— Загоняйте машину на эвакуатор, — послышалась команда. — Отправляйте к нам в лабораторию. — А тело где? — спросил Соловейчиков. — Тело еще раньше на «труповозке» к нам в морг отправили, — объяснил майор с ярко-голубыми петлицами и того же яркого цвета светящимися при свете фонарей просветами на погонах. — Быстро вы работаете… — оценил скорость действий старший лейтенант с легким осуждением. — Торопливо. — А мы что… Нам приказали, мы и отправили. — Кто приказал? — спросил Соловейчиков. — А вон он как раз и идет. Бумаги из машины забрал, рассматривает. Он у нас всем и командует. Карлик… Подполковника Щелокова старший лейтенант увидел издалека. Тот как раз остановился под фонарем, разглядывая какие-то бумаги в тоненькой картонной папочке, и что-то, похоже, считал на калькуляторе мобильника, слабо шевеля толстыми губами. И лишний раз убедился, насколько прав был комбат, выбирая кандидатуру подполковника Следственного управления на место осведомителя. Подполковника Щелокова, похоже, в управлении откровенно не любили, судя по словам майора, а он рвался всеми силами доказать, что он любви достоин. Соловейчиков смело направился в сторону подполковника с желанием побеседовать и хотя бы от разговора избавить своего комбата, хоть так помочь ему. * * * Подполковник Бармалеев сидел на скамейке в аллее и разговаривал с Артемом Сергеевичем Хомутовым, когда к ним приблизились старший лейтенант Соловейчиков и подполковник ФСБ Щелоков. — Не буду вам мешать, Вилен Александрович. Я хорошо понимаю, что такое служба. Если вопросы ко мне появятся, я в тренерской комнате буду еще пару часов, — сказал он и ушел в административный корпус. Глава двенадцатая Мужчина стоял в темноте кабинета и держал в руках винтовку для биатлона, прицеливаясь при этом через окно в женщину, что шла по дорожке в сторону дома. Однако выстрела не последовало. Женщина через пару минут вошла в кабинет и протянула руку. Щелкнул выключатель. В кабинете загорелся свет. — Пуф-ф… — сказал мужчина, — и пуля у тебя в середине лба. — Еще попасть надо, — отреагировала женщина. — Я не промахиваюсь, — с уверенностью сказал мужчина. Он положил на стол винтовку. — Итак, что такое важное ты не решилась мне сообщить по телефону? — Очень важное. Ты теперь подозреваешься в убийстве старшего лейтенанта Еськова. Ты — главный подозреваемый. — С какой это стати? — возмутился мужчина. — Я нигде не оставлял следов. Меня никто не видел. — Тем не менее тебя подозревают… В это время в кармане мужчины зазвонил телефон. — Ну наконец-то хватились… — Мужчина достал телефон, приложил его к уху и сказал: — Слушаю. Да я это, я! Так… Так… Я понял… Сделаю все в лучшем виде… Не переживай… Обещаю… Все понял. Я ее и планирую с собой взять. А его в машине ждать оставлю. Это можно. Можно и насовсем оставить. Без проблем… Было бы распоряжение. А куда доставить?.. Это я тоже знаю. Помню адрес. Помню. Он разъединил связь, убрал телефон в карман и подошел к вешалке, на которой висели несколько курток. Залез в карман одной из них и, вытащив пистолет, протянул его женщине: — Держи… — Зачем мне пистолет? — удивленно спросила она. — Так нужно. Ты им только пугать будешь. Стрелять я буду сам. Не переживай, это — «Полоз». Гражданская версия пистолета «Удав». Ну, «травматический» пистолет. Почти безопасный. Я все собирался его в боевой переделать, но руки так и не дошли. — Кто звонил? — Полковник, сам… Самолет с грузом вылетел. В нашем распоряжении только сегодняшняя ночь. А завтра мы уже свободны от всего, только — «Гуляй, Вася, где хочешь»… И нанимай себе охрану, чтоб никого не подпустила. И ты не будешь в очередной раз ждать от мужа подачки… Они думали, что они самые хитрые. Думали от меня избавиться, когда я все сделаю. И не предвидели, что я тоже их «кинуть» могу, весь груз себе забрать и понемногу реализовать, чтобы не засыпаться… А я могу… — У тебя же за границей связи остались… — поддакнула женщина. — Через эти связи меня и искать будут… А я знаю, к кому обратиться. Кто не сдаст… * * * — Товарищ подполковник, разрешите доложить… — по-уставному обратился к комбату Соловейчиков. — Клиент, как говорится, «созрел» и готов с нами сотрудничать. А в подтверждение своего согласия он готов предоставить нам выкладки убитого старшего лейтенанта Еськова о невозможности Дарьи Сергеевны по времени совершить убийство прокурора Курносенко. Еськов запросил данные о дорожных пробках за вчерашний день, нашел темно-коричневый «Тигуан» с номером «988» и, более того, отыскал запись с видеорегистратора автомобиля, едущего позади того самого «Тигуана». На записи видно, как темно-коричневый автомобиль уступает дорогу черному «Форд Фокусу», за рулем которого молодая женщина. Женщину, правда, узнать трудно… — Но номер машины видно хорошо, — вставил свое слово подполковник ФСБ. — Дальше… — потребовал Бармалеев. — Дальше старший лейтенант юстиции подсчитал время, затраченное Дарьей Сергеевной на преодоление дорожных пробок, отметил время, когда сам встретил ее на стадионе, и пришел к выводу, что она просто по времени не успевала произвести тот злополучный выстрел в прокуроршу. Значит, подозрения против Дарьи Сергеевны необоснованны… — Ну вот, а я только надумал тебя в ГИБДД послать… — шутливо расстроенным тоном сказал подполковник Соловейчикову. — А там уже Еськов побывал. Еще что? — Пули, которыми убиты прокурорша и старший лейтенант юстиции, выпущены из разных винтовок, — сообщил Щелоков. — А машина, из которой, предположительно, стреляли и в прокурора, и в старшего лейтенанта того же ведомства, нашлась сгоревшей в лесочке за Волоколамским шоссе. Номер, естественно, чужой, с машины, давно стоящей «на приколе» в одном из старых московских дворов. В сгоревшем автомобиле обнаружен труп мужчины. Пожарные прибыли, слава богу, вовремя, успели огонь потушить, и труп удалось опознать по отпечаткам пальцев. Это дважды судимый за разбой житель Подмосковья. Но он не умел ни хорошо стрелять, ни водить машину — даже водительского удостоверения не имел. Более того, мужчина имел скрытый дефект зрения. Потому я и считаю труп подброшенным. Причем сделано это было второпях, без предварительной подготовки. На дурачка сработано. Просто жил сгоревший неподалеку, в деревне. Его и взяли в качестве козла отпущения. Может быть, даже бутылку водки дали. А то и две, чтобы уснул в машине. Но жил он один в доме матери, решили, что его не скоро хватятся… Однако стрелял кто-то другой. Кто — я обязательно выясню. Значит, по этим двум убийствам — у меня все… — Это уже немало, — заметил Бармалеев. — Теперь меня интересует покушение на генерал-полковника Сумарокова Сергея Владимировича. Что вы можете мне сообщить об этом. Бармалеев начал издалека, со звонка генералу Сумарокову от неизвестного, с требованием доставить груз в Россию. При этом Бармалеев не забыл рассказать и о том, что сам генерал узнал смоделированный голос Курносенко, хотя тот и отказывался от этого, утверждая, что человеческий слух слишком несовершенен, чтобы его можно было бы представить в суд как доказательство. И о словах генерала о том, что полковнику следует опасаться за свою жену, сообщил. С одной стороны, это как бы давало намек на возможную вину Дарьи. Но с другой, когда ее невиновность почти доказана, подозрения «отметались». — Вообще-то ситуация с мешком наркоты, который требовалось срочно переправить, похожа на жест отчаяния, — сделал свой вывод подполковник Щелоков. — Преступники потеряли свой канал доставки. Может быть, благодаря все тому же генералу потеряли и решили восстановить его снова все через того же генерала. Они сами, похоже, были не в состоянии отказаться от двухсот тысяч баксов, и — кто знает? — возможно, когда-то не отказались и потому решили, что и Сумароков не откажется. А в том, что звонил генералу сам Курносенко, ничего необычного нет. Его подельники-сирийцы слишком плохо русским языком владели, чтобы самим звонить. Бармалеев тем временем продолжил и рассказал более подробно о мешке с наркотой, том самом мешке, о котором они говорили в самолете. — Мы намеревались провести самостоятельное расследование и потому скрыли от вас наличие наркотика, — объяснил он. — Но обстоятельства сложились так, что нам необходим человек, вхожий в Следственное управление ФСБ. — Вы неоправданно затянули время, — возразил Щелоков, — и теперь мне придется снова лететь в Сирию. — Для чего? — спросил Соловейчиков. — Чтобы на месте допросить полковника Курносенко или, как он себя там называл, Гуйчи Кхаледа. — Но он же… — начал было командир саперного взвода, однако подполковник Бармалеев жестом остановил его. — Дело в том, что Курносенко совершил побег из-под стражи. Мы нечаянно дали ему возможность убить двух часовых и не успели воспрепятствовать его посадке в самолет вместе с батальоном морской пехоты, и даже не подготовили документы для иранцев, чтобы его задержали. Таким образом, Курносенко уже утром по своим настоящим документам прилетит во Внуково, откуда, думается, сразу отправится на Большую Лубянку, где вы должны будете отследить, с кем он в первую очередь пожелает встретиться. Это, как я думаю, и будет его сообщник. Задержание мы уже организуем сами. Сразу двоих или сколько там их будет возьмем… К удивлению Бармалеева, у подполковника Щелокова не загорелись глаза, как в первый раз, при упоминании о целом мешке наркотика, и он никак не отреагировал на новость о возвращении полковника в Москву. Просто он коротко сказал: — Сделаю. — А некоторое время спустя заинтересованно спросил: — А где само вещественное доказательство? — Пока еще в Хмеймиме. Если в Дамаск не отправили, в сирийскую полицию… Но, думается, генералу следует отправить мешок в Москву, чтобы мы не были голословными. Я уже просил его об этом, и он согласился. Через сорок минут после рейса с Курносенко вылетает второй самолет. Мешок должен быть в нем. Правда, доставят его почему-то домой к товарищу генералу. Он так распорядился. Но завтра перед обедом мешок заберет Наркоконтроль. А вас, товарищ подполковник, еще дополнительно проинструктирует полковник военной разведки Скорокосов, с которым мы вместе из Хмеймима возвращались. — Когда? — только и спросил Щелоков. — Сегодня вечером… Полковник сам позвонит вам, и вы договоритесь о встрече. Будьте готовы нынешнюю ночь провести на ногах — вечером встреча с полковником, а потом поездка во Внуково. — Я готов, — с готовностью сказал Щелоков. — На этом расстаемся, чтобы ваши недруги ничего лишнего не подумали и ничего не заподозрили. — Это верно. Недругов у меня хватает даже здесь, среди вроде бы своих… Едва Щелоков удалился, Бармалеев позвонил по телефону, предназначенному для связи с генералом Сумароковым. Тут же включил громкоговоритель. — Слушаю тебя, Вилен Александрович. — Все в порядке, товарищ генерал. «Клиент созрел», как любит говорить наш старший лейтенант Соловейчиков. Я его настропалил заранее. Хорошо бы еще вы как следует настропалили полковника Скорокосова. — Это не сложно, сделаю. Как повел себя Щелоков? — Затрудняюсь сказать. Ко мне его Соловейчиков привел со своей «крылатой фразой» про «клиента»… Получите, дескать, готовенького и распишитесь…