Оставив группы оперативных работников для сбора информации, мы с Григорием Григорьевичем Черноштаном, Алексеем Бичевым и Сергеем Федоровичем Шерстневым зашли в помещение конторы. Начальник райотдела милиции доложил коротко о предпринятых до нашего приезда мерах. Нового в его сообщении было немного. Приступили к осмотру места происшествия. Контора размещалась в здании барачного типа. В левом крыле размещались кабинеты директора совхоза, секретарей партийного и комсомольского комитетов, специалистов совхоза. Правую половину занимали профсоюзный комитет и бухгалтерия. Из нее дверь вела в кассу. Все двери бухгалтерии оказались взломанными. На полу в кассе валялся сейф со вскрытыми дверцами. По опыту знаю: чем больше людей участвует в осмотре места происшествия, тем ниже его качество, его результативность. Особенно, когда много «начальства». Поэтому, поручив Шерстневу с группой криминалистов и следователем детально разобраться с обстановкой — описать место происшествия, определить пути и способы проникновения преступников в помещение бухгалтерии, способ и орудие взлома сейфа, возможное число участников преступления, зафиксировать и изъять следы преступников, — я с остальными обосновался в отведенном нам кабинете заместителя директора совхоза. Установив связь с Управлением, дали первую радиограмму: приступили к работе. Продолжительные беседы с директором совхоза А. Д. Треллером и его заместителем В. С. Купалловым, главным бухгалтером Н. Ф. Поляковым, заместителем главбуха З. В. Тарсенко, а также с Г. И. Коваленко, работавшей кассиром до 8 августа, ее преемницей В. А. Шуликовой и техничками Т. И. Ячменевой и Л. Горбуновой ничего полезного не дали, кроме вывода: в данном случае проявлена редчайшая безалаберность, допущено грубейшее нарушение известного Положения о ведении кассовых операций государственных, кооперативных и общественных предприятий, организаций. Схема происшедшего вырисовывалась примерно такая: 9 августа зарплата рабочим совхоза не выдавалась, в 18 часов работники бухгалтерии «организованно» ушли домой, хотя у кассы стояли десятки «просителей», требовавших получку. Ни у кого не возникло даже мысли — выставить в бухгалтерии охрану. Технички не прибрали и тоже отбыли по родным углам, закрыв контору на висячий замок. Я с нетерпением ожидал результатов осмотра взломанного сейфа. Наконец, Шерстнев доложил: «Сейф вскрыт механическим способом. Запорное устройство взломано предметом, похожим на монтировку — обнаружен ее осколок». Естественно, розыскники в первую очередь заинтересовались производственными участками, где используются монтировки, — гаражом, узлом связи, электрогруппой. В гараже Александр Назаров установил несколько фактов пропажи инструмента: в начале июля исчезли две монтировки, кувалда, зубила; в августе — снова монтировки. Некоторые шоферы показали, что в июле они частенько пьянствовали с Алексеем Баранчиковым и Николаем Зайцем, работавшим шофером кооперативного торгового предприятия в то время, когда там, 5 июля, была совершена кража! Подозрения на связистов-монтажников отпали сразу. Весь инструмент на узле связи был, как говорится, в наличии, и им не пользовались в течение недели. Зато особое внимание привлекли монтажники-высоковольтники районных электросетей. Бригадир этой службы Решетников пояснил, что под его началом — 7 человек, трое из них проживают на центральной усадьбе совхоза, остальные — на отделениях. В день кражи и на следующий день не выходил на работу Баранчиков: отпросился «косить сено и окучивать картошку». Решетников пояснил также, что они постоянно пользуются монтажными ломиками, которые по окончании работы оставляют в кузовах автомашин. Когда наши сотрудники проверили, в кузовах ни одного из этих орудий не оказалась. К концу дня мы располагали значительной информацией. Взяли на учет три автомашины сторонних организаций, убывших из совхоза ночью, десятки людей, ранним утром 10 августа уехавших в Омск на теплоходе. Установили приметы и признаки портфеля, который похитили преступники. Все это сообщили по рации в штаб розыска. Тотчас же оперативными силами городской милиции были «закрыты» вокзалы, аэропорт, все питейные заведения областного центра. Началась активная проверка лиц, склонных к совершению преступлений. 11 августа при подворном обходе розыскники «вышли» на некую Катю, которая показала, что поздним вечером, после окончания киносеанса, она сидела в беседке вблизи своего дома с товарищем и видела, как два человека прошли к автомашине, залезли в кузов и бренчали железками, после чего ушли в сторону конторы. Около часу ночи она зашла домой, и вскоре погас свет. Отключение света с часу до трех подтвердили еще несколько человек. А ведь в это время как раз и было совершено преступление. Однако, кто мог отключить свет? Скорее всего, люди сведущие, знакомые с системой. А это могли быть в первую очередь электрики-монтажники РЭС. Из семи электриков особо следовало, очевидно, заняться теми, кто проживал на центральной усадьбе. Мы тщательно ознакомились с материалами уголовного дела о краже сейфа с деньгами в ночь на 5 июля из конторы потребкооперации. Тогда тоже была сильная гроза, шел проливной дождь. Неизвестные проникли на второй этаж, через окно выбросили сейф, погрузили его на автомашину и увезли. После было установлено, что преступники воспользовались автомашиной УАЗ-469, закрепленной за бывшим директором совхоза и оставленной им у своего дома без присмотра. Из машин совхоза, находившихся в гараже, исчезли монтировки, кувалда, зубило. Все свидетельствовало, что преступники были местными жителями, но розыск их проводился пассивно. Ничего вразумительного нам не мог сообщить и местный участковый инспектор милиции. А ведь молодежь села в течение месяца после кражи пребывала в «загуле». Водка и коньяк лились рекой, спиртное разбиралось из магазинов центральной усадьбы и соседних сел. Распития совершались в женском общежитии, в кустах у танцевальной и спортивной площадок, на берегу реки. В попойках активное участие принимали Александр Шестнер, Владимир Гаврилов, Тамара Говоруха и еще многие. Как выяснилось впоследствии, они «одалживались» на спиртное у определенной группы лиц, не задаваясь вопросом, откуда у «кредиторов» столько свободных денег. Да, Анискин — «деревенский детектив» — из нашего участкового инспектора явно не получился. Существовала полная возможность раскрыть преступление по «горячим следам», но участковый ею не воспользовался и тем открыл путь ко второй краже. ...Тяжкое наследство досталось новому директору совхоза Александру Давыдовичу Треллеру. Воспитательная работа в совхозе была пущена на самотек. Многие главные специалисты, особенно главный бухгалтер, не стремились навести должный порядок. Трудовая дисциплина была низкой. Процветало пьянство. Памятны выдержки из бесед с работниками совхоза и жителями села. Из протоколов допросов. Ведомский В. И., тракторист-монтер: «8 августа ремонтировали автомашину, были Баранчиков и другие. Недалеко от водохранилища выпили спиртного. Надо ехать за трактором в Покровку. На своем мотоцикле с Решетниковым Сергеем и Анатолием поехали к Звереву, его не было. Трактор не взяли: ругалась жена. Около 7 вечера взял у жены денег, у пекарни встретил Курочкина и Тарасенко. Купили бутылку коньяка и распили ее на станции». Ведомский Александр: «Два месяца назад упал с мотоцикла, когда вез водку для угощения товарищей по поводу рождения сына. Нахожусь на больничном». Горенков Владимир, шкипер пристани: «Закончил работу в 21.30. В магазине встретил Пушкаренко и Ефременко. Купили водки, выпили...» Агарков Александр, шофер совхоза: «9 августа ездил в Калачинск, вернулся вечером. С друзьями взяли водки, выпили». И так — почти с каждым, кто попал в поле нашего зрения. 12 августа в 6 часов утра мы были уже на работе. Коротко подвели итоги вчерашнего дня. Констатировали: время идет, дело стоит, деньги не найдены, преступники не обнаружены. Молодые сотрудники уголовного розыска Назаров и Ерошенко предложили задержать Зайца и Баранчикова, доставить их в контору совхоза и, обеспечив изоляцию, тщательно допросить. Другие товарищи считали задержание преждевременным: мол, надо еще поработать, собрать побольше информации об этих людях. После часовой дискуссии решили задерживать сразу обоих, но перед этим произвести в их домах обыск. Риск? Да, риск! Но интуиция подсказывала, что обыск нам многое может дать. По телефону поставили в известность прокурора района. Получили категорическое «нет». Пришлось срочно запросить разрешение у прокурора области. Через 5 минут дежурные уголовного розыска Юрий Лохманюк и Василий Шаблинский доложили: санкция на обыск дана — действуйте. Скомплектовали две оперативные группы — по три человека в каждой. Одну возглавил Ерошенко, вторую — Назаров. Первая должна была производить обыск в квартире Зайца, вторая — у Баранчикова. Группы разошлись «по маршрутам». Оставшихся охватило томительное ожидание. Некоторые, не скрою, были настроены скептически: дескать, обыски ничего не дадут, ведь не станут же предполагаемые преступники держать такие деньги при себе. Через полчаса вернулась группа Ерошенко. С неутешительной вестью. Отец Зайца, бывший фронтовик, категорически отказался пустить наших сотрудников в дом без санкции прокурора. Закон, конечно, он знал. Но не учитывал, что в исключительных случаях работники милиции имеют право производить обыск и без санкции прокурора, которого, однако, в суточный срок надо уведомить о происшедшем. После непродолжительного разговора направляю работников милиции с заданием задержать Зайца. Его следовало доставить в контору совхоза и начать беседу «разведывательного» характера. Через час вернулась группа Назарова. С «уловом», который нес сам Баранчиков в небольшом бауле. Назаров доложил: обыскали весь дом — вроде бы ничего. Стали обследовать кладовку. И тут обратили внимание на ящик, доверху наполненный гвоздями. Что-то показалось подозрительным. Назаров ссыпал гвозди, а под ними — деньги, и очень большие. Их и считать не стали, сложили в баул, задержали Баранчикова и вместе с понятыми доставили в контору. С матерью Баранчикова стало плохо — упала в обморок. Назаров оставил в доме старшину милиции, чтобы вызвать врача и оказать ей помощь. Баранчиков выглядел явно удрученным и подавленным. Надо было «ковать железо, пока горячо». Начали допрос. — Алексей! Сколько здесь? — задаю вопрос, показывая на открытый баул. — Ровно половина. — А где остальные? — У Зайца! — Так сколько же досталось лично вам? — Тысяч шестьдесят. Точно не считал. Делили пачками в моей бане. Остальные в портфеле унес Заяц. Захожу в кабинет, где Ерощенко и Будкин беседуют с Зайцем. Разговор у них, чую, не ладится. Беру Зайца и веду в кабинет, где идет пересчет найденных денег. — Николай! Здесь половина. Где остальные? Он в шоке, растерян. — Где остальные деньги, верните их! — повторяю. Он понял, что сопротивляться нет никакого смысла. — Пойдемте, они у меня в гараже. Через несколько минут опергруппа прибыла на усадьбу Зайца. В присутствии понятых в гараже, в железном ящике, обнаружили остальные деньги и тщательно пересчитали. А что же отец? Петр Николаевич переживал, он бушевал, негодовал: — Выродок, фашист, убивать таких надо! Ты опозорил меня, наш род. За что я воевал, зачем тебя вскормил и вспоил? Пришлось увести отца в дом, отобрать у него ружье, успокоить. Меня пригласили к рации. Юрий Лохманюк сообщил, что рано утром к нам выехал генерал. Все переданные нами сведения в Управлении проверяются, но положительного нам ничего сообщить пока не могут. — Юра! Отбой! Полный отбой! Преступники обнаружены и задержаны, деньги изъяты. Подробности позднее. Поручив Григорию Григорьевичу Черноштану работу с задержанными, я выехал навстречу генералу. Встреча произошла на Муромцевском тракте. Настроение у Ивана Романовича было не из хороших. Я не стал его томить и доложил: — Товарищ генерал! Виктория! Полная виктория! — Какая еще Виктория? Дело на контроле в обкоме партии, облисполкоме, министерстве. Заместитель министра направил меня сюда для разбора обстоятельств происшествия. — Преступники установлены, задержаны, похищенные деньги изъяты! — Молодец! Я рад за вас! Через час в кабинете директора совхоза состоялось совещание, на котором присутствовал председатель райисполкома. Разговор шел о причинах происшедшего. Условились, что исполком на своем заседании рассмотрит этот вопрос и сделает соответствующие выводы. После обеда генерал уехал. Перед отъездом он поручил нам закончить передачу денег совхозу и поработать с задержанными, чтобы выяснить их причастность к краже сейфа из потребкооперации. Начинаю разговор с Баранчиковым. — Алексей! С этим делом все ясно. Но как вы дошли до него? После продолжительного молчания слышу: — Это все Заяц виноват. Он соблазнил меня на преступление. Мы с ним друзья. Вместе учились, вместе ушли в армию. Служили в одном гарнизоне, вместе демобилизовались, наша дружба продолжалась. Заяц работал шофером в потребкооперации, в июне уволился... Во время одной из выпивок он завел речь о красивой жизни: мол, будет много денег, их можно приобрести безнаказанно, украв сейф из конторы торгового предприятия. Контора никем не охраняется. Правда, там же живет директор. Но он крепко спит, да его можно и изолировать. Только надо выбрать подходящее время. Под пьяный угар я дал согласие. Настало 4 июля. Мы распивали водку на берегу реки, затем пошли в клуб на киносеанс. По окончании фильма ожидались танцы. Но не состоялись: заведующий клубом запил. И мы со всей молодежью пошли по домам. Начиналась гроза. Заяц намекнул: время подходящее... Мы на время расстались, условившись через час встретиться в кустах у спортплощадки. Сошлись, как и условливались, выпили еще бутылку вина, которую принес Заяц, и направились к конторе. Свободно прошли на второй этаж, на всякий случай веревкой привязали к перилам дверь в жилую комнату директора, чтобы он вдруг некстати не высунул голову. Под громовые раскаты взломали дверь в бухгалтерию, открыли окно и выбросили сейф. Он оказался очень тяжелым, вскрывать сейф на месте мы не решились. Зная, что у дома, где жил бывший директор совхоза, безнадзорно стоит автомашина УАЗ-469, мы воспользовались ею. Заяц подогнал «уазик» к конторе, мы погрузили в него сейф и по Муромцевскому тракту уехали в леса. Через три дня я взял мотоцикл у сестры, и мы с Зайцем поехали к тайнику. Зубилом, кувалдой и ломом взломали сейф и забрали деньги (инструмент мы похитили из машин в гараже). Деньги поделили поровну. Мне досталось тысяча сто рублей. — Можешь показать место, где оставили сейф?