: — Дайте взглянуть на негодяйку. Меня неохотно отпустили, позволив ей подойти. И только сейчас, глядя на бабушку, я окончательно осознала, как же долго я их всех не видела. Шмыгнув носом, уже сделала шаг вперед, но была остановлена возмущенным: — И как это понимать? Что за бездарный побег? Как ты могла позволить некроманту себя поймать? Ужасная безалаберность! Я ошалело смотрела на бабулю, не имея понятия, как на это реагировать. Да что там, я пребывала в глубоком шоке. Зато Асверу за моей спиной было весело. Фыркнув, он выступил вперед: — Полностью с вами согласен, леди. Рад видеть вас в добром зда… — Избавь меня от этих бесполезных церемоний, мальчик. Они утомительны. — Кхе… — Бабуль, — оттеснив опешившего зломордого, я вновь оказалась перед суровой бабушкой и призналась, — бабуль, а я скучала. — Наказание мое, — вздохнула она, но ругаться больше не стала, позволив себя обнять. Вопреки моим опасениям, меня вообще ругать не стали. Потискали, повздыхали о том, как же я выросла за прошедшее время, как изменилась. И все. Совсем все. Меня просто утянули в гостиную, не дав распаковать вещи и хоть немного отдохнуть с дороги. И пока мужчины решали какие-то свои очень важные вопросы, которые почему-то не могли быть решены без присутствия неблагонадежного Асвера, меня пытали на приземленные темы. Глядя на деловую бабушку и все еще не до конца успокоившуюся маму, я испытала жуткое дежавю. Чувство, будто в академию вернулась и меня вновь прессуют эльфийка с соседкой, было сильным и, что удивительно, успокаивающим. Наверное, именно поэтому я совершенно спокойно рассказала все, что было можно. История моей жизни в академии оказалась тихой, мирной, счастливой и сильно отредактированной. Я интуитивно чувствовала, что на втором этаже за закрытой дверью кабинета разговор ведется не в пример интереснее, вот только беда — туда меня никто не звал. Да и отсюда выпускать не спешили. Мама сидела рядом, поглаживала мою ладошку и вздыхала, периодически утирая глаза расшитым платочком. Суровая бабушка вела себя иначе. Расположившись на диванчике напротив, она внимательно выслушала мой рассказ, кивнула и недовольно заметила: — Когда ты сбежала, не пожелав обручаться с навязанным женихом, я тобою очень гордилась. Все же пусть пресветлый и не даровал тебе ведьминской силы, но ведьминским характером одарил в полной мере. Когда мы получили от тебя первое письмо, я окончательно уверилась в том, что из моей любимой внучки выйдет толк, — потеребив массивное кольца с большим красным камнем, она неодобрительно качнула головой, — представь же мое разочарование, когда лорд Градэн сообщил нам удивительную весть: его сын отыскал беглянку и везет ее домой. Сенья, девочка моя, скажи, у тебя на плечах сундучок без крышки? Как ты могла так глупо попасться? — Мама… — укоризненно одернула бабушку, собственно, моя мама. — Мама, — согласилась она, ничуть не смутившись, — скоро будет сорок лет, как я мама, и почти двадцать, как бабушка. И это не отменяет того факта, что твоя дочь сглупила. — Сама знаю, что сглупила, но кто же мог предположить, что все так выйдет? — вякнула я, задетая за живое. — Ты и должна была, — строго ответила бабуля.