— Что ты имеешь в виду, о чем ты думал? — Я пристально смотрю на него с другой стороны экрана планшета. — Она была приемным ребенком, уже не по возрасту. Вот почему Михаил подобрал ее. Верно? — Конечно, это то, что мы думали. Это то, что должен был искать Михаил. Но, по-видимому, Саша – дочь Обеленского. На мгновение в комнате повисает тяжелая тишина. — Тебе нужно будет объяснить это более четко, — тихо говорю я, и Виктор кивает. — Обеленский – бывший оперативник КГБ, который сейчас возглавляет одну из группировок "Братвы" в России. Он известен своей жестокостью и жаждой власти, и в течение некоторого времени он наращивал свое влияние. Мы попросили Бет следить за ним, вот как ей вообще удалось раздобыть эту информацию. Я провожу рукой по лицу. — Итак, если Саша – дочь Обеленского, то как она оказалась в приемной семье? Это нетипично для дочери влиятельного человека. — Конечно, нет. У Обеленского был роман с замужней женщиной, дочерью бригадира, который работает на другого известного лидера "Братвы ". Она забеременела, и он попытался скрыть это и заплатить за то, чтобы она избавилась от беременности. Вместо этого она сбежала и попыталась родить ребенка тайно. Вероятно, она понимала, что не сможет скрываться вечно, что ее выследят, и они оба будут убиты. Итак, наше лучшее предположение заключается в том, что она пряталась достаточно долго, чтобы родить ребенка и отдать его в приют под вымышленным именем, у нас есть имя матери Саши, Мариана Федорова, которое не является именем этой женщины, в надежде, что это сохранит ребенка в безопасности. — И это не так. — Я откидываюсь на спинку стула, чувствуя, как на меня наваливается тяжесть новой информации. — Я предполагаю, что ее отец узнал, что она жива? — Да, — прямо говорит Виктор. — И сейчас он намного могущественнее, чем был, когда она родилась. Он хочет ее смерти, он не хочет, чтобы что-либо в этом романе было связано с ним. Ясно, что он послал людей справиться с этой работой. — А ее мать? — Она умерла от загадочной болезни в начале этого года. Я киваю, потирая рот рукой. — Значит, она нуждается в защите от совершенно другой угрозы. Виктор кивает. — Макс, мы говорили об этом снова и снова. Справиться с твоей угрозой должно быть достаточно просто, Голубев, человек с некоторыми связями, но не настолько, чтобы сделать его слишком сложным, и он выполняет свою собственную миссию без поддержки. Я могу быстро с ним справиться, если повезет. Но Саша… — Он качает головой. — Это сложнее. У нее есть моя защита, но я должен действовать осторожно. Обеленский ниже меня по уровню влияния здесь, но в России он мой эквивалент. Лука тоже поддержит ее, но ей нужны друзья здесь, Макс. Ей нужны влиятельные друзья не только на этом континенте. И вот тут на помощь приходишь ты. Я знаю, что он собирается сказать, еще до того, как он закончит предложение. — Ты хочешь, чтобы я взял на себя роль Агости и использовал это влияние, чтобы убедиться, что Саша окружена защитой со всех сторон. — Именно. — Виктор кивает. — Обеленский будет поставлен в известность, что если он прикоснется к ней, он будет отстранен от бизнеса с фамилиями Андреев, Романо и Макгрегор. Но этого недостаточно, чтобы полностью сдержать его, и мы не можем начать войну из-за этого. Я не могу. Она не может вернуться сюда, пока угроза не будет устранена, Макс. Мне нужно, чтобы ты это понял. И где она сейчас находится… ей нужна защита. Без влияния, которым ты можешь обладать, без поддержки других семей ты для нее практически бесполезен. — Мы все знаем, что ты чувствуешь к ней, — вмешивается Лука. Макс, никто лучше меня не знает, что значит делать то, чего ты не хочешь, чтобы защитить кого-то другого. Я безмерно благодарен Софии и всему, что она мне дала. Тем не менее, было время, когда я не чувствовал ничего, кроме гнева из-за того, что был вынужден жениться на ней, чтобы сохранить ей жизнь и обещание моего отца. Независимо от того, решил ты действовать в соответствии со своими чувствами к Саше или нет, мы все знаем, что ты любишь ее. Сейчас это величайшая услуга, которую ты мог бы оказать ей. — Ты родился с этим именем, в этой семье, — твердо говорит Виктор. — Ты прожил жизнь, служа этому, Макс, хотел ты того или нет. Ты говоришь, что твой брат не заслуживает семейного наследия, потому что он решил отказаться от него. Если ты откажешься сейчас, то это будет Саша, кого не заслуживаешь ты. — Я никогда не заслуживал ее и никогда не буду, — тихо говорю я. — Но я понимаю твою точку зрения, Виктор. — Я дал тебе свою защиту. Я знаю, что ты хочешь сделать то же самое для нее. — Виктор складывает руки вместе, пристально глядя на меня через экран. — Делай все, что в твоих силах, чтобы обезопасить ее, Макс. Что бы это ни было. Я сделаю то же самое и надеюсь, что это сможет немного компенсировать то, что я сделал с ней в прошлом. Когда звонок заканчивается, я сижу здесь, чувствуя себя наполовину ошеломленным. Что мне делать? Ответ передо мной. Я знаю, что это такое, но после целой жизни попыток оставить это позади, принять его нелегко. Но если я имею в виду все, что когда-либо говорил Саше, я знаю, что должен это сделать. Я медленно поднимаюсь со стула, направляясь наверх, в ее комнату. Я останавливаюсь перед дверью, а затем тихо стучу, чувствуя, как мое сердце сжимается в груди. Когда она открывает дверь, я вижу, что она плакала. Ее глаза покраснели, лицо бледнее, чем обычно, с красными пятнами на скулах. Она смотрит на меня, с трудом сглатывая, и я глубоко вздыхаю. — Можно мне войти, Саша? Она кивает, и я захожу внутрь. Я думаю о том, что Виктор сказал мне, что, возможно, было бы лучше, если бы она не знала. Я смотрю на ее милое лицо, когда вхожу в комнату, она смотрит на меня с тем же доверием, которое она всегда мне оказывала, даже несмотря на то, что я снова и снова разбиваю ей сердце, как бы я ни старался поступить иначе. Я не могу скрыть от нее нечто подобное. Если я собираюсь занять ту позицию, которой, кажется, все от меня хотят, это означает, что мне пора начать принимать решения самостоятельно. Начать доверять своему собственному суждению. Итак, это начнется сегодня вечером. — Мне нужно тебе кое-что сказать, — тихо говорю я, беря ее за руку. Я подвожу ее к креслу у окна, сажусь на край кровати лицом к ней и вижу, как лицо Саши становится очень неподвижным. — Это из-за того, что произошло снаружи... — Нет. — Я качаю головой. — Виктор позвонил мне. Он дал мне кое-какую информацию и подумал, что было бы лучше, если бы ты не знала, но я…я не согласен. Я думаю, ты заслуживаешь знать. — Я…что? — Саша смотрит на меня в полном замешательстве, и я медленно начинаю объяснять. Я не думал, что она может так побледнеть, но, когда я рассказываю ей о том, что сказал мне Виктор, я вижу, как остальная кровь отхлынула от ее лица. — Мой…ты хочешь сказать, что мой отец жив? Что он…что он… он хочет моей смерти? И моя мать... — Она скончалась в начале этого года, — подтверждаю я. — Конкретных доказательств нет, но Виктор подозревает, что это связано. Это жестокие мужчины, жестокие семьи, и им наплевать на одну девушку. Если ты каким-то образом угрожаешь его структуре власти своим существованием, а ты должна это делать, тогда он без колебаний устранит тебя. И он уже пытается. — И что… что я должна делать? — Голос Саши срывается от страха, и я мгновенно встаю, подхожу к ней и опускаюсь на колени рядом с ее стулом, беря ее за руку в свою. — Я буду оберегать тебя. Клянусь, я знаю, что был зол на улице, раньше, но я имел в виду то, что сказал о твоей защите. Я сделаю все, что в моих силах, даже если... — Я замолкаю и, подняв взгляд, вижу, что глаза Саши снова затуманились от слез. — Наверное, я была неправа, — печально говорит она, ее голос немного дрожит. — Может быть, мне все-таки нужен защитник. — Пока я жив, я буду таким для тебя, — тихо говорю я ей, обнимая ее за плечи. — Я клянусь, Саша. Я не оставлю тебя на произвол судьбы. Тебе больше никогда не придется решать свои проблемы одной. — Я тебе верю. — Она пытается выдавить улыбку, но у нее не получается, и она внезапно издает тихий, судорожный вздох, соскальзывая со стула в мои объятия. Я хватаю ее, сажаю к себе на колени, и прислонившись к стулу, прижимаю к груди. — Я с тобой маленькая, — мягко говорю я, убирая волосы с ее лица. — Я знаю, это было нелегко для тебя, Саша …все, что было в твоей жизни. Я знаю, что причинил тебе боль. Но это совсем не то, чего я хотел. Я провожу пальцами по ее волосам, и Саша поднимает на меня взгляд, ее лицо становится мягким, а на ресницах блестят слезы. — Я именно это имел в виду, когда сказал, что люблю тебя, Саша. Я нарушил все данные мной клятвы, кроме одной, и я нарушу последнюю, чтобы обезопасить тебя. — Что ты имеешь в виду? — Она смотрит на меня, растерянно моргая, прислоняясь к моей груди, и я вздыхаю. — Я собираюсь сделать то, что нужно, чтобы снова носить фамилию моей семьи. Она все еще имеет влияние и влиятельных людей, к которым я могу обратиться за помощью, как лидер семьи Агости. Мы с Виктором поговорили, и это лучший способ. Саша садится немного прямее, ее глаза расширяются. — Макс, но… Я качаю головой, нежно касаясь ее губ кончиком пальца. — Я сказал тебе, что остановлю любого, кто попытается причинить тебе вред, Саша. Я сказал тебе, что буду защищать тебя всем, что у меня есть, и я не шутил. Здесь нет никаких аргументов. Она откидывает голову назад, ее глаза ищут мои. — Означает ли это… Я и не знал, что мое сердце может так болеть в этот момент, так сильно сжимаясь в груди, что у меня перехватывает дыхание. Я вижу надежду в ее глазах, в них ясно написана мысль, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не сказать ей ДА, ДА, ДА на что угодно. Но я не могу вести ее дальше, даже если это причиняет ей боль сейчас, чтобы не навредить ей позже. — Больше всего на свете, Саша, это означает, что мы не можем. Я вижу, как в этот момент надежда умирает в ее глазах, и это разрывает мое сердце надвое, но я продолжаю настаивать на том, что нужно сказать. — Все, что это сделает, подвергнет тебя еще большей опасности. Прямо сейчас никто не знает, что ты здесь, как и должно быть, за исключением, Арта. Сейчас я ничего не могу с этим поделать, но мы можем держать это в секрете, насколько это возможно, пока это не будет улажено. Все, что нужно сделать, это направить светящуюся стрелку точно туда, где ты находишься, для любого, кто хочет причинить тебе боль. — Зачем кому-то знать? — В ее голосе слышится тонкая нить отчаяния, как будто она увидела эту нить надежды и отчаянно пытается ухватиться за нее снова. — Мы не обязаны никому говорить… — Саша, я… — Я с трудом сглатываю, не в силах придумать, как объяснить ей это так, чтобы не раздавить ее окончательно. — Если я собираюсь занять свое место в семьях, есть вещи, которых от меня будут ожидать. В которых мне, возможно, придется по крайней мере некоторое время подыгрывать. Я не могу быть привязан ни к кому, даже тайно. В этом мире обман не играет роли, если ты просишь об одолжениях, а я буду просить об очень многих. — Я нежно касаюсь ее щеки и вижу, как ее глаза закрываются, дыхание сбивается от прикосновения. — Пожалуйста, скажи мне, что ты понимаешь. Это не… это не то, чего я хочу. Но я не могу оставить тебя без защиты. Это то, о чем меня попросил Виктор, и что, как я знаю, необходимо сделать. Если я этого не сделаю, мы будем предоставлены сами себе, и если с тобой из-за этого что-то случится... Я беру ее лицо в ладони, наклоняясь, чтобы прижаться своим лбом к ее лбу. — Я нашел способ жить со всем, что произошло в моей жизни до сих пор, Саша. Но с этим я не смог бы жить. Пожалуйста, не проси меня об этом. Позволь мне сделать то, что нужно, чтобы защитить тебя. Она делает глубокий, прерывистый вдох, ее руки поднимаются, чтобы вцепиться в ворот моей рубашки, как будто она не может меня отпустить. Ее подбородок приподнимается, ее губы касаются моих, такие сладкие и мягкие, что боль от потери этого навсегда пронзает меня, как раскаленный нож, разрывая на куски. Еще раз. Только один раз. Я держу ее лицо в своих руках, прижимаюсь своими губами к ее, на них соль, ее слезы и мои смешались воедино, когда я запечатлеваю их в памяти. Я вдыхаю ее, желая запомнить ее запах, ее прикосновения, ее нежную кожу на моей, все, чего я жажду, все, что мне нужно, все, что я люблю. — Я люблю тебя, — шепчет она мне в губы. — И я благодарна тебе, Макс. И я… понимаю. Она отрывается от поцелуя, ее рука поднимается, чтобы коснуться губ, по ее щекам текут слезы. — Я просто… мне нужно немного времени. Пожалуйста. Спасибо тебе... спасибо, что сказал мне. Я медленно киваю, проводя губами по ее лбу, когда встаю, одновременно помогая ей подняться. Прикосновение ее кожи к моей заставляет меня похолодеть, но я знаю, что должен сделать. Каждая частичка меня хочет поднять ее и повалить на кровать, раздеть до нитки и погрузиться в нее, но вместо этого я отворачиваюсь. Я выхожу из комнаты и оставляю ее там. 18