Дарья стала вспоминать дальше. Вспоминала, как одновременно била по рулю сразу двумя ладонями, когда время простоя в дорожной пробке казалось ей критическим — была у нее такая дурная привычка. И сама не заметила, что приехала на двадцать минут раньше нужного времени. Хватилась только после того, как переоделась в спортивный костюм, в котором всегда тренируется. Тогда и вышла посидеть на воздухе на скамейке, что стоят на аллеях рядом с лыжероллерной трассой. После сообщения отца о покушении не хотелось болтать с девчонками, которые только начали собираться. Но на скамейку к ней подсел Коля Еськов, в общем-то неплохой парень, который при виде Дарьи начинал учащенно дышать и даже чуть заметно заикаться. Коля работал в прокуратуре. От него она и узнала точное время выстрела в прокуроршу и то, что она, Дарья, является главным подозреваемым, поскольку муж прокурорши числится среди подозреваемых в покушении на отца Даши и в убийстве ее жениха, кроме того, стреляли в прокуроршу из винтовки для биатлона и, предположительно, из черного «Форда Фокус». А она ездит именно на таком автомобиле. Да и винтовку имеет. Еськов, как показалось самой Дарье, был даже уверен в том, что стреляла именно она, и Даше, даже имея на руках неоспоримые факты, никак не удавалось убедить его в обратном. Он даже гордился тем, что знаком с настоящим убийцей, но задержать ее не рвался, вопреки своей должности по службе. — Нам необходимо с ним поговорить, — решил подполковник. — Екатерина Сергеевна… — позвала Дарья, и хозяйка дома сразу появилась из-за косяка ближайшей к кухне комнаты — решила, видимо, что должна быть в курсе всего, что происходит в доме, и потому подслушивала разговор. — Позвоните брату. Товарищ подполковник желает поговорить со старшим лейтенантом Еськовым. Екатерина Сергеевна быстро вытащила из кармана жакета мобильный телефон и позвонила. Разговор длился недолго. Бармалееву доставило удовольствие то, что в разговоре ни разу не прозвучала ни его фамилия, ни его звание. Его называли просто «тот человек, которого ты прислал». Сестра тренера отключила телефон и сказала: — Пару минут… Брат найдет его и договорится о встрече. Но мобильник зазвонил не через пару минут, а уже через минуту. Судя по разговору, Екатерина Сергеевна снова разговаривала с братом, после чего только руками развела: — Нет нигде Еськова. У них тренировка одновременно с женской командой начинается, в пятнадцать часов, только на соседней трассе. Старший лейтенант и тренировку тоже, похоже, пропустил. Но это с ним бывает, когда в служебных делах полный завал случается. Ему сейчас звонят на службу. Вскоре ответственные старты… Телефон снова зазвонил. Бармалеев даже напрягся от нехорошего предчувствия. — Слушаю… Да-да. Я это. Ой, несчастье-то какое. Но Даша здесь ни при чем. Она у меня в это время была. Екатерина Сергеевна убрала телефон от уха, но в растерянности забыла положить его в карман. Просто на стол уронила. А в мобильнике тем временем продолжал звучать голос. Соловейчиков, оказавшийся рядом, поднял мобильный телефон. — Артем Сергеевич, это Олег Николаевич. Что там у вас произошло? Так… так… Вы полицию вызвали? Это хорошо. Короче говоря, мы вскоре к вам приедем… — Что там произошло? — спросил Вилен Александрович. — На парковке нашли тело старшего лейтенанта юстиции Николая Еськова, — ответила Екатерина Сергеевна. — Пуля в лоб, прямо в середину. Сквозь лобовое стекло автомобиля. Все как в первый раз, когда стреляли в прокурора по надзору, — пояснил Соловейчиков. Заплакала одна только Дарья Сергеевна. — Это я виновата. Зачем он только мне все рассказал?! Зачем! И кто наш разговор подслушал? Бармалеев похлопал ее по плечу, утешая: — Все мы под богом ходим. Никому не дано знать, что с нами завтра станет… — Короче говоря, — стал рассуждать вслух командир саперного взвода. — Стреляли или с близкого расстояния, или, если стреляли издалека, работал отличный специалист. Первый вариант мы отбрасываем, поскольку у нас есть свидетель, к которому вернемся позже. Остается второй вариант — очень опытный снайпер, привычный работать не с оптическим прицелом, а с диоптрическим, то есть с прицелом, который ставят на винтовки для биатлона. А именно из такой был застрелен старший лейтенант юстиции Николай Еськов. Теперь перейдем к свидетелю. Свидетелем у нас выступает еще один биатлонист, тоже, кстати сказать, мастер спорта, как и Дарья Сергеевна. — Кого вызвали? Следственный комитет? — спросил старшего лейтенанта Бармалеев. — Нет. Следственное управление ФСБ. Подполковник Щелоков уже выехал, — ответил Соловейчиков. Даша, уже успевшая слегка успокоиться и унять слезы, подняла руку, как старательная ученица. Соловейчиков кивнул ей, предоставляя слово. Действовал старлей спецназа по принципу: «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало». — Я, кажется, знаю, о ком речь… Это я про свидетеля. Юрий Гуськов. В мужской команде только два мастера спорта — Гуськов и Соломатин. Но Соломатин сейчас в армии, участвует в СВО на Украине, снайпером служит. А Гуськов тренируется… — Правильно, Даша, хорошо, что подсказала. А то у меня его фамилия начисто из головы вылетела. Конечно же Гуськов. Так вот, этот Гуськов часто опаздывает на тренировки, то пробки на дорогах, то еще что-нибудь… И в этот раз ему дорожные пробки помешали. Приехал он, стало быть, на парковку на своем автомобиле, видит, Еськов заезжает, а за ним торопливо едет черный «Форд Фокус», как у Даши. Пока Еськов какие-то бумаги рассматривал и перекладывал их из папки в папку, Гуськов начал на педали противоугонное устройство прилаживать. Только купил, еще нет навыков. Возится и тут слышит — выстрел. Голову поднял — «Форд Фокус» с парковки рванул на скорости, водитель Гуськова не увидел, но по аллеям спорткомплекса спокойно уже поехал в сторону улицы Александра Гомельского, с которой можно без проблем, как известно, выехать на Ленинградский проспект, а с него легко и на МКАД попасть, и за город выехать. Командир, поехали на место убийства, пока там следы не затоптали. — Подожди, — сказал Бармалеев, — сначала надо генералу позвонить. Его поставить в известность. Как я понимаю, этот выстрел снимает подозрения с Дарьи Сергеевны. — Полностью, — подтвердил Соловейчиков. — Можно смело ее домой доставлять. Подполковник вытащил из кармана новый телефон и позвонил. — Слушаю тебя, Вилен Александрович, — ответил генерал. Бармалеев рассказал о всех перипетиях нынешнего дня и о своем предположении относительно доказательств невиновности генеральской дочери. — Можно Дарью Сергеевну смело домой отправлять. Следственные органы ее не тронут. — Ни в коем случае ей дома нельзя показываться. Ее же там просто застрелят, — рассудил Сумароков после короткого раздумья. — Застрелят просто для того, чтобы еще больше запутать дело. Как свидетельница она же не годится. Никого не видела. Никого не знает… Что с нее взять? А вот ее смерть новые вопросы поставит. За что? Что она могла бы знать? На кого могла бы дать показания? И кому ее гибель выгодна. — Понял, товарищ генерал. Оставляем ее на месте под присмотром Екатерины Сергеевны. — Ты все правильно понял. Генерал Сумароков отключил телефонную связь. Видимо, у него сидели офицеры, а всем он доверять не мог. — Поехали, — сказал подполковник старшему лейтенанту. — С остальными не прощаюсь, надеюсь сегодня еще увидеться… Он наклонился к Даше, что-то шепотом спросил у нее. Даша тоже что-то прошептала ему на ухо. — Тайны какие-то? — спросила Екатерина Сергеевна. — Так… Маленькое уточнение… — ответил подполковник. Екатерина Сергеевна внимательно посмотрела на свою домработницу, но ничего не сказала. * * * Когда ехали в обратную сторону, Соловейчиков решил вернуться к незаконченному разговору. — Так чем вам, командир, не угодил майор Козаченко? К вам лично придирается? — Нет, ко мне у него личных претензий нет. Отношения у нас с ним гладкие. И не подумаешь, что мы в разных ведомствах служим — командование разное… — Тогда в чем же дело? Чем майор вас не устраивает? — В первую очередь тем, что он твой сосед по лестничной площадке. — А что плохого в том, что я буду первым узнавать все новости ФСБ? — Беда не в этом. Беда в том, что Козаченко больше любит молчать и слушать. А ты больше любишь говорить, чем слушать. Таким образом, майор будет больше знать о спецназе военной разведки, чем мы о деятельности ФСБ. А мне с ним общаться будет сложно. Представь себе — два молчуна встречаются и мучаются, кто кого перемолчит. — Ну, уж вы тоже хватили через край — в штатные молчуны себя записали. А между тем у Козаченко много плюсов. — Какие, например? — Главное, он вхож в ФСБ. — Но при этом не вхож в Следственное управление. А нам именно такой и нужен, чтобы полковника Курносенко отследить. — У вас есть кандидатура? — Конкретной пока еще нет. Есть только мысли. — Кто? — прямо спросил Соловейчиков. — Подполковник Щелоков. — Этот карлик! — На этом весь мой расчет и построен. Гавриил Герасимович, это даже со стороны заметно, страдает от своей, скажем так, миниатюрности. И остро воспринимает любое пренебрежение к нему, все списывая именно на рост. Сотрудники Следственного управления, насколько мне известно, недолюбливают Щелокова за повышенное честолюбие и обостренное восприятие окружающего мира. Именно ему доверили расследовать покушение на генерала Сумарокова и два убийства — прокурора по надзору Курносенко и биатлониста старшего лейтенанта юстиции Еськова, объединив три эти дела, как я думаю, в одно, заранее предполагая очередной «висяк» и рассчитывая, таким образом, избавиться от Щелокова, как от офицера, не выполнившего задание. — Вот так вот, напрямую? — усмехнулся старлей. — Это во времена КГБ предпочитали многоходовки и различные недоступные для простого ума сложности. Сейчас работают больше на результат, а на общественное мнение не обращают внимания. И, исходя из всего сказанного, мы в состоянии перевербовать Щелокова, то есть заставить его работать на спецназ в первую очередь, а уже потом на ФСБ. — Но все же работу на ФСБ вы предпочитаете ему оставить? — пожелал уточнить командир саперного взвода. — На иное, по моему мнению, он не согласится. Он будет продолжать работать на ФСБ, не подозревая, что работает в большей степени на нас. Мы просто поможем ему лучше и быстрее разобраться в ситуации… — Дело благородное, — подытожил Соловейчиков. — Кстати, если расследование убийства Еськова возложили на него же, значит, мы встретим подполковника здесь. Хомутов сообщил мне, что на место убийства они вызвали опергруппу ФСБ, и они отправили именно Щелокова. — Ты уже говорил про это. Я специально спрашивал. А сам Хомутов будет при этом присутствовать. — Я так думаю, что обязательно. Они приехали. На парковке для автотранспорта работали эксперты ФСБ. Светили себе фонарями и осматривали машину старшего лейтенанта юстиции Еськова — «Вольво ХС-60». Соловейчиков, который со всеми и всегда с ходу находил общий язык, присоединился к ним. Он сразу забрался на водительское сиденье и уже оттуда сообщил в спину своему комбату, хотевшему было пройти мимо: — Что я говорил, товарищ подполковник! Очень опытный стрелок. Пуля ударила в стекло автомобиля примерно против носа, если учесть, что у меня с Еськовым рост одинаковый. И слегка изменила направление. Выше пошла сантиметра на четыре — на пять. В лоб попала. Видимо, стрелку было важно в центр лба угодить. Что-то вроде автографа киллера. Бармалеев вернулся назад к «Вольво». Сам посмотрел на отверстие в стекле, глянул на старшего лейтенанта и пошел дальше.