У дверей никого. Зараза. Выехав на шоссе, включаю радио и прибавляю газа. Дворники гоняют по лобовому снег, термометр в машине показывает минус десять. Город пустой, поэтому до дома добираюсь за двадцать минут. Пять километров от города, а по ощущениям другая планета. Воздух чище и земля дорожает каждый год. Открыв с пульта ворота, заезжаю во двор и паркую машину перед въездом в гараж. Он забит коробками с вещами Яны, которые она, по всей видимости, решила оставить мне. Войдя в дом, бросаю ключи и сумку на банкетку рядом с синим рюкзаком племянника. Елка в гостиной — идея сестры, правда не наряженная. Этим я уж точно заниматься не собираюсь, они должны заскочить на неделе. После их развода с Чернышевым, я как под пулями нахожусь. Им в одном помещении лучше не встречаться. Они и сами это знают, поэтому уже год не пересекались. После тридцатиминутной морозки задницы и тренировки меня просто вырубает на ходу. Тренировки стали интенсивнее, поэтому мне нужно нормально высыпаться. Закинув в микроволновку контейнер с какой-то пастой, включаю ноутбук и пишу на почту секретарю кафедры, прося ее прислать мне завтра с утра список дипломников бакалавров, которых на меня распределили в этом году. Глава 12. Люба — Один карамельный латте, пожалуйста, — вываливаю на стойку кофейного ларька всю мелочь, которая есть в моем кармане. — И можно сразу добавить туда три сахара? И корицу? Кисло посмотрев на горку моих монет, парень бариста сгребает их ладонью не пересчитывая. Игнорирую, потому что я проделываю такое часто. Я с детства коплю мелочь на все подряд, и с уверенностью могу сказать — мелочь многие недооценивают. Если я и спала на ходу всю поездку в автобусе, то теперь нет. Колотясь с ног до головы, грею дыханием руки, очень жалея о том, что сегодня не взяла до универа такси, но совесть не позволяет мне разъезжать по городу на такси чаще пары раз в неделю. Моя сиротская стипендия мне много чего позволяет, но я все равно вишу на шее у Глеба. Я должна получить диплом и пойти работать, чтобы слезть с нее… вот о чем я должна думать, а не о… Не о том, о ком я думала всю сегодняшнюю ночь. Александр Андреевич, пожалуйста… проваливайте из моей головы… Мое трусливое бегство не дает покоя, но дело ведь уже сделано! С обидой глядя на медленного бариста, хочу попросить его двигать задницей, пока я не отморозила свою. Прикусываю язык. Холод жалит щеки и кончики пальцев даже через перчатки. Засунув руки в лисью муфту у себя на шее, приплясываю на месте. Мой пуховик почти до пяток, но это все равно не спасает. — Спасибо, — вырываю из протянутой руки свой кофе. — На здоровье, — захлопывает он перед моим лицом деревянные ставни. — И вам хорошего дня! — отшатнувшись, кричу с претензией. — С Наступающим! Грея пальцы о стакан, семеню вдоль колонн центрального входа в здание университета. Наш универ старейший в городе. И очень дорогой. Скопление мажоров на один квадратный метр здесь зашкаливает, особенно на экономических специальностях. Ну а на моей нет, потому что мажоры не мечтают до конца жизни ковыряться с колбами и пипетками. Обогнув здание, по парковой дорожке добегаю до трехэтажного лабораторного корпуса. На парковке вижу знакомый черный «Порш», и от его вида мне становится не по себе. Метнувшись в сторону глазами, вижу толпу парней с электронными сигаретами. Задница… Опустив глаза, забегаю на крыльцо, сжимая в руке стакан. С волнением слышу скрип снега за спиной. Не оборачиваясь, влетаю в дверь и проношусь через КПП, быстро сворачивая в коридор. В мой локоть впиваются жесткий пальцы. — Не спеши, Стрельцова. Сердце подскакивает, когда смотрю в полное издевательской усмешки лицо Никиты Касьянова. — Отпусти… — прошу тихо, пытаясь вырвать свой локоть. Надвинув на глаза бейсболку, сильнее сжимает пальцы. Я не знаю, что он здесь делает! Это не его корпус! Он худой, но очень сильный. Лицо у него тоже худое, но… красивое. Когда мы познакомились, он мне понравился, потому что он был таким самоуверенным. Он богатый, и у него этот чертов «Порш». И он всегда давал мне понять, что… будто сделал мне одолжение тем, что обратил внимание. Я такая дура, что мне было все равно, но даже несмотря на это, я не смогла в него влюбиться, как не пыталась. Кажется, он тоже это понял. Его глаза холодно смотрят в мое лицо. Скривив губы, он осматривает меня с головы до ног и, протянув свободную руку, наматывает на ладонь мою косу. Трет ее пальцами, глядя на мои губы. Дергаюсь, опять пытаясь вырваться. — Не рыпайся, — говорит, проводя глазами двух парней в белых халатах. — Мне больно… — цежу, хотя в душу закрадывается какой-то непонятный страх. От того, как он смотрит. С каким-то странным блеском в глазах. — Больно только в первый раз, — усмехается, нависая надо мной. — Отвали… — выхватываю из его руки свою косу и отбрасываю за спину. — Ты такая правильная, Стрельцова, — произносит с издевкой. — Хороша девочка-сиротка, да? — Нет, — толкаю его в грудь, но мой голос подрагивает. — Если сейчас не отпустишь, я тебе двину в морду. Его губы разъезжаются в ехидной улыбке. — Ну попробуй. Сглотнув, спрашиваю: — Чего тебе надо? — Ты в курсе, что фригидная? По моим щекам ударяет краска, а в горле собирается ком. Я не фригидная… я… нормальная… нормальная! — Заткнись… — шепчу хрипло, глядя в его глаза. — Заткнись, понял? Лениво усмехнувшись, продолжает: — На твое счастье я добрый, поэтому в субботу повторим. Время напишу позже. Советую не выеживаться. От тона его голоса сердце бухает в груди. Кажется, у меня пропал голос, потому что я ни слова не могу сказать, пока он надавливает большим пальцем на мою нижнюю губу, оттягивая ее вниз. Опомнившись, врезаю по ней со всей силы и со всей силы толкаю в грудь. Из под крышки кофейного стакана по руке и куртке течет. Отскочив в сторону, выпаливаю: — Забудь. Я как-нибудь сама, понял? Отвали от меня. Развернувшись на пятках, уношусь по коридору. К глазам подкатывают дурацкие слезы. От оскорбления, которое теперь никак не вытравить из головы! И от того, что я не знаю как быть, если он опять нарисуется. Ворвавшись в аудиторию, ставлю на стол стакан и трясу рукой. Запихнув в шкаф свой пуховик, бросаю хриплое «всем привет». В нашей рабочей подгруппе тринадцать человек. Галдя, они снуют за спиной, пока я пытаюсь сбросить с себя ощущение от его пальца на своих губах. Дверь в смежную аудиторию открывается, и из нее вылезает голова какого-то незнакомого мне парня. Шаря глазами по группе, он кричит: — Ху из Стрельцова? — Я, — выдергиваю из сумки халат, кусая губы. — В шестнадцать встреча дипломников с Романовым у него в кабинете. Прижав к груди халат, смотрю на него и лепечу: — А?.. Сердце подскакивает к горлу. Сегодня?! — В. Шест-на-дцать… — начинает он повторять по слогам. — Поняла! — провожу по горлу рукой, прося его не продолжать. Рухнув на свой стул, опускаю на руки голову. Ну, вот и все! Глава 13. Люба