Часть 5 из 47 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Штабс-капитан достал белоснежный платок из кармана и протер свою гладкую лысину:
— Карпухин, отведи-ка этого шутника к господину Мясоедову. Он по моложе и у него точно нервы покрепче.
Офицер лениво зевнул и посмотрел на наших сопровождающих жандармов:
— А вы, господа, можете идти и продолжать нести службу.
Богатырь Пантелеев кивнул и сразу вышел, а мелкий шнырь постоял еще с пол минуты, буравя нас злобным взглядом, но вскоре тоже удалился.
Следом офицер Карпухин увел и Сашку.
— Дружок твой какой-то озлобленный, — усмехнулся штабс-капитан, — Мясоедов его малость осадит.
Он достал из ящика стола чистый лист бумаги и опять постучав ручкой по столешнице, тихо сказал:
— Фамилия. Имя. Отчество. Дата рождения.
— Соколов Олег Васильевич. Десятое января тысяча девятьсот восемьдесят девятого.
Штабс-капитан кивнул:
— Где родились?
— Город Дивногорск Краснодарского Края.
Офицер помрачнел:
— Нет на карте России такого Края. Есть Кубанская Губерния.
— Простите… а кто сейчас правит Россией? — осторожно спросил я.
— Мы… вроде неплохо с вами начали… — пробурчал штабс-капитан, — вы могли бы все чистосердечно рассказать. А я бы ходатайствовал о замене расстрела на пятнадцатилетнюю каторгу. Вам же всего тридцать один год, к пятидесяти вновь станете свободным…
— Я так понял, что вы принимаете нас за шпионов.
— Конечно, — офицер почесал ногтем щеку.
— Ну и на кого, по-вашему, мы работаем?
— А вот это, друзья мои, вы должны сами рассказать.
— У вас в участке есть детектор лжи?
— Конечно. В техническом отделе.
— Так прикажете принести его, и сразу узнаете, что мы говорим чистую правду. Мы такие же россияне, но только… очевидно попали в другую реальность.
— Россияне, — усмехнулся офицер, — в импортных шмотках, с китайскими телефонами и поддельными ксивами… А наши детекторы вы давно научились обманывать. Не ты первый мне это предложил, голубчик…
Я решил немного сыграть на честолюбии штабс-капитана.
— Вы же профессионал. Неужели думаете, если бы мы и вправду были шпионами или диверсантами, то так легко сдались?
Офицер немного задумался и тут же достал из ящика стола связку ключей.
— Вставай-ка, парень. Немного посиди в клетке. И подумай, наконец, о своей горькой судьбе.
Штабс-капитан звякнул связкой, открыл ключом дверь в клетку, и легонькоподтолкнул меня внутрь.
Один из сидельцев, со всклоченными сальными волосами, немного оживился, бросив на меня удивленный взгляд; а второй сидел в одной позе, уныло уронив голову на большие темные ладони. Оба узника тоже оказались в наручниках. Замок звонко щелкнул, штабс- капитан медленно прошел обратно к столу, и сев за стул, невозмутимо продолжил что-то писать.
— Мужики, а вас за что взяли? — поинтересовался я.
— Мы братья Семеновы. Не слышал разве? — помятый сиделец придвинулся поближе.
— Не слышал…
— Не местный что-ли? Не губернский?
— Послушай, — я показал на портрет в золотистой рамке, — кто этот деятель?
Сиделец удивленно приоткрыл слегка узковатые хитрые глазенки:
— Ты что, парень, дураком решил прикинуться? Это российский император Александр Миловатов.
Опа! Вот это поворот…
Я, в принципе, уже догадался, что мы попали в иную реальность. Понял это сразу, как только мы вышли с территории завода на городскую улицу. Не знаю почему Саня еще до сих не въехал…
Никакие бутафорские декорации и никакие даже профессиональные актеры не смогли бы настолько естественно изобразить иную реальность. Мы попали в другую Россию. Возможно, история здесь развивалась совершенно другим путем. Отсюда и эти странности — артель, жандармы, столица Санкт-Петербург, а тут еще и император всея Руси… Александр Миловатов.
Я никогда не был сторонником теории заговоров, почти не верил в экстрасенсов, магию, и чудеса. Но твердо знал, что иногда в жизни все же случаются мистические явления. Несколько раз я слышал об этом, и однажды даже оказался свидетелем очень странного случая.
Это произошло, когда я служил в воинской части под Калугой. Наше подразделение находилось в десяти километрах от небольшого городка Халино. Солдат совсем не страшило это расстояние и то, что дорога вела через дремучий лес. По выходным отличившиеся на службе бойцы брали увольнительные и бегали в городок на дискотеку, пощупать местных девчонок, а если повезет, трахнуть в кустах какую-нибудь молодую пьяненькую телочку.
В один августовский вечерок мой сослуживец Дима Гришин ушел в увольнение. Он изрядно принял на грудь на дискотеке, а возвращаясь в часть, малость заплутал в лесу и не явился вовремя. Майор Дерябин, дежурный по части, поднял тревогу в полночь и отправил две батареи прочесывать лес и искать залетчика. Мы нашли Димку в трех километрах от воинской части, совсем недалеко от дороги. Он сидел под старым деревом, бледный как мел, и с безумным опустошенным взглядом.
Позже Дима рассказал, что встретил на дороге огромных трехметровых людей, с длинными конечностями и маленькими головами, они сильно ругались, и твердили, что он вообще не должен был их встретить.
После того случая мы начали замечать, что Гришин стал вести себя довольно странно. Иногда он что-то бормотал, смеялся, а однажды в карауле выпустил почти целый магазин в белый пакет, зависший на колючей проволоке на заборе. Диму перестали пускать в караул, и не назначали в наряд дневальным, не доверяя ему даже штык-нож. Но вскоре с Гришиным проявилась еще одна странность. Парнишка начал быстро стареть. За два месяца он полностью поседел, осунулся и сморщился, из цветущего девятнадцатилетнего паренька превратился в сорокалетнего мужика. Дима уже почти ни с кем не разговаривал, и часто уединялся на скамейке за спортплощадкой.
Пару раз Димку посылали в окружной госпиталь, но военные врачи обследовали его и только разводили руками. Никаких отклонений не наблюдалось, а парнишка день за днем продолжал быстро стареть. За месяц до дембеля Гришина все же комиссовали от греха подальше, и про его дальнейшую судьбу я больше ничего не знал. Но этот мистический случай потряс всех бойцов нашей воинской части до глубины души. Парни даже на время перестали брать увольнительные и бегать в город на дискотеку.
Еще про один мистический случай мне рассказывал дед Степан, когда я учился в шестом классе. Он работал сторожем на ферме, на краю села, и однажды ночью услышал странный шорох возле дальних складов. Ружья у деда не было, тогда он на всякий случай взял тяжелый кусок трубы и направился к складам. Из-за угла склада, прямо на него из темноты вышел молодой небритый солдат. Дед опешил, узнав на парне старую форму, времен Великой Отечественной войны.
— Старик, немцы в деревне есть? — тихо спросил солдат.
— Какие немцы? — удивился дед. — Война уже пятьдесят пять лет как закончилась…
Парнишка печально покачал головой, заскрежетал зубами, и отошел к кирпичной стене. Там он приподнял лежащего на траве бойца, с перевязанной головой, и взвалив на плечи, потащил в сторону леса.
Дед на всякий случай не рассказывал эту историю никому, кроме меня. И я твердо знал, что это не могло быть выдумкой или галлюцинациями, вызванными алкоголем или наркотиками. В то время дед Степан не пил уже больше пяти лет, а к наркотикам и вовсе никогда в жизни не прикасался…
Погрузившись в свои думки, я даже не заметил, как из комнаты вышел штабс-капитан.
Растрепанный сиделец осторожно толкнул меня по плечу:
— Слышишь, браток, когти рвать надо. Расстреляют они и нас, и вас до кучи.
— Как бежать, когда даже руки связаны? — покачал я головой. — Да и не зачем нам бежать… скоро во всем разберутся.
— Идиот… — пробормотал второй узник, приподняв голову. — Со шпионами у них разговор короткий.
Широко открыв двери, в комнату вошел штабс-капитан, следом офицер Карпухин завел Саню. Правый глаз у друга заплыл, а из распухшей губы сочилась кровь. Кол что-то тихо бормотал, но уже не пытался язвить и шутить.
— В клетку его? — пробурчал Карпухин.
Штабс-капитан покачал головой:
— Сейчас Самохвалов придет, пусть сам и решает.
— Я вам ебальники порасшибаю… — пробурчал Кол, — наручники снимите, уроды!
— Я его еле забрал у Мясоедова, — усмехнулся черноусый Карпухин. — У него с этими лазутчиками разговор короткий.
— Так ни в чем и не признался? — хмыкнул штабс-капитан.
— Молчал как глухонемой. Но хотя бы хамить перестал.
В комнату медленно вошел высокий худой военный в очках, с золотистыми эполетами на кителе, сзади его сопровождали двое крепких молодых жандармов. Один рыжий как морковка, а второй с лихим казачьим чубом, торчащим из-под черной папахи. Очкарик-военный немного прихрамывал, смешно вытягивая вперед ногу. Его жидкие темно-русые волосы едва закрывали проплешину на маленькой голове, но несмотря на несуразный вид, я сразу догадался, что этот тип у них самый старший в участке.
— Господин полковник. Вот эти субъекты, — кивнул штабс-капитан на меня и Саню. — Дактилоскопия ничего не показала. Нет их пальчиков в базе. При задержанных найдены китайские сотовые телефоны, неизвестная валюта и поддельные документы.
— Расстрелять вместе с братьями Семеновыми. Немедленно, — тихо сказал очкарик и быстро вышел. Дюжие хлопчики, пришедшие вместе с ним, остались топтаться возле двери. Наверняка задержались по нашу душу.
Меня и двух узников вывели из клетки. Нашу компанию быстро провели через заднюю дверь здания и во внутреннем дворе посадили в настоящий автозак. В кабину рядом с водителем подсел странный дедок в кепке и с бородкой клинышком, увидев его коричневый саквояж с наклейкой красного креста, я догадался, что это доктор. В передней отсек будки, за сетчатой перегородкой, сели дюжие молодцы — Рыжий и Чубатый, а следом двое чернобородых, которых мы встретили возле входа в участок. В руках они держали «калаши».
Саня Кол недовольно пробурчал: