Это либо хорошо, либо плохо. Он надел его либо для того, чтобы получить по шапке, либо для того, чтобы получить благодарность, и вероятность здесь пятьдесят на пятьдесят. — Я его не калечил, — слышу голос Глеб. — Какого хрена заместителю декана твоего факультета от тебя надо? — Мы просто разговаривали, — складываю на груди руки. — Просто разговаривали? — тянет он. — Да, — смотрю на него. — Люди иногда разговаривают друг с другом. — Он слюни на тебя пускал, — цедит сквозь зубы, глядя на дорогу. — По самое колено. Сон слетает с меня мгновенно, в груди, как колокол, грохочет сердце. Сама я пускаю на него слюни постоянно, и в моем понимании это означает не замечать вокруг ни черта, кроме этих его зеленых глаз и… всего остального. Стараясь не выдавать безумной гонки бабочек в своем животе, заправляю за уши волосы и, откашлявшись, спрашиваю: — М… Что он делал? Если он пускал на меня слюни, значит он захочет увидеть меня снова? Повернув голову, Глеб изучает мое лицо целую вечность, а потом медленно говорит: — Забудь… — Но… — запинаюсь, не зная как стребовать с него объяснений! — Здесь тебя высажу, — вдруг переводит он тему, ткнув подбородком на шлагбаум. — Ты баллончик с собой носишь? Плевать мне на баллончик! После того случая с собакой он притащил три штуки и заставил распихать их по всем моим сумкам. — Ношу, — сверлю глазами его лицо. В кое-то веке он решил побриться. Бритье всегда идет у него в комплекте с кителем. — Иди тогда, — бросает, поправляя зеркало заднего вида. — Спасибо! — открываю дверь, злясь на него с новой силой. — Ни пуха, ни пера, — летит мне вдогонку. — К черту! — хлопаю дверью, пугая сидящих на деревьях ворон. Вывалив на умывальник в женском туалете косметику, собираю волосы в пучок и расправляю черный бант на своей белой блузке. Решаю не тянуть и поскорее закончить этот ужасный день, поэтому захожу в экзаменационную аудиторию вместе с первой пятеркой. Взяв билет, встречаю быстрый взгляд «подружки» Романова на своем лице. Я не знаю, что такого ей сделала. Просто хочу поскорее отсюда убраться. Оставив сумку на столе у входа, занимаю последнюю парту, потому что ненавижу сидеть на первых. Глаза расширяются, и сердце ухает в пятки, когда, нарушая гнетущую тишину, в аудиторию заходит мужчина моей мечты! Глава 19. Люба Энергично скрипя кроссовками по линолеуму, Романов бросает беглый взгляд на присутствующих и направляется к маленькой кафедре, за которой восседает его коллега. Мужчина моей мечты одет в пуховик до колен, который он расстегивает на ходу, обратившись ко всем сразу: — Доброе утро. Меня бросает в жар от звуков его хрипловатого голоса. Его голос звучит так, будто это первое, что он произнес вслух с тех пор, как проснулся. — Доброе… — кивает ему моя заклятая «подружка», и для нее, судя по всему, его появление не неожиданность. Он её предупредил, а у мое кровяное давление подскочило на семь тысяч миллиметров. Терзаю пальцами свой билет, в который даже заглянуть не успела. С колотящимся сердцем наблюдаю за тем, как Романов ставит на стол стакан кофе и, сняв свою куртку, вешает ее на спинку стула, после чего опускается на него сам. Вытянув под столом ноги и слегка ссутулив широкие плечи в сером свитере, складывает перед собой ладони, бросив взгляд на часы. На его щеках немного краски с мороза и щетина, с которой почти никогда не расстается. Волнистые волосы стали чуть короче. Кажется он постригся, и я не могу на него не пялиться! Он пришел… И когда его глаза находят меня, по животу целой армией несутся мурашки. Выражение его лица не сообщает мне ничего. Оно спокойное и невозмутимое, даже когда, закусив губу, делаю очень покорный вид. Скользнув по мне взглядом, отворачивается и прислушивается к тому, что вещает ему напарница. Выдохнув, осматриваюсь, но на меня всем плевать. Его напарницу зовут Алена. Она аспирант, и ей двадцать пять. И она смотрит на него так, что мне хочется бросить в нее своим ботинком! Дует свои дурацкие губы в улыбке и касается пальцами его плеча, будто они старые закадычные друзья. Ревную, остужая ладонью свою горящую щеку. Ни один человек в этой аудитории не догадывается о том, что он пришел сюда из-за меня. Он здесь. И, судя по всему, других дел у него в университете сегодня нет, потому что он явно никуда не спешит. Кто-то ерзает по стулу за моей спиной. Глядя в свой билет, пытаюсь вникнуть в суть напечатанного, но для этого мне не мешало бы собрать свои мысли в кучу. Господи, я безнадежна… Взяв на столе ручку и бумажный лист, пытаясь прислушиваться к тихому разговору за кафедрой. Они обсуждают погоду, и меня раздражает тихий женский смех, потому что я не вижу в этом ничего веселого. Черчу не очень уверенный график распада молекул для модели, которую мучила весь вчерашний день, готовясь к этому проклятому экзамену. Вываливаю на бумагу все что знаю, пока мой зубрила-одногруппник отвечает на вопросы своего билета. Бросив косой взгляд на кафедру, тру о юбку ладони. Романов включается в процесс не раньше, чем у парня заканчиваются слова. Неторопливо встав со стула, закатывает рукава свитера до локтей и чертит на доске знакомое уравнение, предлагая заполнить пустые места. Его почерк до невозможности идеальный. Он просто кошмарный перфекционист. Положив руки на пояс своих джинсов, наблюдает. Нервничая, понимаю, что он пришел сюда не дурака валять. Когда тянуть становится уже просто некуда, занимаю пыточный стул перед этими двумя. Изо всех сил стараюсь не смотреть в глаза Романова. Если посмотрю, забуду что вообще здесь делаю. Может это и хорошо, что он никогда не принимал моих экзаменов. Я бы вела себя, как отсталая, уверена! Он бы решил, что я настоящая заикающаяся идиотка… — Зачетку. — Что? — смотрю на широкую ладонь, лежащую на столе. — Давайте зачетку, — постукивает по столу пальцами. Черт! — Эм… сейчас… Метнувшись к столу, на котором лежит моя сумка, копаюсь в ней вечность, и когда возвращаюсь, вижу, что Романов с задумчивым видом изучает мои записи. Откинувшись на спинку стула и скрестив под столом ноги, пробегается глазами по первому листу. Откладывает его в сторону и принимается за второй. Сев на стул, кладу перед ним зачетку. Кошусь на каменное лицо Алёны, которая с раздражающей ленью рассматривает свой маникюр. Все это похоже на игру, с которой мой сообщник справляется гораздо лучше меня! Отложив в сторону второй лист, поднимает на меня глаза и спрашивает: — На какую оценку вы рассчитываете? Тру свои колени, глядя на него с подозрением. И что я должна ответить? Разве это не его обязанность, оценивать мои знания? — На ту… эм… которую вам не жалко, Александр Андреевич, — упираюсь взглядом в его грудь. Кошусь на мускулистые плечи, переходящие в гладкую загорелую шею. Не могу не вспоминать о том, какие сильные у него руки и твердое тело.