Генерал на какое-то время задумался. — Да, ты, подполковник, как обычно, прав. Она поедет домой, а ты ее там перехватишь. — Никак нет, товарищ генерал. — То есть? — Силами взвода Соловейчикова я возьму квартиру под охрану. Если кто и пожалует, то нарвется на наши стволы. — Хорошо, — согласился генерал. — Я ей скажу… * * * Лидия Андреевна сильно переживала за дочь. Бармалеев, что приходил к жене генерала и звонил ей после беседы с тренером Артемом Сергеевичем Хомутовым, ей вообще-то показался человеком надежным, на которого можно положиться, хотя колорита того же Хомутова ему, мягко говоря, не хватало. Тем более подполковника прислал муж, а он — просто человека со стороны, постороннего и равнодушного, не пришлет, потому что сам за Дарью переживает. Так Лидия Андреевна решила. А если уж она что-то решила, то этого будет придерживаться до конца дней своих. Тем не менее волнение за Дашу не проходило. Лидия Андреевна словно бы чувствовала, что с Дашей что-то нехорошее произошло, что ставит ее жизнь в опасность. Так порой бывает между близкими родственными душами. Примерно так она чувствовала себя и перед звонком мужа из далекой Сирии, когда он сообщил о покушении на него. И потому Лидия Андреевна не выпускала телефон из рук, ожидая звонка с любой, даже трагической вестью. Но мысли о трагической вести она настойчиво от себя гнала, памятуя о том, что к человеку приходят именно те события, которых ожидаешь, о которых навязчиво думаешь. И чем эти мысли навязчивее, тем больше вероятность получения плохих известий. Но контролировать свои мысли сложно. И у Лидии Андреевны это плохо получалось. И тогда она выбрала иной способ, как успокоиться. Начала представлять себе, как Даша звонит ей и сообщает о своем скором возвращении домой. И она так настойчиво внушала себе эту мысль, что в один из моментов даже не поняла толком, действительно ли дочь позвонила ей или она это только представила. Лидия Андреевна в полудреме сидела в кресле, поджав под себя ноги, и, проснувшись, пришла к мысли, что этот разговор с дочерью ей привиделся. Но когда раздался тревожный звонок в дверь, а они все теперь казались ей тревожными, она резво, как будто ей было пятнадцать лет, вскочила с кресла, сунула ноги в тапочки и заспешила к двери, будучи уверена, что это пришла именно дочь. Лидия Андреевна распахнула дверь, даже не посмотрев в дверной глазок, хотя Сергей Владимирович много раз предупреждал ее, что сначала следует спросить, кто пришел, потом посмотреть в глазок и только потом открывать дверь. Распахнув дверь, она увидела перед собой уже знакомого ей подполковника спецназа военной разведки, о котором недавно только думала как о человеке надежном и ответственном. — Вечер добрый вам, Лидия Андреевна! — сказал подполковник. — Я хотел бы увидеть Дарью Сергеевну. — Я бы тоже хотела увидеть Дашу. Признаться, я думала, это она пришла. Потому так вот, даже не спросив, и открыла дверь. Вы заходите, заходите, я вам верю и на вас надеюсь… По моим видениям, она должна вот-вот подойти… — По моим данным, тоже. И даже без видений. Она позвонила Сергею Владимировичу и сообщила, что направляется домой. А он сразу же позвонил мне. Значит, она вот-вот появится. Лидия Андреевна принялась рассказывать подполковнику суть своего метода привлечения нужных мыслей и нечаянно проговорилась, как она из состояния беспокойства плавно перешла в спокойную полудрему и как в таком состоянии разговаривала с Дашей. — Ой! — неожиданно она всплеснула руками. Причем сделала это так резко, что подполковник даже невольно поставил блок. — Что же я вас у порога держу… Вы проходите, проходите. — А это что? — указал Бармалеев пальцем на мешок, опечатанный сургучной печатью, что стоял под вешалкой. Мешок подполковник сразу узнал, но все же предпочел спросить. — Что там? — А я разве знаю? — ответила Лидия Андреевна. — Муж передал. Три офицера принесли. Обещали завтра забрать. Другие заберут, не они… И сам Сережа… Ой, Сергей Владимирович звонил… — Называйте товарища генерала как вам удобно, как вы привыкли… — Звонил он, значит, Сережа, предупреждал о мешке. Сказал, что завтра заберут. Попросил не трогать. — Нормально… — констатировал Вилен Александрович. Они сидели в комнате, пили чай, когда раздался звонок в дверь. Лидия Андреевна хотела было ринуться к двери, но рука подполковника, как шлагбаум, перекрыла ей дорогу. — Сидите. Я сам посмотрю… Он вышел в прихожую. Видимо, посмотрел в глазок и только после этого открыл дверь. — Ой, Вилен Александрович, а где мама? — услышала Лидия Андреевна обеспокоенный голос дочери и поспешила ей навстречу. — А вот и она, вот и она. Не переживайте, — сказал Бармалеев. — С ней все в порядке… А где Константин Константинович? — Домой поехал к дочери. Сдаваться. Это я его уговорила. А по дороге в травмпункт заедет. Может, нос вправят… * * * Подполковнику Бармалееву, решившему не раздеваться на ночь, постелили на полу на кухне, как он сам попросил. С кухни до прихожей — полтора шага. А до этого они все вместе пили чай в комнате, и Дарья Сергеевна рассказала, что шлагбаум в поселке она выбила удачно. Умудрилась только одну фару разбить. Вторая была разбита еще о ворота гаража. Таким образом, машина была лишена света. Но охранник у шлагбаума откуда-то вытащил автомат и дал несколько очередей по колесам. Бармалеев не стал заострять внимание на том, что это был не охранник, а боец спецназа военной разведки. — Константин Константинович хотел в него выстрелить, но я не дала винтовку… — сообщила Дарья. — И хорошо, — сказал Бармалеев. — Иначе вас обоих застрелили бы… Они поехали дальше, но смогли доехать только до ближайшего поворота — от попадания пуль развалилось сначала одно переднее колесо, потом и второе, тоже переднее. «Мерседес» потерял управление и заехал в какую-то канаву, окруженную кустами. Там машину и бросили. Выскочили на дорогу одновременно с тем, как со стороны поселка проехал микроавтобус «Мерседес» с генерал-майором на переднем пассажирском сиденье. — Это, видимо, начальник Следственного управления ФСБ России генерал-майор Соломин был, — подсказал Бармалеев. — Слава богу, что вы в них не стреляли. С генералом были два полковника и два офицера спецназа ФСБ, вооруженные пистолетами-пулеметами «Кедр». Вас бы просто изрешетили пулями… За секунды в дуршлаг превратили бы… — Сколько испытаний на голову моей девочке. А за что, спрашивается, за что… — запричитала Лидия Андреевна и погладила дочь, как маленькую, по голове… Дарья Сергеевна на это только головой, как лошадь, мотнула, сбрасывая руку матери. Но, как оказалось, стрелять в микроавтобус ФСБ необходимости не было, потому что показались фары встречной машины. Китайский паркетник ехал быстро, но так же быстро остановился, когда водитель увидел наставленную на него Дашей винтовку. Она и Константин Константинович быстро высадили водителя, пообещав ему вернуть машину завтра в целостности и сохранности, если он проявит благоразумие и никуда не станет заявлять, и спокойно проехали сначала мимо автобуса с военными номерами, а потом и через практически всю Москву. Дважды им попадались на дороге посты ГИБДД, которые «китайца» не останавливали, из чего можно было сделать вывод, что владелец машины все-таки проявил благоразумие… — И вот я здесь… — сказала Даша. А подполковник Бармалеев был благодарен ей за то, что она ничего не сказала о двух звонках отцу и о мешке с наркотой, иначе Лидия Андреевна могла бы и ночь не спать, охраняя дочь, и вообще влезть в ситуацию в самый пиковый момент… * * * Звонок в дверь раздался в начале пятого. Значит, преступники опытные и умеют выбирать время. Согласно выкладкам психологов — в это время у человека наиболее крепкий сон, и, даже вынужденно проснувшись, он еще плохо соображает. Проснулась и Дарья. Но Бармалеев, слыша, как девушка поднимается с постели, ее опередил и вышел в прихожую первым. Даша, не зажигая свет, стала вытаскивать из цветного чехла свою винтовку с диоптрическим прицелом. Подполковник Бармалеев, пользуясь тем, что в подъезде было светло, а в прихожей Даша свет благоразумно не включила, прильнул к дверному глазку. За дверью стояли двое. Второго человека за широкими плечами первого видно не было. Подполковник приготовил пистолет и передернул затвор, когда раздался повторный звонок. Теперь уже и Лидия Андреевна проснулась и вышла в халате, из-под которого снизу были видны длинные полы ночной рубашки. — Кого бог в такое время послал? — проворчала Лидия Андреевна и включила в прихожей свет. «Это она напрасно сделала…» — подумал подполковник. Бармалеев отодвинулся от двери, молча уступая ей место, встал за угол, и она посмотрела в глазок. — Так это же… — сказала Лидия Андреевна и стала быстро открывать замок. При всей своей быстроте реакции Бармалеев не успел ее остановить. Замок щелкнул и открылся. Но распахивать дверь Лидия Андреевна не стала, даже цепочку с двери не сняла. И тут же последовал сильный удар ногой в дверь, доказывающий бесполезность цепочки как средства безопасности. Дверь с треском распахнулась и ударила пожилую женщину в лицо, которое она тут же закрыла двумя руками. Из-под ладоней на выглядывающий из-под халата кружевной ворот ночной рубашки закапала кровь. Лидия Андреевна оторвала от лица руки, увидела кровь и тут же, теряя сознание, стала оседать на пол. Даша отбросила винтовку в сторону и подхватила мать. В это время от повторного толчка ноги дверь, прикрывшаяся было после удара о голову Лидии Андреевны, вновь открылась. Подполковник Бармалеев загодя сдвинулся за угол и оказался почти незамеченным стоящим за дверью тренером Даши Артемом Сергеевичем Хомутовым. Но именно «почти», потому что тренер никак не ожидал встретить в квартире человека в военной форме. Держа винтовку у пояса, он выстрелил, но, видимо, свою роль сыграла привычка тщательно прицеливаться, и Хомутов промахнулся с расстояния в полтора метра, задев только борт не застегнутой на все «липучки» «разгрузки», но стал быстро и сноровисто перезаряжать винтовку. — Мешок! — грозно скомандовал Хомутов. — Мешок с «герычем»… Мне мешок… По крайней мере, стало понятно, для чего тренер в такую рань пожаловал в квартиру генерала. В этот момент выстрелил Бармалеев. Его пуля попала в передергиваемый легкий затвор винтовки для биатлона, выбив ее из рук тренера. Тот наклонился, чтобы поднять винтовку, и перезарядить ее, но тут выстрелила поднявшая свою винтовку Дарья. Ее пуля раздробила Хомутову кость в плече. Тот ругнулся, сказав что-то типа: «Научил на свою голову» и хотел опять нажать на спусковой крючок, держа винтовку у пояса, но снова выстрелил из пистолета Бармалеев. На сей раз он попал в другую руку тренера, уже специально в нее метясь. Винтовка из рук Хомутова выпала на пол… А со стороны лестницы уже слышались торопливые шаги. Соловейчиков с частью своего взвода ждал своего комбата двумя этажами выше. А вторая часть взвода под командованием старшего сержанта Якова Кренделя на улице блокировала автомобиль, на котором Хомутов приехал. На заднем сиденье автомобиля, как оказалось, сидел все тот же высокий пассажир из самолета, что прилетел в Москву из Сыктывкара и видел, как застрелили прокурора по надзору Аллу Александровну Курносенко. — Бросай оружие! Стреляю! — предупредил старший лейтенант, и Бармалеев увидел человека, что стоял за спиной у Артема Сергеевича Хомутова, — это была его младшая сестра Екатерина Сергеевна, которая бросила на пол пистолет, выполняя команду старшего лейтенанта. Пистолет, как она поняла, тем более травматический, был, по сути дела, ничем против автомата. Тем более автомата в руках человека, который умеет им пользоваться. А из-за угла торчали несколько автоматных стволов. Оказывать им сопротивление было делом безнадежным, особенно когда так хочется жить… Эпилог Часы уже показывали без двадцати минут пять часов утра. Лидия Андреевна снова вскипятила воду в чайнике. Даша разлила чай по чашкам. Все как в доме Екатерины Сергеевны, исключая раннее время чаепития. Такое в квартире Сумароковых обычно происходило, только когда генерал-полковник был дома. — Признаться, у нас не было причин подозревать Артема Сергеевича в причастности к тем злополучным выстрелам, поразившим генерал-майора юстиции и старшего лейтенанта того же ведомства. Я начал подозревать его на подсознательном уровне. А в своих подозрениях укрепился позже, когда Дарья Сергеевна сообщила мне на ухо, что только Хомутов слышал высказывания старшего лейтенанта Еськова, а Екатерина Сергеевна обратила на это внимание. Тогда я и подумал, что брат и сестра могут входить в одну банду. — Да, как только вы с Олегом Николаевичем уехали, она сразу подступила ко мне с вопросом — что я вам сообщила на ухо? Я ответила честно. Тогда она ушла в другую комнату, на третий этаж, а вернулась с телефоном в руке. Сказала, что сосед ждет гостей и просит приготовить ему чай, а то соседу перед гостями неудобно, что он, человек вроде бы состоятельный, домработницы не имеет — он по настоянию ревнивой жены как раз недавно предыдущую уволил. Я, ничего не подозревая, пошла. А сама Екатерина Сергеевна, как я позже поняла, в это время к брату поехала. — Да, — согласился Бармалеев, — она к брату поехала. Я ее машину видел на парковке, но особого внимания этому не придал: мало ли что — разве сестра не имеет права к брату съездить? В этом ничего противозаконного нет. А придать, как показало дальнейшее развитие событий, следовало бы. Я не поленился и отправил в городское ГИБДД старшего лейтенанта Соловейчикова с запросом по поводу всех черных «Фордов Фокус» в городе. В ответ мне прислали список на четырех страницах. В нем я нашел и машину генерала, и машину Хомутова. Причем машина генерала Сумарокова числилась в розыске. Так что вам, Дарья Сергеевна, повезло, что вы поехали из поселка на угнанном «китайце», а не на своей машине. Вас бы остановили на первом же посту. — Я потому на своей и не поехала, — сообщила Даша. — Она же у меня умненькая девочка. Быстро соображает… — Лидия Андреевна опять пожелала погладить дочь по голове, но та сумела быстро уклониться.