— В моей жизни все как нужно, — говорю ей. — В твоей жизни не хватает женщины, Саша, — рычит она с другого конца кухни. — Которая дом твой до ума доведет. Вместо меня. Кормить тебя будет вместо меня. Рубашки твои из химчистки забирать и сдавать. Детьми твоими будет заниматься. Тылом твоим будет, понимаешь?! — Я вроде не инвалид, — обрубаю. — Нет, не инвалид, — резко. — И вроде не дурак… — И не пацан, — развернувшись, смотрю на нее, сжав зубы. — Я хочу, чтобы мы это выяснили прямо сейчас, — чеканю, глядя в ее разгневанное лицо. — Моя личная жизнь — это моя личная жизнь, Оля. Поняла? Если мне понадобится совет, я за ним приду, а если хочешь дать его добровольно — подбирай слова, ибо я нихрена не в настроении сегодня! Громко сопит, сжав в кулаке кухонное полотенце. В глазах удивление, которое подкреплено взлетевшими вверх бровями. Ни разу в жизни. Ни единого. Я не орал не нее ни единого раза в жизни, но сегодня уровень тестостерона в моей крови зашкаливает, и любому человеку, кроме моей, мать его, студентки, лучше держаться от меня подальше. Сидящий на полу Миша перестал издавать любые звуки, переводя округлившиеся глаза с нее на меня. Швырнув на столешницу полотенце и задрав подбородок, его мать бросает: — У меня репетиторство через час. Отвези нас домой. Отвернувшись, начинает запихивать в мешок игрушки, а я взбегаю по лестнице, собираясь принять ледяной душ. Час спустя я помогаю ей достать ребенка из кресла на заднем сиденьи, и молчанка между нами похожа на холодную войну, но я все равно спрашиваю, поставив замотанного в комбинезон Мишу на землю: — Почему ты не ездишь на своей машине? Лицо сестры скрывает глубокий капюшон с искусственным мехом. Встряхивая в руках сумку, она молчит, но когда поднимает голову, вижу горькую усмешку в ее глазах. Это конечно не редкость, но они у нас абсолютно идентичного цвета. Ее темные волосы выбиваются из-под капюшона, создавая контраст со светлой кожей, особенно на фоне этого молока вокруг. Моя сестра красивая женщина, но я вдруг с раздражением понимаю, что мне не хватает красок во всем. Даже в цвете чьих-то волос. — Боюсь, — пожимает плечом. — Чего? — удивляюсь, захлопывая дверь. Ее маленький «мерседес» почти игрушечный. На те алименты, который платит ей Чернышов, она могла бы купить «теслу», но я понятия не имею, что она вообще с ними делает, может солит в гребаных банках и сжигает в духовке. Я знаю, что его этот вопрос неимоверно бесит. Она почти не тратит его деньги, ну, может быть за исключением этого несчастного «мерседеса». — Ничего, — отвечает, отворачиваясь и беря племянника за руку. — Я все поняла. Больше не появлюсь без приглашения, — бросает, направляясь к подъездной двери. Провожая их глазами, смотрю на знакомый жилой комплекс понимая, что не могу вернуться домой. Я не могу вернуться домой, пока не увижу Любу. Глава 50. Романов На дребезжание дверного звонка с той стороны никто не реагирует, поэтому добавляю к нему стук, который всеми силами стараюсь не превратить в угрожающий, но эхо все равно разлетается по всей лестничной площадке. В надежде, что соседи не вызовут ментов, прислушиваюсь к тому, что творится за дверью. Там абсолютная тишина, судя по всему, там и правда никого нет. Стукнув кулаком по стене, смотрю на дверь, будто она мне что-то должна. Она мне ни хрена не должна, но разворачиваясь к лифтам, напоследок ударяю по ней еще раз. Уличный свет такой резкий, что слепит глаза, но даже это не может раздражать больше, чем неожиданное отсутствие Любы по адресу ее прописки. Где она? Где бы она ни была, я бы хотел присоединиться. Хлопнув дверью, сажусь в машину, без раздумий доставая из кармана куртки телефон. Гудки в трубке снова затягиваются, и это выводит из себя. Я настолько не контролирую процесс своего мышления, что даже не знаю, что вообще собираюсь ей сказать. Что люблю ее? Что подыхаю без ее голоса и смеха, хотя мы не виделись чуть больше суток? Что она нужна мне? Нужна прямо сейчас. Именно она и только она. — Алло… Почему ее голос такой особенный? Почему выкручивает мне потроха даже искаженный телефонной связью? Потому что, твою мать! Пф-ф-ф-ф… Прикрыв глаза, устало спрашиваю: — Где ты находишься? После короткого молчания она все же неуверенно отвечает: — Я… — Ты, — подгоняю ее ответ. — У меня дела… — Какие? Стараюсь держать себя в руках, но это хождение вокруг да около меня достало. — Саш… — вздыхает, и за этим вздохом я чувствую ее настроение. Она звучит подавленно, от чего я не могу не сжимать челюсти до скрипа зубов. — Мне сейчас неудобно говорить. Давай… потом поговорим. — Давай поговорим сейчас, — чеканю я. — Я же сказала, мне не удобно… — Люба, что происходит? — требую, начиная терять терпения. — Ничего! — выкрикивает она. — Тогда скажи мне, где ты находишься. — Если бы хотела сказать, давно бы сказала, — выпаливает она. — Это я уже и так понял. Поэтому спрашиваю еще раз, что происходит? — проговариваю, понимая, что почти ору. Я никогда не орал на женщин до этого дня. Я не орал даже на Яну, потому что такой внутренней потребности у меня никогда не возникало. Но не сегодня и не сейчас. Сейчас я готов придушить свою студентку. — В чем вообще проблема? — кричит она в ответ. — Я сегодня занята. Я что, не могу быть занята или… или… — В чем проблема? — повторяю, сжимаю пальцами руль. — Да, в чем?! В самом деле, в чем эта гребаная проблема? Проблема в том, что я хочу ее видеть, и я хочу иметь на это все официальные права, но видеть меня она явно не хочет, и я веду себя, как настоящий дебил. — Проблемы нет, — сообщаю со всем спокойствием, на которое способен в данной тупой ситуации. — Когда освободишься, знаешь где меня найти, — кладу трубку и швыряю телефон на панель. Пытаясь вернуть свой день в привычное русло, думаю о том, чтобы сходить в спортзал. Но эта идея вызывает бешеное сопротивление моего сознания, которое не собирается упрощать мне задачу. Вместо работы над структурой своей докторской диссертации, которая в последние полгода и так стояла на паузе, не нахожу ничего лучшего, чем включить на телевизоре морально устаревший ужастик про, твою мать, Фредди Крюгера. Как ни странно, именно это бесполезное занятие позволяет мне спокойно отрубиться на диване до самого утра, которое я начинаю с целого голона кофе натощак. Судя по всему, дела моей студентки засосали ее настолько, что я стал ей не нужен, потому что даже спустя два дня она так и не нашла времени со мной связаться. Бросив взгляд на пышный фикус, занимающий половину окна моего рабочего кабинета, испытываю прилив воспоминаний, от которых зудит под кожей. После совместной жизни со своей бывшей женой, я стал бесконечно терпеливым человеком, и сейчас только это терпение позволяет мне смотреть на свой новый телефон без желания запустить им в стену. Как бы то ни было, покупать телефоны каждую неделю не самая разумная статья в бюджете. Не знаю, чего она добивается, но если она не хочет, чтобы я ее беспокоил, я не буду ее беспокоить. Это гробит мое терпение, и оно трещит по швам. Об этом знает даже мой секретарь, потому что без дела в мой кабинет не суется, за что я ей безмерно благодарен. Быть галантным на этой неделе у меня вряд ли получится. Съехав на стуле и массируя висок, листаю незаполненный график учебного процесса на этот год. Стационарный рабочий телефон начинает звонить, и напротив линии ректората мигает лампочка. Сняв трубку, зажимаю ее между плечом и ухом, отвечая: — Да? — Саша, — слышу резкий голос Повелецкой на том конце провода. — Зайди ко мне. Быстро. Удивленно посмотрев на трубку, слушаю короткие гудки. Оттолкнувшись от стола, забираю с него свой мобильный, продолжая находиться под впечатлением от только что поступившего звонка. В нашей с Анной жизни всякое бывало, но не припомню, чтобы когда-нибудь получал от нее подобные команды. Забрав из шкафа куртку и выйдя в приемную, ловлю на своем лице вороватый и любопытный взгляд Лены, которая тут же прячет его за экраном монитора. — Я в ректорат, — говорю, надевая куртку. — Угу, — бросает на меня еще один странный взгляд, который я интерпретировал бы, как горящий каким-то липким интересом. В. Чем. Дело. Спустившись по пожарной лестнице, чтобы срезать дорогу, выхожу из здания и набрасываю на голову капюшон. Через маленький сквер добираюсь до главного корпуса университета, где в приемной ректора меня встречает еще один любопытный взгляд, только на этот раз принадлежащий другому секретарю. Кивнув ей, захожу к Повелецкой без стука, уже понимая, что на мою голову вот-вот свалится какое-то невообразимое дерьмо, но в своей жизни я привык встречать любое дерьмо с открытыми глазами и взведенными кулаками, чтобы хоть на секунду позволить зачаткам паники шевелиться в моей башке. Именно эту информацию я вкладываю в выражение своего лица, когда встречаю мечущий молнии взгляд Анны. — Дверь закрой, — тычет она в меня подбородком, не трудясь здороваться. Развернувшись, прикрываю дверь и прохожу вглубь кабинета вдоль длинного стола для совещаний, сбрасывая с плеч куртку и укладывая ее на стул рядом с тем, на который опускаюсь сам. Сложив на животе руки, смотрю на нее прямо, намекая на то, что готов ее выслушать. Мое одобрение ей явно не требуется. На ее лице застыла жесткая гримаса, которую я игнорирую, пока она спрашивает: — Ты сегодня социальные сети университета открывал? — рычит, тыча в меня пальцем. — Нет, — отвечаю, глядя на нее нейтрально.