— Например… — даже не видя я знаю, что он почесывает свою ужасную бородищу. — Когда не берешь трубку, а тебе за это выносят мозг. — Ты не берешь ее специально? — По-разному. — Мне бы тоже это не понравилось, — сообщаю убежденно. Вообще-то, это звучит, как скотство. — Выносить мозг не обязательно. — Тогда как ты поймешь, что это не нравится? — Я пойму, поверь. — А что еще? — Что еще… привлекает? — Угу… — Пф-ф-ф… ты не пробовала гуглить? — Нет, так что? — Пум-пу-пум… — Только честно, — подталкиваю я. — Почему эта, а не другая? — Ну, может потому что она двигается не так. Или у нее волосы нерасчесаны, — продолжает он. — Блин, — снова вздыхает. — Есть такое понятие, как «предпочтения». Все это вместе. — Хм-м-м… — Как-то так. — И как понять, что ты… эм-м-м… привлекаешь? — Люба, — тянет он. — Есть один безотказный способ это понять, но мы с тобой про него разговаривать не будем, это я сразу говорю. Мои щеки загораются, и я закусываю костяшку своего пальца. — Если женщина привлекает мужчину, он захочет увидеть ее опять, — говорит быстро и с расстановкой. — Если этого не происходит, значит не судьба. Так понятно? — Да, — бормочу я. Понятнее некуда. — Вот и… кхм… славненько. Так что, я пошел? — Угу. Кладу трубку и снова смотрю на город. И теперь меня терзает совсем другая мысль. Уйдет ли мой преподаватель из этого чертового спортзала один или… в компании своей подружки. А еще я думаю о том, что бы было, если бы я не была такой трусливой. Глава 11. Романов Самые странные поступки в своей жизни, не считая женитьбы на Яне, я совершал в возрасте от нуля до двадцати трех. Прежде всего потому, что приблизительно к двадцати трем мир поворачивается к человеку жопой и предъявляет вызовы, которые до этого брали на себя его родители. Проще говоря, приходится активно взрослеть и оправдать ожидания всех подряд, и это помимо того, что многие социальные связи рушатся как раз в это самое время, оставляя в жизни только самых проверенных людей. Дуя на руки, прихожу к выводу, что творение фигни все-таки не имеет возрастных ограничений. На часах пятнадцать минут девятого, а я какого-то черта топчусь перед дверьми тренажерки с перспективой отморозить задницу и жду. Твою мать. Она что, меня продинамила? Запрокинув голову, тихо смеюсь и вдыхаю поглубже, чтобы прочистить мозг. Небо черное, но и звезд хватает. Посмотрев на фойе спортивного комплекса через стеклянные двери, не вижу там никакого движения. Никаких белых шуб, розовых прибамбасов, пушистых кроликов и котят в корзине. Ну или что там у нее в загашниках, я не знаю. Трудно сказать, нафиг я вообще все это затеял, но она там чуть в обморок не свалилась, пока ждала ответа на свой неубедительный подкат. Может я случайно глотнул чего-то психотропного, но я… вроде как залип, когда увидел маленькую Любу. Хорошенькую, белую, пушистую и такую же наивную, как и два дня назад. После тренировки мне нужно закинуться углеводами, и, раз уж такие дела, мир бы не перевернулся, сделай мы это вместе. Засовывать ей язык в рот совсем не обязательно. Можно просто сводить погулять и накормить, большего она все равно не потянет. Не знаю, что там за мужик был у нее на проводе, но не думаю, что она когда-нибудь мужика видела голым в живую. — Блин… — снова смотрю на часы, а потом на дверь. Больше чем на полчаса даже Яна никогда не опаздывала, а опаздывала она постоянно. Что за тупой поступок? Может случилось чего? С определенной вероятностью мы вообще можем больше никогда не пересечься. Именно это сейчас меня и злит. Об этом она подумала? Найти ее контакты для меня не проблема, но она-то об этом не знает. Да и зачем они мне. Если в ее компании меня увидит кто-нибудь из знакомых, решат, что у Романова крыша съехала, особенно на фоне последних событий. Но я какого-то хрена все еще здесь. Стою и жду. Пора сворачиваться. Детский сад, блин. Подхватив с земли сумку, забрасываю на плечо и иду к машине. От холода сводит зубы. Достав из кармана звонящий телефон, снимаю трубку: — Да? — Не передумал? — интересуется Марго. Открыв дверь, сажусь в прогретый салон и бросаю сумку на соседнее сиденье. — Ты меня переоцениваешь, — откидываю на сиденье голову и тру глаза. — После сорокаминутной тренировки я мало чем буду тебе полезен. Хотя от ее предложения еще в зале я отказался совсем по другой причине, но теперь, когда эта причина самоликвидировалась, желания заглянуть к Марго все равно нет. Стареешь, Александр Андреевич. — Романов, ты не джентльмен, — фыркает Маргарита. — Ну пригласи меня тогда в ресторан. Поболтаем, поедим. Калинкин новый ресторан открыл, ты в курсе? Повар у них непростой. Говорят, меню необычное. Втянув носом воздух, стучу пальцами по рулю. По непонятным причинам предложение сегодня не прельщает. Мне хочется дать себе в бубен, потому что пока она говорит все это, у меня перед глазами стоят чистейшие голубые глаза с мультяшными неправдоподобно длинными ресницами, бледная кожа и рыжие волосы, выглядывающие из-под розовой шапки. — Сегодня никак, — дернув рычаг, трогаюсь с места. — А завтра с удовольствием. Осознаю всю тупость ситуации, но тащиться сейчас в ресторан с ней нет никакого желания, как и переводить наши отношения на уровень чуть более сложный, чем есть сейчас. Как бы то ни было, я никогда не рассматривал Марго в качестве спутницы своей жизни. Почему? Наверное, потому что не судьба. — Ясно, — тянет она, и за этим коротким словом я не слышу никаких претензий. В том и дело, что мы взрослые люди. — Извини. — Романов, — смеется она. — Я переживу, не волнуйся. — Ага, — непонятно зачем притормаживаю, проезжая мимо дверей тренажерки. — Хорошего вечера. — Пока, — кладет она трубку, и я бросаю свой телефон на сидение.