11 апреля позвонил из Новосибирской области Лохманюк и доложил, что Алхин задержан. При этом он проявлял нервозность, возмущался: на каком-де основании сделан обыск, изъяты вещи, тем самым «нанесено оскорбление» его родственникам? В этот же день поздно вечером Алхин был уже в Омске. Начинаем беседу. После ознакомления со статьей 38 Уголовного законодательства об обстоятельствах, смягчающих ответственность перед законом, Алхин подробно рассказал и собственноручно записал показания о том, что в ночь на 10 февраля 1975 года, будучи пьяным, приставал к Люсе, нанес ей телесные повреждения. Подписавшись, Алхин повеселел, видимо, решив, что это все. — Вы ознакомлены с содержанием статьи 38 Уголовного кодекса. И, вроде бы, решили искренне признаться в совершенном вами преступлении, а тем самым помочь органам следствия объективно разобраться в содеянном. А там уж дело суда. Но ведь вы же не рассказали главного. Около 9 часов вечера 9 февраля вы вместе с Кудриным находились в столовой поселка Алексино. Ни вина, ни водки там не продавалось, было лишь пиво. Ваш приятель Кудрин пошел в магазин, через 5-7 минут принес две бутылки вермута. Вы, надеюсь, это помните? — Да, это я хорошо помню. А что же еще вы хотите от меня? — Только правду. Еще и еще раз правду. Продолжим воспоминания. Ваш приятель принес две бутылки вина. Вы его выпили. В это время в столовую зашла девочка. Вы помните это? Кто она, вы ее знаете? — Да, я это все хорошо помню. Но зачем вы хотите мне что-то приписать? Я знаю, что в этот день исчезла Таня. Но ведь я-то к этому никакого отношения не имею. — Знаете ли вы, что произошло с Таней? — Мне об этом ничего не известно. — 4 апреля труп Тани был обнаружен на болоте около Алексино. Это событие глубоко потрясло каждого жителя поселка. Не могли не знать об этом и вы. В связи с этим объясните причину вашего внезапного отъезда. После продолжительного молчания последовал ответ: — Не помню. 4 апреля я весь день пил, был пьян. Решение же о выезде из Алексино у меня созрело значительно раньше, хотелось уехать, бросить пьянствовать, начать жить по-новому. К тому же боялся, что Люся меня в тот вечер узнала, сообщит об этом в следственные органы. — Расследованием установлено, что 9 февраля после распития спиртного вы из столовой вышли вместе с Таней. Сказали своему приятелю, что проводите ее. Что произошло дальше? Снова долгая пауза, и наконец: — Не помню, был пьян. Стало ясно, что откровенного разговора с Алхиным у нас в этот день не получится. Рекомендую ему еще раз все продумать, оценить, напоминаю, что лишь откровенное раскаяние может облегчить его участь при вынесении приговора. Алхина уводят в камеру, а я остаюсь наедине со своими мыслями. Нападение на Люсю доказано. Да преступник этого и не отрицает. Впереди главный вопрос. Как Алхин будет вести себя дальше? Мы имели в своем арсенале неопровержимую улику: на его валенках обнаружены следы крови, которые, по заключению Иды Васильевны, принадлежали не только Люсе, но и Тане. Собрал товарищей посоветоваться. На этом оперативном совещании присутствовали не только работники уголовного розыска, но и Светлана Федоровна Гусельникова, которой прокурор области поручил вести дело, Ида Васильевна и другие. Решили продолжить допрос Алхина, ознакомив его с заключением биологической экспертизы. Как он отреагирует? — Как отдохнули, что надумали? — спрашиваю парня, как только он входит в мой кабинет. — Надеемся, что наш предыдущий разговор заставил вас серьезно задуматься. Речь идет о Тане, причинах ее гибели. Как это произошло, расскажите правду. Алхин надолго задумывается, потом выдавливает: — А что меня ожидает, если я расскажу все, что произошло, как было? — Многое зависит от вас, от вашей искренности. И снова гнетущее молчание, раздумье. Мне, посвятившему многие годы оперативно-следственной работе, видевшему лица разных людей, для которых решение суда означало жизнь или смерть, стало ясно, что Алхин на переломе. Нарушаю тишину: — Криминалистика, как и другие науки, не стоит на месте. Неужели вам непонятно, что научно будет доказано, кто и где был. Вам-то это понятно, или нет? — Да, мне это понятно, но что же у вас имеется? Ведь у меня при задержании изъяты все личные вещи. И что же вы на них нашли, что имело бы отношение к гибели Тани? — Эти вещи исследуются. Не будем спешить с результатом. Но, уезжая от родителей, вы оставили в их доме валенки. Так было? Можете их опознать? — Да, действительно, валенки я оставил, ведь пришла весна, и они мне были не нужны. — Так вот, валенки мы изъяли, направили на биологическую экспертизу. Она закончена. На них обнаружена кровь человека. Как эта кровь могла попасть на ваши валенки, кому она может принадлежать? Последовала пауза, за которой чувствовались внутренние колебания допрашиваемого. Однако он продолжал, словно по инерции, запираться. — Это, наверное, моя кровь. Я часто падал пьяным, разбивал себе лицо, руки. Предъявили Алхину среди других его валенки. Он их уверенно опознал. Задаем вопрос: — Каким образом на ваших валенках оказались следы крови, анализ которой показал, что она — двух групп и принадлежит Люсе и Тане? — Не может быть! Знакомим его с актом биологического исследования. Он в шоке. И его можно понять. Припертому к стенке приходится признаваться в гнусном преступлении. И Алхин, запинаясь, исповедуется перед нами. — Когда я уходил с Таней из столовой, то был пьян, смутно помню, что произошло. Пригласил ее, несмышленыша, в строящееся здание за якобы оставленным инструментом. Дверь долго не открывалась. Я рассвирепел, и когда дверь открыла женщина, то стал избивать ее. Таня вначале оцепенела, а потом пронзительно закричала. Женщина лежала недвижима, а Таня с криком побежала по улице. Я испугался, схватил лопату, догнал девочку и ударил несколько раз по голове. Потом унес на болото... Через два месяца обнаружили труп Тани. Я испугался и, чтобы избежать ответственности, уехал из поселка. Следствие продолжала Гусельникова. Она вывезла Алхина на место происшествия, зафиксировала его действия и обстоятельства событий, назначила производство необходимых экспертиз. Алхин был осужден на длительный срок лишения свободы. Конечно, человека погубила прежде всего личная моральная распущенность. Однако основой ее было пьянство, точнее — беспредельное употребление спиртного. Ведь в то время оно лилось рекой: на вынос и в розлив, в любой торговой точке, в любом предприятии общепита. Работникам милиции, как никому другому, часто приходилось встречаться с бедами, порожденными пьянством. Разлады в семьях и их распад, обездоленные дети, дебоши, злостные хулиганства, воровство, грабежи и разбои, насилия над личностью, нерадивое отношение к труду, полная деградация человека и, наконец, убийства — все это от «зеленого змия». Через 5 месяцев мне снова пришлось побывать в Алексино, и снова по чрезвычайному происшествию. Шли уборочные работы. Выполняя распоряжение директора школы, учеников 5-6 классов переправили на катере через Иртыш на поля колхоза для сбора колосков. А в конце дня перевезти их обратно забыли, команда катера ушла пьянствовать. На крики малышей за ними на моторной лодке подъехал пьяный подросток, посадил в лодку восемь девочек и повез их через реку, показывая «искусство» лихой езды. И доигрался. На середине реки опрокинул лодку, семь девочек утонуло. Можно представить себе горе и возмущение родителей, всего населения поселка, прилегающих сел и района. Пять дней водолазы вели поисковые работы, и пять дней на берегу Иртыша горели костры, зажженные родителями и родственниками погибших девочек. И снова причиной страшной беды была водка. СТАРОМАЛИНОВСКИЕ «МЕДВЕЖАТНИКИ» 10 августа 1978 года. Начало отпуска. Через час отбываю с семьей в санаторий. Чемоданы уложены. Осталось бросить их в машину, потом забежать в Управление, доложить генералу об отъезде, попросить его взять на контроль отдельные дела. Начальник УВД встретил приветливо, пожелал счастливого отдыха. Я собрался было сделать «налево кругом». Вдруг — телефонный звонок. Генерал поднял трубку, послушал минуту-полторы, изменился в лице, знаком подал сигнал: дескать, садись. — Сколько? — переспросил невидимого собеседника. — Более ста двадцати тысяч? Как это могло случиться? Минут пять он — весь внимание — слушал. — Ясно! Обеспечьте охрану места происшествия. К детальному осмотру не приступайте. Займитесь сбором возможной информации, опросите всех, кто связан с операцией получения и выдачи денег. К вам выезжает оперативная группа. Ее возглавит мой заместитель... Отдав распоряжение, он молча прошелся по кабинету. За долгие годы совместной работы я редко видел генерала таким взволнованным: — Растяпы! Вот что, Анатолий Иванович, ваш отпуск отменяется. Срочно соберите оперативную группу и выезжайте в Нижнеомский район на центральную усадьбу совхоза «Береговой». Сегодня ночью неизвестные проникли в контору, взломали сейф и похитили более ста двадцати тысяч рублей... Это зарплата рабочих... Вы понимаете, что это такое? Численность группы не ограничиваю. — Наряду с оперативниками возьмите подразделение милиционеров, одетых в форму, — продолжал он. — Блокируйте все выезды из села. Захватите радиостанцию. Она обеспечит устойчивую связь с Управлением... У нас организуется штаб, который будет работать по вашим сигналам. С собой возьмите Бичевого и Скороходова из уголовного розыска, Шерстнева из оперативно-технического отдела, Черноштана из следственного управления, опытного старшего офицера из службы милиции. Остальных работников пусть руководители подберут сами. Необходимый транспорт будет у подъезда через 30 минут. Вопросы будут? Нет? Тогда действуйте... Звоню домой, сообщаю жене, что отъезд наш откладывается, выезжаю в командировку, прошу принести вещи и обувь. По тревоге вызываю руководителей служб, информирую о случившемся, ставлю задачу. На сборы даю 20 минут. И вот мы в пути. Следуем колонной из трех вездеходов УАЗ-469 и грузовой машины с подразделением милиции. Всю ночь шел дождь с грозой. Продвигаемся медленно, преодолевая распутицу и бездорожье. Около 14 часов, наконец, добираемся до места происшествия. У здания совхозной конторы — толпа людей, как всегда в таких случаях — куча любопытных ребятишек. Многие селяне приехали из других отделений совхоза получать заработную плату. Каких только разговоров здесь не услышишь. Критика руководства хозяйства, не обеспечившего своевременной выдачи зарплаты и не выставившего посты для охраны денег. Скепсис в адрес работников милиции, не сумевших разыскать преступников, укравших ранее, в июле, сейф с деньгами из местной конторы потребкооперации. Немало высказывалось и предположений, кто бы мог совершить это преступление: работники бухгалтерии по сговору с приезжими из города; жители других сел; временные рабочие из числа «шабашников»... Даю распоряжение — построиться для получения приказа. Звучит четкая команда: — Подразделение, равняйсь, смирно! Равнение на середину! Печатая шаг, ко мне подходит майор и докладывает: — Товарищ полковник! Личный состав по вашему приказанию построен! Наступила мертвая тишина, даже ребятишки замерли. Через мегафон обращаюсь к коллегам: — Товарищи! Минувшей ночью в совхозе совершено опасное преступление. Неизвестными лицами взломан сейф и похищена крупная сумма денег. Подчеркиваю, денег, которые предназначались для зарплаты. Они нужны рабочим, их семьям. Наша задача — найти украденное как можно скорее. Для этого надо поработать. Настойчиво, упорно, инициативно. Необходимо блокировать все выходы из села. Всех, кто попытается покинуть его, останавливать и тщательно проверять. Провести «проческу» лесных массивов. Службу нести бессменно, до розыска преступников. Вопросы есть? Товарищ майор! Развести личный состав по маршрутам, обеспечить их связью и питанием! Затем несколько слов местным жителям: — Мы найдем преступников. Но как скоро это будет, зависит и от вашей помощи. Нас интересуют все мелочи. Если кто из вас что-то видел или слышал, — придите, расскажите, посоветуемся. А сейчас прошу всех разойтись. Каждого из нас ждет работа.