Вступление Приветствую тебя, мой дорогой читатель! Ты читаешь книгу учителя-блогера. Учителем русского языка и литературы небольшой сельской школы на Ставрополье я была 34 года, а блогером стала 4 года назад. Тяга к творчеству у меня с детства: еще школьницей писала рассказы, стихи и даже сочиняла музыку к своим стихам. Писала и пишу о том, что удивило, поразило, восхитило, остановило, заставило прислушаться и задуматься. Наверное, я не одна такая, но редакторы ООО «Издательства ACT» обратили внимание на мои небольшие жизненные зарисовки и предложили их напечатать в виде книги, за что я им бесконечно благодарна. Моя книга состоит из множества больших, средних, маленьких и крохотных рассказов и рассказиков. У каждого есть свой герой и свой сюжет. Если бы меня попросили сравнить книгу с чем-нибудь, то я сравнила бы ее с лоскутным одеялом, которое сшито с огромной любовью и старанием. Есть в этом одеяле лоскутки из моего собственного комода жизни, из самого нижнего ящика под названием «Детство», есть лоскутки из ящиков под названием «Юность», «Молодость» и «Зрелость». Но, как любая рукодельница, я для своего одеяла-книги просила лоскутки и у подруг, и у коллег, и у родственников, и у незнакомых людей, если нас невольно сводил случай, и даже у своих внуков. Лоскутки я брала только натуральных тканей: шелковых, ситцевых, шерстяных, льняных. Есть несколько лоскутков из мешковины. Шелковые лоскутки – легкие, воздушные, прозрачные, яркие. Ситцевые – душевные, прочные, легендарные. Шерстяные – теплые, но колкие и тяжелые. Льняные – тонкие, крепкие, с приглушенным блеском. Лоскутки из мешковины – жесткие, грубые, но без них тоже нельзя обойтись. Одеяло получилось теплым и пестрым с сюжетными рисунками из жизни. Конечно, как любой художник, я старалась его приукрасить своими мыслями, смешать разные лоскутки в единое целое, чтобы получилась полная картина. Иногда на мое лоскутное одеяло проливались горючие слезы, вы это почувствуете, друзья, так как эти слезы имеют одну особенность: они никогда не высыхают. Спасибо всем за внимание к моей книге. Надеюсь, что она не оставит ни одного читателя равнодушным. Личное Мечта У каждого ребенка в детстве есть мечты. Мечты перед днем рождения, перед Новым годом, перед каким-то событием. Я не помню своих именин вплоть до шестнадцатилетия, я не мечтала ни о чем перед Новым годом, так как, кроме новогоднего подарка, в этот праздник мы ничего не получали, да и Дед Мороз к детям в моем детстве приходил только в детский сад и в школу. Но я помню до сих пор, как я мечтала играть на пианино. Моей двоюродной сестре, которая была старше меня на четыре года, купили пианино «Кубань». Так как комнаты в наших домах были небольшие, пианино заняло половину зала. Мне было тогда 8 лет, и я впервые увидела этот сказочный инструмент. Мне даже разрешили притронуться к прохладной полированной поверхности клавиш. Это было такое потрясающее впечатление, что я, не зная истинную цену этого сокровища, стала умолять родителей купить мне пианино. К сожалению, слезы тут оказались бессильны: у нас просто не было денег. Я сдалась и стала брать уроки музыки у сестры, которую отдали в музыкальную школу, находящуюся в 35 км от нашего села. К детям два раза в неделю из этой музыкальной школы приезжала учительница. Очень скоро я бойко играла «Собачий вальс», «Во поле береза стояла», «Если б я был султан» и другие простенькие песни. Через год обучения моя сестра категорически отказалась продолжать свою музыкальную карьеру, и пианино накрыли красивой белой вышитой скатертью, под которой оно простояло лет двадцать. А вскоре семья моего дяди переехала в поселок городского типа, и инструмент, ради которого я каждый день бегала к ним, увезли с собой. Когда подросли мои дети, недосягаемую мечту моего детства отдали мне с радостью, так как ни дети сестры, ни дети ее брата обучаться музыке не желали, а выбросить инструмент рука не поднималась. Трое моих детей закончили музыкальную школу, но никто из них не притрагивается к пианино, а я иногда открываю тяжелую для детских рук крышку дорогого мне инструмента и играю навсегда заученные мелодии. Как я работала секретуткой После школы я мечтала поступить в институт, да не в какой-нибудь, а в институт кинематографии. Да, в наше время тоже девочки хотели стать артистками, тем более внешность у меня была (простите за нескромность!) всем на зависть: идеальная фигура, чистая кожа, огромные серые глаза, русые волосы. И я вот такая вся изящная поехала в Москву, чтобы стать артисткой. Интернета тогда не было, позвонить я не догадалась. Взяв аттестат с отличием и выучив прозу, стихи и басни, в конце июня 1974 года полетела я в Москву, но прием во ВГИК был уже окончен. Вахтерша посочувствовала мне и проводила с сожалением из дверей института. На другой день я улетела домой, твердо решив поступать на следующий год. И вскоре вышла на работу в качестве секретаря директора большого совхоза. Директором был мужчина лет 40, высокий, стройный, отец троих детей. Это сейчас я понимаю, что Николай Иванович был молодым и успешным мужчиной, но мне он тогда казался чуть ли не стариком. Я довольно быстро усвоила свои обязанности, бойко печатала на машинке, все специалисты ко мне были внимательны, потому что секретарь в то время – это любая напечатанная бумажка, которая была нужна каждому. Например, секретарь парткома за то, что я печатала протоколы его собраний, мне лично доплачивал за работу. Но я отвлеклась. Итак, прошло месяца два моей трудовой деятельности, и однажды, занеся на подпись документы директору и переворачивая листы, я почувствовала его руку на моей руке и вопросительный взгляд, направленный на меня. Отведя взгляд и осторожно освободив свою руку, я вышла из кабинета, услышав вслед: «Прости». Больше никаких намеков со стороны Николая Ивановича не было никогда, хотя я проработала с ним целый год. Сейчас я думаю о том случае всякий раз, когда читаю, что секретарши современные исполняют не только свои рабочие обязанности, но и обязанности интимного характера в обязательном порядке. Это ж до какой степени изменилась мораль за каких-то 40 лет, чтобы в открытую нанимать секретаря с оказанием интимных услуг. Тьфу! И еще: в наше время даже слова «секретутка» не было. Вот так. Я так и не научилась «жить» Когда-то, еще в советские времена, я работала заведующей небольшого детского сада. Была молода, воспитана пионерско-комсомольской организацией, посреди ночи назубок могла процитировать все заветы Ильича, но ничего не знала о Библии, не ходила в церковь, даже не крещена была, а икону, которая досталась от бабушки, засунула поглубже на шифоньер, чтобы «не позориться». Но был в моей жизни случай, за который мне до сих пор стыдно. В детском саду было 50 деток и человек 10 (точно не помню) обслуживающего персонала: воспитатели, нянечки, повар, прачка и завхоз на полставки. Завхоз Мария Васильевна была женщиной опытной, знающей подход ко всем маленьким и большим начальникам, поэтому наш детский садик ни в чем не нуждался, тем более что он был на содержании очень крупного и богатого советского хозяйства. Однажды Мария Васильевна получила большую партию постельного белья: детских размеров простыни, пододеяльники и наволочки. Как-то после обеда мы сидели с ней за беседой, обсуждали разные производственные вопросы, да и не производственные тоже, и вдруг она меня решительно так спрашивает: «Вам сколько комплектов белья завернуть?» Я опешила, стала говорить о том, что оно мне вовсе и не нужно, что у меня и кроватей таких нет и своего белья достаточно. Но она меня не слушала и туго сворачивала 5 комплектов не нужного мне постельного белья, а потом засунула его мне в сумку. «Все берут, а вы что, не такая, что ли? – выговаривала она мне по дороге домой. – Целый день крутитесь на этой работе и не заслужили?» Я принесла проклятое белье домой, сложила в шифоньер, оно долго лежало без дела, но через несколько лет я все-таки его использовала на всякие нужды по дому, и муж машину пододеяльниками мыл и вытирал насухо (тогда нанотряпок еще не было). Вскоре я рассчиталась с работы в связи с переменой места жительства и больше с материальной частью отношений никаких не имела. Но сейчас, глядя на то, как бесстыдно люди, оказавшиеся у общего пирога, отщипывают себе куски, я думаю: «Наверное, я все-таки дура, если мне и сейчас стыдно за тот поступок». А вот многим не стыдно. Работая в какой-нибудь конторе и получая небольшую зарплату, женщины могут позволить себе еженедельный маникюр-педикюр, новую машину, еще одну квартиру, наряды из бутиков, путешествия и т. д. Мужчины на хлебной должности всегда при деньгах и с любовницей. В народе про таких людей говорят: «Умеют жить», а в Интернете их называют коррупционерами. Я так и не научилась «жить». Почему я не хожу в церковь Я в церковь хожу очень редко. Это, конечно, не значит, что я некрещеная и что не верю в Бога. Но не хожу потому, что есть на это причины. Мне было, наверное, лет 40, когда я впервые захотела зайти в храм. Мы зашли с мужем. Перед входом в храм я накинула на голову платок. Зашла, купила свечи и стала ставить их перед иконами. Когда я подошла к иконе Николая Чудотворца, то услышала, как одна старушка сквозь зубы мне прошипела: «Приперлась с накрашенными губами, бесстыдница!» Старушка была из тех, которые постоянно прислуживают при храме. Умер мой старший брат 5 лет назад. Младший сын поехал за священником в Буденновск, а когда вез его обратно, то священник предложил освятить его машину (она была новая). – Всего 700 рублей, сын мой, – ничуть не смущаясь, предложил отец. Есть у нас в селе небольшой приход, расположенный в бывшем Доме быта. Старушки там убрали, нанесли икон, повесили на окна занавески. Каждое воскресенье приезжает батюшка из Буденновска. Старушки с пустыми руками в церковь не ходят, но зимой им опять приходится скидываться на отопление этой комнатушки, так как никто им денег не выделяет. Если денег не хватает, то они ходят по дворам и просят жителей, чтобы те помогли. Между тем все знают, как живут церковные функционеры, на каких машинах ездят, какие часы носят. Неслучайная встреча Всем, я думаю, известна версия о том, что все люди на Земле связаны между собой через шесть рукопожатий, т. е. все люди знают друг друга.