В сентябре я убедилась в этом. Я была в санатории в г. Ессентуки. Первые два дня я блаженствовала в комнате одна, а на третий день ко мне подселили женщину из Тольятти. Мы познакомились и, как это бывает, стали рассказывать друг другу о себе, о родственниках, о детстве, о своей малой родине. И когда мы дошли до последнего, оказалось, что Валя в детстве бывала летом у своей тети, которая жила от нас через три дома. Я тетю Лушу прекрасно помнила, так как они дружили с моей мамой, а потом мы вспомнили с Валей, что играли вместе, ходили на пруд, рвали в колхозном саду черешню. Мы вспомнили всех подруг и мальчишек, которые в детстве дергали нас за косы и мешали играть в классики. Валя уехала в Тольятти сразу после школы, я всю жизнь прожила на Кавказе, а все-таки мы встретились. Почему именно ее ко мне подселили? Думаю, что это не случайно. Хотя уверена, что если бы подселили кого-нибудь другого, мы все равно нашли бы общих знакомых. Теперь мы с Валей видимся каждый год, так как она приезжает сначала ежегодно в санаторий, а потом к нам. Урок брата Мой брат, Ваня, был старше меня на 17 лет. В 1968 году после окончания института он вместе с женой и сыном уехал покорять Сибирь. Работал Ваня инженером на Братском алюминиевом заводе. Почти каждый год они приезжали в отпуск домой. Но мама все равно очень скучала по ним и просила меня писать почаще письма. Я писала под мамину диктовку, так как она была безграмотная. Мама диктовала долго, рассказывая любимому сыну обо всем. Бывало, я исписывала двойной тетрадный листок, а мама все диктовала. Потом мы с ней запечатывали письмо в конверт АВИА, и письмо летело самолетом к Ване (так думала мама). В ответ сын тоже присылал подробные письма, рассказывая о Сибири, о городе Братске, о семье, о работе. Так что читать мне приходилось долго, иногда по несколько раз. Однажды (мне было тогда 13 лет) мама, получив письмо из Братска, попросила меня написать ответ. Я пообещала ей, что напишу сама и сразу же отнесу на почту. Меня ждала подруга, мы собирались с ней гулять. Я вырвала листок из тетради и написала буквально следующее: «Здравствуйте, Ваня, Лида и Олежек! У нас все хорошо. Мама не болеет, папа тоже. Папа работает, получил недавно зарплату, мне купили босоножки и платье. Я учусь хорошо. Вчера смотрела в клубе индийский фильм, много плакала. Погода у нас теплая, уже начинают распускаться листья на деревьях. У тети Любы, дяди Лени, Раи и Саши тоже все хорошо. До свидания. Целуем, мама, папа и я». Письмо я старалась писать крупными буквами, но оно все равно заняло полстранички, я его повертела в руках, потом запечатала и отнесла на почту. С подругой мы пошли в гости к нашей однокласснице, долго болтали на лавочке и к вечеру разошлись по домам. Через две недели приходит письмо от Вани. Мама приготовилась слушать. Я распечатываю конверт и понимаю, что мне придется сейчас читать мое письмо. Брат только поменял имена и о погоде написал, что в Братске мороз. Меня окатило холодом, тем самым, который был в Сибири, где жил мой брат. Я, конечно, не стала ничего придумывать и честно все рассказала маме. Она заплакала. Мама всегда плакала, когда ей было стыдно и обидно, в конкретном случае, за то, что я ее обманула. Буквально на следующий день почтальон принес от Вани еще одно письмо. Оно было на двух страницах, а в конце письма брат обратился ко мне с вопросом, сделала ли я выводы. Вывод я сделала на всю оставшуюся жизнь: никогда не отмахиваться от родных, выполнять их просьбы, быть внимательной и заботливой. А еще я никогда не дарю ненужных подарков, всегда долго думаю, что бы подарить такое, что будет и полезно и радостно для родного человека. Этому меня тоже научил брат. Когда он приезжал в отпуск с женой, то привозил подарки всем только те, которые носились с удовольствием, которых ни у кого не было, которые обязательно нужны были в селе. Вот такой жизненный урок преподнес мне брат. Как я первый раз встретилась со смертью Это случилось почти 40 лет назад. Я стала студенткой педагогического института в 1976 году, и с первого курса мы стали изучать не только педагогику, но и медицину, причем изучали не менее серьезно, чем педагогику. У нас преподавали кандидаты медицинских наук и практикующие врачи, которые часто водили нас по больницам, показывали своих больных и рассказывали о различных болезнях. Мы учились выполнять функцию медицинской сестры и выходили из института не только учителями, но и медсестрами с военным билетом. Это было не первое наше посещение больницы. Я уже видела и 3-летнего ребенка, который опрокинул на себя чайник с кипятком, и парня в диабетической коме, которого при нас вытащили с того света, и мужчину с открытыми переломами обеих ног, и многое другое. Все эти случаи все больше утверждали меня в том, что врачом я никогда не смогла бы работать, так как была очень впечатлительной. Но то, что я увидела в 4-й городской больнице летом 1977 года, навсегда осталось в моей памяти. Если бы я была художником, я бы и сейчас в деталях нарисовала и палату, и больного, и нас, студентов, которых привела преподавательница в эту палату, чтобы показать «смертельно больного раком человека». Это были последние слова, которые я слышала. В палате царил полумрак, и в этом полумраке я разглядела кровать, которая стояла почему-то посередине. На кровати лежал труп. Это был мужчина, от которого остались кожа и кости. Костлявые руки были сложены крестом на изможденной волосатой груди, так как он был только наполовину прикрыт белой простыней. Глаза были закрыты, и, как мне показалось, он уже не дышал. Страх сковал меня, и я помню, что преподавательница подталкивала нас к кровати с больным. Помню, что некоторые уже подошли очень близко, а я стояла в последнем ряду и не могла сдвинуться с места. И вот, когда преподавательница стала зачитывать диагноз, мужчина вдруг открыл глаза и замахал руками. Я увидела смерть в его мутном взгляде. Она почти полностью овладела его телом, но никак не могла овладеть его сознанием. Смерть не хотела видеть посторонних, ей не нужны были свидетели, она была в ярости и отчаянно нас выгоняла из палаты. Помню, что я чуть не потеряла сознание. Кто-то из сокурсников вывел меня из палаты, принесли воды, и мне стало легче. Потом мне эта картина несколько раз снилась, она долго не отпускала меня. Я боялась ходить в больницы, а в операционную вообще ни разу не зашла, сколько меня ни уговаривали. Октябрь Пожалуй, кроме октября, нет больше месяца в году, который бы сыграл такое огромное значение в моей жизни. Я помню до мельчайших подробностей некоторые дни октября. Когда наступает второй месяц осени, я и грущу, и радуюсь одновременно. 3 октября 1983 года. В наших теплых краях было очень холодно, дул сильный ветер, деревья выли и стонали, а я выла вместе с ними, потому что осталась сиротой, так как рано утром умер мой папа. Всю ночь он звал меня, я вставала и к нему, и к трехмесячному сыну, выбилась из сил и помню, как с досадой сказала ему, чтобы не звал меня больше, а утром он умер. Мне было 26 лет. 14 октября 1977 года умерла мама. Мне было 20. В тот год октябрь тоже был холодным, в середине месяца начались морозы и шел снег, и когда маму хоронили, снежинки падали на ее лицо и не таяли. Она лежала в ситцевой кофточке с длинным рукавом, а мне все время казалось, что ей очень холодно, и хотелось ее чем-нибудь накрыть. После похорон боль немного отпустила, но не проходила до конца. Я еще не знала, что боль утраты никогда не уйдет и с каждым годом будет все сильней и сильней. Иногда она отпускает меня, в том числе и в октябре, потому что именно в октябре я родила своего первого сына и назвала его так, как просила мама. 37 лет назад, а будто это вчера было. Помню, что с утра я клялась себе, что рожать больше в жизни не буду, что это очень больно и долго, а вечером уже мечтала о том, что обязательно рожу дочку, потому что большего счастья, чем рождение ребенка, для женщины нет. В октябре родилась моя любимая внучка, рядом с которой я забываюсь и боль уходит из моей души. Мы с ней беседуем, играем, рисуем, готовим обеды, поем песни, и моя боль понимает, что надо спрятаться и не тревожить меня. В октябре я встретила своего будущего мужа. За неделю до маминой смерти. А когда я приехала с похорон, он так крепко прижал меня к себе, что я поняла: этот парень меня не отпустит никогда. Позже муж мне признался: – Когда я увидел твои глаза, я понял, что никогда не смогу тебя обидеть и ни за что не хочу потерять. Я знаю, что встреча наша была не случайной. Это мама своими молитвами выпросила у Бога мне счастливую судьбу. Она всегда молилась за нас, детей, перед старенькой иконой, которая висела у нас всегда в красном углу, убранная восковыми цветами по всему киоту, старому и темному, и только стекло киота поблескивало в углу. Когда я просыпалась, то видела это поблескивающее стекло и мамину спину. Она шептала молитву очень тихо, слов разобрать было нельзя, а потом крестилась и кланялась. Я не знала, о чем она разговаривала с Богом, и даже никогда не задумывалась. Позже жена моего старшего брата скажет мне: «Мама молилась за вас, а мы вот за своих детей не молимся, отсюда и беды все». Вот такой у меня октябрь, с утратами и приобретениями, с печалями и радостями. Вчера позвонила невестка и пригласила нас отметить день рождения сына на природе, так как сегодня у нас замечательный день, теплый, яркий, тихий, сладкий. Почему сладкий? Потому что не может быть горьким день, когда рождается ребенок. Каждый 8-й день октября вот уже 37 лет для меня сладкий и счастливый! Страшно Сегодня я весь день по дому хлопотала. Только вечером открыла ноутбук и стала читать новости. На одном из сайтов наткнулась на интересную статью о том, как люди обманывают смерть. Она уже близко, но перед мужеством или случаем отступает, и человек остается жить. В нашей семье был подобный случай, и я о нем хочу вам рассказать сейчас. Это было во время Великой Отечественной войны. Моя мама осталась с двумя маленькими детьми. Жила она в маленьком домике, продуваемом всеми ветрами, и зимой мой старший брат, которому в то время было 3 года, заболел. Мама пыталась его лечить, но он с каждым днем таял у нее на глазах. Когда ребенок перестал открывать глазки, мама позвала одну бабушку, чтобы посоветоваться с ней, что еще можно предпринять, чтобы спасти сына. Эта бабушка глянула на мальчика, который лежал на кровати неподвижно, и сказала, что ему уже ничем не поможешь. А потом, немного помолчав, добавила: – Единственное, что осталось, это попробовать смерть обмануть. – Как это? – спросила мама сквозь рыдания. Бабушка ничего ей не сказала, а пошла к одному старику по имени Кузьма. Тот пришел, снял мерку и стал колотить маленький гробик. А маме бабушка приказала шить рубашку на смерть. Когда гробик был готов, бабушка надела рубашку на ребенка, прочитала молитву, сняла с брата рубашку и положила в гробик. Дед Кузьма взял гроб и понес на кладбище, где уже была вырыта могила. Все эти действия проходили днем, а вечером мальчик открыл глазки и попросил покушать. Мама попробовала его лобик: температуры не было. Вскоре мой брат поправился и прожил 69 лет, полноценных и интересных: стал инженером, покорял Сибирь, работал в Египте, писал стихи, вырастил сына и дождался внуков. Вот такая история. Мама мне часто ее пересказывала, но поскольку мамы уже почти 40 лет нет на свете, она забылась, а сегодня вспомнилась, когда я прочла о тех, кто смог обмануть свою смерть.