Лицо Макса каменеет, и он впивается в меня взглядом. — Конечно, тебе нужен защитник, — выплевывает он, делая шаг ко мне. Я инстинктивно отступаю назад, пораженная гневом на его лице, и натыкаюсь на перила, прижимаясь к ним спиной, когда хватаюсь за край, глядя в подтянутое, точеное лицо Макса. — Сколько раз тебя уже похищали? Тебя покупали и продавали, причиняли боль и насилие, и чуть не убили. Конечно, тебе нужен защитник. Если кто-то когда-либо и нуждался в защите, Саша, так это ты. Теперь он очень близко ко мне, наши тела почти соприкасаются, и я вижу, как вздымается его грудь, когда он смотрит на меня сверху вниз. Он протягивает руку, его руки сжимают мои на перилах, и Макс смотрит на меня сверху вниз с мрачным выражением на лице, которое поражает меня своей интенсивностью. — Я никогда ничего так не хотел, как защитить тебя, Саша, — говорит он низким и грубым голосом. — Но ты не можешь отрицать, что все эти причины веские. — Ты забыл одно, — шепчу я, заставляя себя не отводить взгляд от его лица, даже когда его выражение вызывает во мне двойную дрожь желания и страха. Я не боюсь Макса, но в этот момент я так напугана тем, как сильно я хочу его. Я боюсь того, что буду чувствовать, если он сейчас уйдет от меня. — Что? — Руки Макса сжимают мои, и он наклоняется ко мне так близко, что я почти чувствую давление его тела, биение его сердца. — Что я забыл, Саша? — Ты думаешь, что должен защищать меня от самого себя, — шепчу я, задыхаясь. — Но тебе это не нужно, Макс. Ты никогда не сможешь защитить меня от самого себя. Прикосновение его губ к моим, внезапное, горячее и отчаянное. Он прижимается ко мне, жесткий и свирепый, его пальцы впиваются в мои руки, в то время как его рот приоткрывается с почти неистовой силой. Я беспомощна под его натиском, как будто я вообще когда-либо хотела сопротивляться. Мои губы приоткрываются для его пронзительного языка, мои руки сжимаются, чтобы схватить его, мое тело выгибается навстречу ему. Я хочу его яростно, страстно, отчаянно. Я на грани того, чтобы умолять его взять меня прямо здесь, на веранде, напомнить мне, каково это, чувствовать его руки по всему телу, его член внутри меня, его тело, прижатое к моему и заполняющее меня. — Ты нужен мне, — шепчу я, слова теряются в поцелуе, в стоне, который Макс извлекает из меня, когда его зубы касаются моей нижней губы, его бедра прижимаются к моим, когда я чувствую, как твердый выступ его члена прижимается ко мне. Макс стонет, резко втягивая воздух, когда я выгибаюсь навстречу ему, мой рот снова ищет его прежде, чем он успевает подумать о разрыве поцелуя. Я хочу от него большего, я хочу всего, и я не хочу его отпускать. Никто из нас не слышит, как открывается дверь, мы слишком поглощены лихорадочным жаром друг друга. Никто из нас вообще ничего не слышит, пока кто-то не прочищает горло, и мы не слышим, как по веранде разносится голос Арта, полный саркастического юмора. — Так, так, так. Похоже, я не такой идиот, каким меня считает мой брат. 17 МАКС Я потерялся в Саше. Неважно, сколько раз я говорю себе, что это в последний раз, неважно, как сильно я пытаюсь держаться подальше, это кажется невозможным. Это похоже на битву, в которую я вступаю снова и снова, и мне кажется, что я забываю почему. Каждый день, когда я наблюдал за тем, как мой брат разговаривает с Сашей, флиртует с ней и как она постепенно влюбляется в его ухаживания, неважно, в романтическом смысле или нет, я ощущал это как удар кинжалом в сердце. Все, что я мог придумать, это вести себя так, как будто меня это не беспокоит, чтобы Арт не видел, как много Саша значит для меня. Я ему не доверяю. Теперь я знаю, что он хочет вернуть наследство, которого лишился, и я не уверен, что на этом все закончится. Я не хочу давать ему что-то еще, что он мог бы использовать против меня, чтобы знать, как сильно мне было бы больно потерять Сашу или если бы с ней что-то случилось. Я не хочу, чтобы он знал, что мне дорого больше всего. И все же, несмотря на все мои усилия, на все дни, когда я заставлял себя держаться подальше от Саши, прикусывать язык, притворяться, что расстояние между нами не разрывает меня на части, кажется, что он все равно это понял. Я слышу его голос, приближающийся к нам, и понимаю, что игра окончена и я проиграл. Саша прижимается ко мне, ее руки очень неподвижны под моими. Все мое тело словно пульсирует от потребности, желание пронизывает меня с такой силой, что трудно отстраниться. — Макс? — Она выдыхает мое имя, ее губы все еще на расстоянии доли от моих, и мне требуется вся моя сила, чтобы оторваться от нее и повернуться к моему брату. — Это не имеет к тебе никакого отношения, Арт. — Я слышу низкие, опасные нотки в своем голосе и пытаюсь сохранить хрупкий контроль над собой, не подойти к столу и не ударить моего брата кулаком по лицу. Я редко испытываю такой гнев, но в этот момент мне все равно, что у него пойдет кровь. Мне небезразлично, что он сейчас пришел и разрушил мою жизнь так же основательно, как и тогда, когда уходил из нее, и я хочу, чтобы он ушел. — Макс! — Рука Саши касается моей руки, ее пальцы обхватывают ее, но я отстраняюсь. Я чувствую, как целая жизнь подавленных эмоций и желаний пульсирует прямо под поверхностью моей кожи, и я в одном мгновении от того, чтобы оборвалась последняя нить. — Зайди внутрь, Саша. — Но… — Иди внутрь! — Я резко поворачиваюсь к ней, стиснув зубы, выдавливая слова между ними. — Сейчас же! Она отшатывается с выражением ошеломленной боли на лице, но разворачивается на каблуках, пробегая мимо Арта обратно в дом, оставляя нас двоих лицом друг к другу в тускло освещенной темноте. — Я не знаю, в какую игру ты здесь играешь. — Я делаю шаг к нему, кулаки сжаты, мой голос звучит очень тихо. — Но теперь это прекратилось, Арт. Саша не для тебя. Хотел бы я сказать, что не знаю, почему ты решил поиграть с ней, но я знаю. И я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать за этим. Арт ухмыляется мне в темноте. — Ты знаешь, брат, у тебя здесь так много всего. Наследство, которое можно получить, власть, на которую можно претендовать, богатство, которым можно пользоваться по своему усмотрению, красивая женщина, которая хочет тебя. И все же ты ведешь себя так, как будто тебе абсолютно ничего этого не нужно. Мне было интересно, что же на самом деле было между вами двумя. Я видел выражение ее лица в тот день, когда я пришел сюда, когда ты назвал ее своей подругой. Я знал, что там что-то есть, но не знал, насколько… природу этого. Теперь я знаю. — Почему это, черт возьми, имеет значение? — Я подкрадываюсь к нему ближе, выговаривая каждое слово. — Почему тебя волнует, хочу я ее или нет, вместе мы или нет? Я ничего не значил для тебя большую часть двух гребаных десятилетий, Арт, так почему же сейчас? Арт небрежно приподнимает одно плечо, ухмылка все еще не сошла с его губ. — Может быть, я просто хочу вернуться домой, брат. — Ну, ты, блядь, здесь, не так ли? — Очень грязный рот для священника, который так сильно хочет цепляться за прошлое. — Арт отступает назад, прислоняясь к стене позади него. — Она заслуживает лучшего, чем ты. — Ты ничего о ней не знаешь. — Я знаю достаточно. — Он пожимает плечами. — Она очень красива. Очень невинна. Ты не должен лгать тем, кого любишь, Макс… ей ... или мне. — Я тебе не лгал. — Я свирепо смотрю на него. — Мы с Сашей не вместе. Арт ухмыляется. — Это выглядело очень ... гармонично для меня. Я трахал множество женщин, Макс, но будь я проклят, если хоть одна из них хотела меня так явно, так сильно. Не из-за славы, денег или связей, а из чистого, первобытного вожделения. — Легкая дрожь пробегает по его телу. — Если ты действительно думаешь, что не лжешь мне, брат, то я могу заверить тебя, что ты лжешь самому себе. — Отвали. — Я пытаюсь протиснуться мимо него, чтобы вернуться внутрь, но Арт хватает меня за руку, сжимая ее с удивительной силой. — У тебя не может быть всего! Ты не можешь выбросить все это, а затем говорить другим, что им не разрешается даже собирать твои объедки, Максимилиан. Помни это. — Убери от меня свои гребаные руки. — Я выворачиваюсь, вырываясь из его рук. — Ты остаешься здесь по моей милости, Арт. Можешь возвращаться в Милан, если тебе так неприятно наблюдать за моим выбором. Но держись, блядь, подальше от Саши. Тогда я отстраняюсь, возвращаюсь в дом и оставляю его там, чувствуя, что мой мир выходит из-под контроля, и нет никакой возможности остановить это. *** Как будто он, блядь, может чувствовать, что сегодня последняя ночь, когда я хочу разговаривать, я едва уединился в кабинете, как раздается звонок от Виктора. Я стискиваю зубы, сопротивляясь желанию нажать на кнопку вызова, опускаюсь в глубокое кожаное кресло за письменным столом, беру в руки планшет и принимаю видеочат. Экран заполняет кабинет Виктора, и я мельком вижу Луку, сидящего по другую сторону экрана, его лицо такое серьезное, что по мне пробегает волна неуверенности. — Как дела, Макс? — Голос Виктора звучит так же серьезно. Я пытаюсь отвлечь свои мысли от Саши, Арта и конфликта, произошедшего несколько минут назад, чтобы сосредоточиться на любой проблеме, которая вот-вот возникнет. — Бывало и лучше, — осторожно говорю я. — Ты просто позвонил, чтобы проверить, или ты что-то нашел? — О, мы кое-что нашли, — мрачно говорит Лука, и Виктор бросает на него взгляд, от которого у меня в животе начинает формироваться ледяной комок. — Помнишь, о чем мы говорили, Макс, — тихо говорит Виктор. — Мне нужно знать, что происходит с твоей стороны так же, как тебе нужно знать о моей. По твоему лицу я могу сказать, что что-то происходит, я знаю тебя достаточно долго. Так что выкладывай, а потом я дам тебе знать, что мы нашли. — Мой брат здесь. — Я откидываюсь назад, выплевывая слова без предисловий. — Мой младший брат, Артуро. Он появился из ниоткуда. Я не видел его с тех пор, как он ушел, и ничего о нем не слышал несмотря на то, что несколько раз пытался связаться с ним. Брови Виктора хмурятся, и я вижу, как Лука приподнимает бровь. — Он назвал тебе причину своего появления? — Спрашивает Виктор, нахмурившись. — Да, мы говорили об этом. Его интересует, что будет с поместьем. Наш отец, конечно, вычеркнул его из завещания, и теперь он вынюхивает, не планирую ли я занять место, оставленное для наследника. Поскольку у меня нет таких планов, он решил, так сказать, бросить свою шляпу на ринг. — И что ты ему сказал? — Спрашивает Лука с другого конца стола, его губы недовольно поджимаются. — Конечно, я сказал ему нет. У меня есть идеи о том, что делать с поместьем после того, как мы с Сашей сможем уехать, но ни одна из этих идей не предполагает, что мы оставим что-либо из этого Артуро. Он превратил бы заведение в карикатуру на новые деньги и вращающуюся дверь с моделями. Возможно, у меня нет никакого интереса продолжать имя нашей семьи, но я не оставлю это ему. — Не могу сказать, что я с тобой не согласен. — Виктор сцепляет пальцы домиком перед собой. — Ты уверен, что это все, что его интересует? — Я никогда ни в чем не уверен касаемо Арта. Он проявил интерес к Саше, хотя, насколько я могу судить, она не отвечала ему взаимностью. Но, насколько я знаю, да, именно поэтому он здесь. И я не могу сказать, что я удивлен, если бы он почуял запах бесплатных денег и влияния без какой-либо ответственности, я не сомневаюсь, что он пришел бы, чтобы поживиться этим. — Раз уж ты упомянул Сашу… — Лука бросает взгляд на Виктора, который бросает на него еще один прищуренный взгляд, прежде чем вернуть свое внимание ко мне. — Мы установили личность человека, ответственного за взрыв бомбы в машине, и тех, кто пытался похитить Сашу. — Виктор глубоко вздыхает. — Это разные люди, Макс. И некоторым из них насрать на тебя. Я пристально смотрю на него. — Что ты имеешь в виду? — Человек, который выслеживал тебя, Иван Голубев. Бет выяснила его личность, немного покопавшись. Он брат человека на которого ты охотился. Все очень просто, он хочет отомстить так же, как отомстили ты. Все, что нам нужно сделать, это добраться до него первыми, и это должно замкнуть цикл. Насколько мы можем судить, нет других членов семьи или кого-либо, связанного с ним, кто мог бы помогать ему. — Я могу вернуться. — Я думаю о том, что Арт сказал в офисе, что я оставил других разгребать беспорядок, который принадлежит мне. Это задело меня, потому что это то, о чем я думал снова и снова. — Это моя проблема, моя вина, Виктор. — Нет. — Голос Виктора ровный и уверенный, не терпящий возражений. — Тебе нужно остаться там с Сашей. Меня пробирает озноб от серьезности его голоса. — Что с Сашей? — Бет обнаружила кое-что еще, пока копала, — говорит Лука. — Мы думали, что Саша стала мишенью, чтобы причинить тебе вред. И вполне возможно, что это одна из мотиваций Голубева, нет никакого способа узнать наверняка. Возможно, он надеется причинить тебе как можно больше боли, прежде чем выследит тебя, и именно поэтому он выбрал ночь, когда вы были с Сашей, чтобы заложить бомбу. Но люди, которые напали на нее в городе ... — Работают на человека по имени Константин Обеленский, — продолжает Виктор, когда Лука погружается в мрачное молчание. — Насколько нам известно, Саша ничего об этом не знает, и я думаю, что пока лучше, чтобы так и оставалось. — Чего не знает? — Я слышу нетерпение в своем голосе, но, если Виктор и слышит, он не подает вида. — Саша была сиротой, — медленно произносит Виктор. — По крайней мере, мы так думали.