— Если камень на мне, я хожу во сне. Но если его снять, мне начинают сниться кошмары, — послушно отозвалась я, вытягивая вперед руки ладонями вверх. — Этой ночью я упала во сне и оцарапалась, а когда проснулась… вот. — Хммм. — Руки у артефактора были сухие, шершавые и сильные. А еще теплые. И когда он коснулся моих ладоней, отдернуть их не захотелось. — Это все повреждения? Или есть еще? — Царапины на коленях и синяки на щиколотке, — отрапортовала я, пока мои руки подвергались пристальному изучению. — А это? — Пальцы коснулись бинтов, под которыми я попыталась скрыть свой изменившийся статус. — А это нет. Это я сама, — вот теперь руки захотелось спрятать. И самой заодно спрятаться. Уж очень недобро сопел рядом Асвер. — Насколько реалистичные сны? — Оставив в покое бинты, мужчина вновь уделил все внимание царапинам. — Оооочень реалистичные, — выдохнула я, невольно ежась. Так некстати вспомнилась и холодная темнота, и хрупкие кости под ногами, и этот хриплый, неразборчивый шепот. Жуть. Еще немного поразглядывав мои руки, он их все же отпустил: — Будь это обычный артефакт, я посоветовал бы его уничтожить, но… — замолчав на полуслове, артефактор с сочувствием посмотрел на меня. — Но? — напряженно переспросил Асвер. Я бы и сама с удовольствием поторопила мужчину, но какая-то странная, непонятно откуда взявшаяся робость не позволила и рта раскрыть. — Я не могу с уверенностью сказать, как отреагирует на подобное этот артефакт. — Что вы имеете в виду? — голос подал и директор, до этого напряженно разглядывавший камень. Уж не знаю, чего он там пытался увидеть, но судя по недовольному лицу, не нашел. — Девушка связана с артефактом. Он напитался ее крови и при уничтожении… — замявшись, он все же закончил свою мысль, оказавшуюся почти приговором, — …велика вероятность, что, уничтожив артефакт, мы убьем и непосредственного хозяина. — Должен быть другой способ, — уверенно заявил зломордый. — К сожалению, мне он неизвестен. — Скажите, — ничего хорошего я уже не ждала, но не спросить просто не могла, — но ведь есть возможность разделить настолько сильный амулет на несколько частей, чтобы им могли пользоваться сразу несколько человек? — Теоретически это возможно, — подтвердил артефактор, с любопытством глянув на меня, — еще неактивированный амулет в ходе магического ритуала разделяют на нужное количество частей. Не больше шести. И активируется уже после. Разделенный артефакт, разумеется, становится уже не таким мощным. — Тогда почему вы говорите, что камушек мой сломан? Может, он просто разделен? — Милое дитя, потому что артефакт именно сломан. Кто-то отколол от него часть не в ходе ритуала. Он не разделен на две части. Понимаете? Я все понимала. Очень хорошо понимала. А еще я понимала, что мне очень нужна та книга, из которой мои недобрые знакомцы, некромантской наружности, информацию брали. Вдруг там еще что-нибудь полезное есть. Вдруг там есть способ моего спасения. — Магистр Фьяллар, а некроманты, которых вы по записям в лазарете искали, еще живы? — Моя гениальная идея, родившаяся в стрессовой ситуации, была такой же бредовой, как и все, что со мной происходило в последнее время. Возможно, именно поэтому я верила в благополучный ее исход. — Живы, разумеется, — отозвался декан, — сейчас должны быть на отработке в тринадцатой теплице. Некромантов мне жалко стало сразу. Просто как-то так получилось, что в тринадцатой теплице собрались самые неприятные растения. Слабоядовитые, плохо пахнущие, некоторые из них ко всему прочему были еще и вредными. Именно поэтому отправляли туда только сильно провинившихся. Неделя вечерних отработок в тринадцатой теплице — и студент больше уже никогда не нарушал ни одного правила. Правда, ходил после отработки с месяц в сыпи всех оттенков красного, плохо спал по ночам, остро реагировал на солнечный свет и некоторые запахи… Быть может, растения там и слабоядовитые, но все же ядовитые. И очень коварные. Некромантов мне действительно стало жалко, но себя было жалко еще больше. Они-то получили по заслугам, а мне туда предстояло идти добровольно. И не потому, что подловить их в каком-нибудь другом месте у меня не было возможности. Возможность была, не было терпения. — Тогда я, пожалуй, пойду, — отступая к двери, я все не могла оторвать взгляд от злосчастного камушка — хотелось его забрать; нащупав дверную ручку, улыбнулась, — я же вам уже не нужна? А у меня очень важное дело образовалось. Мне очень надо. Правда. — Что ты на этот раз задумала, неугомонная? — устало осведомился мой подозрительный декан, не спеша отпускать свою неблагонадежную студентку. — Ничего незаконного и опасного, — искренне заверила его я, — мне просто очень надо. Правда. — Хммм, — Фьяллар мне не верил и в чем-то подозревал. И это было обидно. Я же действительно ничего предосудительного делать не собиралась. Глупое — да, но только и всего. — Пусть идет, — велел директор, но не успела я обрадоваться, как он поднял взгляд от моего камушка, — полагаю, часа вам будет достаточно. — А что будет через час? — настороженно спросила я, замерев на месте. — Будем решать, что делать с кошмарами, — ответил директор. Заметив, что я так и стою, не шевелясь, напомнил: — Время. Не медля больше, я выскочила за дверь под раздраженный возглас зломордого: — Висенья! Кажется, он даже вдогонку бросился, но я быстрее оказалась. Завернуть за угол успела раньше, чем Асвер дверь открыл. — Ведьма! Я прибавила скорость, осторожно, на носочках припустившись по коридору. К выходу, к теплицам, к некромантам. Даже не думая останавливаться и ждать. Оно мне надо, чтобы Асвер со мной отправлялся? Вряд ли некроманты согласятся общаться в его присутствии. А мне очень надо было знать, откуда они информацию брали. Очень-очень. В тринадцатой теплице, как всегда, было душно, пахло плохо и что-то постоянно шуршало. Атмосфера была гнетущая, недружелюбная, и человек в здравом уме ни за что не зашел бы сюда добровольно. Но я уже давно была не в здравом уме. Вот как камушек этот злосчастный подобрала, так и утратила всякое здравомыслие. Именно потому я упрямо брела среди опасных и недружелюбных растений, выискивая моих мрачных знакомцев. Нашлись они у небольшой грядки, на которой росла яснотка белая. Несчастные топтались рядом с ней, потирали обожженные руки и не знали, что делать. И было их почему-то трое. — Какой замечательный нынче вечер, — очень издалека начала я, с опаской подходя к некромантам. — Тебе виднее, — недружелюбно буркнул тот, чьего имени я так и не узнала, но который теперь носил опознавательный знак на лице. Щеки, лоб и подбородок его были усыпаны мелкой, красной сыпью. У бедолаги была аллергия. И что-то мне подсказывало, что аллерген находился где-то в пределах теплицы. — А четвертого где потеряли? — дружелюбно осведомилась я, решив не обращать внимания на откровенно враждебный прием. Они были такими несчастными и потерянными, что я даже бояться их не могла. Да что там, я им уже сочувствовать начинала. Связались несчастные со мной на свою голову. — В лазарете лежит, — скривился кисломордый, обернувшись на кусты с большими, сочными, красными ягодами. Они блестели в свете искусственного солнца, притягивая взгляд. На вид ягодки казались вкусными и совершенно безобидными. На деле же любой отведавший их как минимум на неделю попадал в лазарет. Вот, один уже попал. — Прискорбно, — согласилась я, на мгновение притушив радостную улыбку, но долго грустить не получилось, — а скажите-ка мне, друзья… На слово «друзья» некроманты отреагировали одинаково и стали очень похожи на кисломордого. То есть скривились и посмотрели на меня зло. Я не смутилась и мысль свою гениальную не потеряла. — Да-да, мне кажется, что мы теперь с вами друзья, — вещала я радостно, отстраненно замечая в своем бодром голосе истерические нотки, — и как у друзей, у нас с вами не должно быть секретов. Вам так не кажется? — Висенья, нам сегодня каким-то чудом надо собрать мешок этой мерзости, — главный их махнул рукой в сторону яснотки, — так что давай ты просто скажешь, что тебе от нас нужно, мы тебе откажем и ты отсюда уйдешь. — То есть вот прямо так сразу и откажете? — погрустнела я. — Если ты вдруг не в курсе, то мы здесь из-за тебя, — ядовито заметил кисломордый. — Если ты вдруг не в курсе, то вы здесь из-за своей дурости и больных идей. Вы меня живьем закопали и несете вполне заслуженное наказание, — не осталась в долгу я. — Поверь, я уже жалею, что мы тебя живьем закопали. Сначала придушить надо было, — огрызнулся Эмис. Не сорвалась я лишь потому, что, натренированная на Асвере, смогла взять себя в руки и успокоиться: — Я взрослая, умная и с дураками не спорю, — пробормотала себе под нос так, чтобы, не дай пресветлый, дураки не услышали. Глубоко вздохнула и уже громко спросила: — Мы так и будем препираться? Или поговорим? Я ведь целительница и вполне могу помочь вам с этой небольшой проблемой. Скромно потыкав пальчиком в сторону вредного растения, я выжидающе уставилась на некромантов. Те мне сначала не поверили, переглянулись, слаженно глянули на яснотку, потом вновь на меня и сдались. Я это по глазам видела. — Мы тебя слушаем, — сухо оповестил меня главный. — Я была бы вам очень признательна, если бы вы сказали, в какой книге нашли упоминание артефакта мастера Лоргэта. И где именно вы прочли про магическое разделение артефакта. — Значит, нам его отдать ты не захотела, — прошипел Эмис, шагнув вперед, — хотя о чем я? Артефакт такой силы каждый бы захотел оставить себе. Даже если он не подходит под специальность. А делить его с кем собралась? С дружком своим? — Я его вам отдавала, — шипела я не хуже него, а выглядела, видимо, еще страшнее. Иначе вряд ли бы некроманты так слаженно отступили назад, стоило мне сделать шаг, — добровольно. Это вы, идиоты, брать не захотели. А потом еще и веселую жизнь устроили. У меня теперь проблемы из-за того, что вы голову по назначению не используете. Некроманты молчали, я тоже молчала и успокаивалась. Вот только не успокаивалось мне совсем. Потому что, только озвучив все вслух, осознала, что это действительно благодаря им я теперь по ночам мучаюсь. Если бы не их дурная идея с моими прижизненными похоронами, ничего бы этого не было. — Книгу мне! — На мгновение мир приобрел удивительную четкость со странным, зеленоватым отливом. Некроманты вздрогнули, а я узнала, как видит мир зломордый, когда глазами сверкает. Очень интересный опыт. — Тарек, принеси ей записи, — устало велел главный. Покрытый сыпью некромант неуверенно посмотрел на него, но лишь пожал плечами и куда-то поспешил. — А его сейчас из теплицы выпустят? — засомневалась я, успокаиваясь. — Зачем? — удивился главный. — Записи у нас с собой всегда. — Ооочень предусмотрительно, — растерянно согласилась я, провожая взглядом Тарека, который уверенно спешил к сумкам. — Ты обещала помочь с травой, — напомнил Эмис угрюмо.