Он таскал меня на руках так, будто вместо костей у меня воздух. Опускаю глаза на его сильные предплечья, крупные кисти рук… Боже ты мой! Я сижу тут у всех на виду и представляю его руки у себя на теле. Краснею до самых кончиков ушей. — Я не благотворительная лавка, — бросает он. — Да? — расправляю на коленях юбку. — А мне показалось, вы сегодня добрый. Смешок за спиной говорит мне о том, что я, кажется, опять перегнула чертову палку. Романов молчит, и его молчание кажется мне зловещим. Понимаю, что не ошиблась, когда смотрю в его лицо. Оно одно сплошное предупреждение, но как тогда, в его кабинете, я просто вижу его таким, какой он есть! Я вижу мужчину… от которого у меня мозги набекрень… — Пятерки будет достаточно… Мой голос похож на писк. Романов вытягивает губы, изображая глубокую задумчивость. Молчу, прикусив язык. Тишина вокруг давит со всех сторон. Встав из-за стола, мой преподаватель подходит к доске и рисует на ней формулу неизвестного мне белка. Положив на место мел, отряхивает руки и с безмятежным видом возвращается на свое место. Пригласительно махнув рукой, говорит: — Расставишь связи, получишь пятерку. И все? Так просто? Хмурюсь, подходя к доске. Обернувшись, вижу, как он неторопливо листает мою зачетку, пока мое место занимает одногруппница. Взяв мел, рассматриваю структуру формулы и пытаюсь подступиться к ней самым классическим образом, но уже после третьей попытки понимаю, что это не тот случай. А через тридцать чертовых минут я понимаю, что это… полнейшая непонятная фигня! Через час я понимаю, что уже половина моей группы отправилась по домам! И что Александр, чтоб он провалился, Романов задал мне самую настоящую чертову головоломку! Глава 20. Люба Тихое бубнение одногруппника где-то за моей спиной неимоверно раздражает. Как и хлопки входной двери, которые сбивают мои похожие на винегрет мысли. Последние двадцать минут просто пробую все варианты подряд. Все, которые знаю или помню. Но это работа ради работы. Я уже не сомневаюсь в том, что ни одно из этих решений не подойдет. С этим уравнением что-то не так, а что, я уже не в состоянии понять. Это белок, но какой-то… авторский! Даже загуглить его я бы не смогла, потому что нельзя загуглить непонятно что. Мне пора сдаваться. Это самый изматывающий экзамен в моей жизни, а ведь я даже по билету не отвечала. От мела чешется нос. Я в мелу по самые локти. И мне нужно на воздух! — Как дела? Моих плеч и спины касается магнитное поле другого человека. Пробирается под одежду и согревает кожу, покрывая ее мурашками. Он не касается меня нигде, но от этого я чувствую его еще острее. Несмотря на то, что я готова его убить, я наслаждаюсь его присутствием где-то поблизости. Постоянно прислушиваюсь к тому, во что он превратил этот экзамен. Им там чертовски весело! Всем. А меня просто вытолкали на задворки, где я уже два с половиной часа ковыряюсь в мелу. — Если вы хотели попить моей крови, то вам удалось, — рычу так тихо, чтобы слышал только Романов. Проигнорировав мои слова, протягивает из-за моей спины руку и берет губку. — Ты подстрелила фламинго? — Что?.. — пытаюсь вникнуть в суть его вопроса, а когда до меня доходит, борюсь с желанием повернуть голову и заглянуть в его лицо. В моих ушах бело-розовые серьги-перья, и он… он что… флиртует?! От волнения застываю. Уставившись на доску, слежу за его рукой, которая стирает все выстроенные мной связи, кроме одной. — Но это же… — не выдерживаю я. — Бессмыслица! — А если я скажу, что нет? Сделав глубокий вдох, прикладываю к вискам пальцы. Бросив на место губку, отходит, оставляя меня один на один с задачей, которая мне не по плечу, даже несмотря на его подсказку. — Следующая подгруппа в два часа, — слышу игривый голос Алёны. — Останешься? — Я пас, — отвечает ей Романов. — Жаль. Кривлю губы, обернувшись. Мой одногруппник пакует свои вещи в занудный кожаный портфель, и кроме него, двух наших преподавателей и меня в аудитории больше никого нет. Отлично! Меня снедает желание высказать нашему гостю все, что я о нем думаю. Что его бывшая кафедра — просто рассадник предвзятости, потому что сегодня он демонстративно меня потроллил. Алёна собирает со стола билеты и все свое барахло. Посмотрев на меня и поправив очки, переводит глаза на вымотавшую меня формулу, и я вижу, как по ее лицу пробегает тень легкого недоумения. В душу закрадывается подозрение. Снова смотрю на доску, пытаясь понять что такого она здесь увидела. После всех моих мытарств это больше похоже на нечитаемую белиберду. — Сам закончишь, или мне? — слышу ее голос за спиной. — Сам. По животу проносится ветерок, от осознания, что с минуты на минуту мы останемся здесь вдвоем. Протянув руку, перечеркиваю формулу двумя жирными линиями и бросаю мел на полку. Хватит с меня. Отряхиваю руки и свою клетчатую юбку с особой тщательностью, чтобы дождаться, пока в очередной раз хлопнет дверь. Я чувствую себя так, будто побывала в драке: из пучка выбились волосы, на щеках горят красные пятна. Он перевернул мой день с ног на голову не прикладывая никаких усилий, а сам… спокойно заполняет мою зачетку, рассевшись на стуле. Захлопнув ее, двигает книжку на край стола и встает, разминая рукой шею. Напряженно проследив за движениями его гибкого подтянутого тела, кошусь на зачетку, понятия не имея, что он там написал! — Что это такое? — спрашиваю тихо, ткнув подбородком на доску. — Белок, — надевает он куртку, очевидно закончив здесь все свои дела. — Из другой галактики? — схватив зачетку, проношусь мимо. — Из нашей. Дернув со стола свою сумку, оборачиваюсь: — Это кем-то доказано? Засунув руки в карманы куртки, Романов смотрит на меня, раскачиваясь на пятках. — Мной. Роняю челюсть, хлопая глазами. Бегаю ими по его невозмутимому лицу, пытаясь хоть приблизительно вспомнить, чему была посвящена его диссертация, но я никогда не интересовалась. Он подсунул мне свой «авторский» белок! И я была права — это настоящая головоломка! — Ты… — вырывается из меня. Ровные густые брови ползут вверх.