Только карлик Щелоков выкинул фортель. Он вдруг завизжал высоким голосом, хотя самому ему, должно быть, показалось, что он издает грозный боевой клич, несуразно подпрыгнул и принял не менее несуразную боевую стойку. Что все это означает, угадать было сложно, но на свою беду старший следователь оказался перед Соловейчиковым, который, долго не раздумывая, ударил карлика правым кулаком в высокий лоб. Одного удара хватило, чтобы отваге Щелокова пришел конец. Он упал на пол, но легко перешел в сидячее положение, нашел взглядом свою папочку из натуральной крокодиловой кожи, схватил ее, двумя руками прижал к груди и только после этого посмотрел на дверь, в которую вошли пятеро новых действующих лиц — два полковника ФСБ, генерал и два спецназовца с миниатюрными пистолетами-пулеметами «Кедр», снабженными глушителями. — Разрешите представиться, — сказал генерал. — Начальник Следственного управления ФСБ России генерал-майор Соломин. — Мы давно уже «ведем» эту банду наркодельцов, надеялись взять их с поличным, но вы своими действиями едва не сорвали нам операцию и вынудили нас поторопиться. Вот подписанные федеральным судьей документы на задержание этих лиц. — Генерал повернулся, и один из полковников подал ему стопку листов с каким-то текстом. Бармалеев заметил размашистую, на половину листа, подпись и печать голубого, как цвет лампасов генерала, цвета. — Здесь же ордера на обыск в квартирах и домах фигурантов дела… — тихо добавил генерал Соломин. Кстати, — вдруг спохватился он. — Не вижу здесь полковника Прогорючего, а он у нас главное лицо в организации преступления… Я его и на службе сегодня не видел, и здесь не вижу. Где же он? В это время двое бойцов саперного взвода батальона спецназа военной разведки вывели с кухни полковника. Брюки и ремень на том уже были застегнуты. Только незастегнутая ширинка торчала колом, но ее слегка прикрывал сверху солидный живот полковника. — Все на месте… — сказал генерал и кивнул офицерам с «Кедрами»: — Загружайте задержанных в машину… — Минутку… — возразил Бармалеев. — Разрешите нам сначала удостовериться, что вы именно те люди, за которых себя выдаете. — И он быстрым движением забрал из рук генерала подписанные документы. Внимательно их рассмотрел. — Извините, но здесь какие-то другие документы… — Подполковник только глянул на Соловейчикова, а тот, в свою очередь, на бойцов своего взвода, и стволы автоматов солдат резко поднялись на двоих офицеров спецназа ФСБ. — Вам что, слова генерала мало, подполковник? — резко спросил один из полковников, тот, что передал генералу документы. — В данном случае я подчиняюсь приказу своего генерала, который старше вас и по возрасту, и по званию, и по должности. Так что уж не обессудьте… Можно мне, товарищ генерал, посмотреть ваше служебное удостоверение? Генерал несколько растерянно похлопал себя по карманам. — Дома забыл… — сообщил он. — Ведь я не всегда его в кармане ношу. Чаще оставляю, чтобы не потерять. — У меня удостоверение с собой, — сказал второй полковник, с виду — очень хмурый и решительный. — Вытащил из внутреннего кармана кителя синенькие корочки и положил на стол рядом с документами. — А я просто не ту стопку бумаг со стола взял, — оправдываясь больше перед генералом, чем перед подполковником, сказал первый полковник. — Второпях… — Короче говоря, у меня нет оснований для передачи вам задержанных, — сказал, как отрезал, Бармалеев. — Разве что вы лично знакомы с генерал-полковником Сумароковым или с полковником Скорокосовым из Главного управления Генштаба и они готовы подтвердить ваши полномочия. — С полковником Скорокосовым я один раз встречался на совместных учениях в Сарове, — сообщил хмурый полковник. — Едва ли он меня вспомнит… Но попробовать можно… Бармалеев достал мобильный телефон и позвонил полковнику. Одновременно включил громкоговоритель. Валерий Николаевич ответил тут же. — А я как раз собрался тебе звонить… Докладывай, что у тебя нового. А то вестей никаких, а с меня генерал отчета требует. Бармалеев начал с побега Дарьи. С того, как полковник Прогорючий пытался ее купить чужим, по сути дела, «Мерседесом» и чем это для полковника закончилось. Потом подполковник перешел к появлению полковника Курносенко и подполковника Щелокова в сопровождении автоматчика. И только в завершение своего доклада рассказал о приезде пяти офицеров ФСБ во главе с генерал-майором Соломиным и об их требовании передать им задержанных без каких бы то ни было документов. — Один из полковников уверяет, что встречался с вами на совместных учениях в Сарове. Почему я вам и звоню… — Молодец, девка… каблук хоть, надеюсь, не сломала… — Скорокосов первым делом оценил действия Дарьи. — Значит, так, Бармалеев… Никаких задержанных не передавать. Закрой их до рассвета у себя в бригаде? Есть где закрыть? — На гауптвахте… Там надежно. А Кренделя с Соловейчиковым в охрану поставлю. Их задержанные опасаются, мягко говоря. — Добро. На учениях в Сарове я был, но никаких полковников ФСБ не помню. А я пока позвоню генералу. Надо что-то с Дарьей решать. Не оставлять же ее с разбитой машиной на улице. Она, думается, машину без присмотра не оставит. Растащат на запчасти. — И пусть растаскивают. Я сам генералу позвоню, товарищ полковник. — Ладно, звони ты, раз вызвался. Все одно, взвод Соловейчикова в твоем подчинении. Основная наша ударная сила. — Да, этот взвод батальона стоит. — А что с охранником во дворе Екатерины Сергеевны? — Хорошо, что напомнили, товарищ полковник. Я думаю, надо отпускать его. Пусть домой идет — дочь пугает. Все равно напугать придется. Лучше раньше, чем позже. — Ладно, решай сам. И товарищу генералу позвонить не забудь. У меня все. — До связи, товарищ полковник… — Лучше уж — до утра… Оно уже скоро… Глава четырнадцатая Сотрудники Следственного управления уехали ни с чем. Задерживать их самих Бармалеев не решился. Одно дело — взять под охрану полковников, чья вина практически доказана, и совсем иное дело задержать генерала, который, возможно, и ни при чем. — Упустил, значит, Дарью… — сразу начал укорять генерал Сумароков, когда подполковник позвонил ему, а сам Бармалеев подумал было, что полковник Скорокосов все-таки генералу позвонил и рассказал о происшествии. Но, как выяснилось позже, дело было проще… — Товарищ генерал, — оправдываясь, сказал Бармалеев. — Машину с вашей дочерью можно было остановить, только стреляя в водителя. А я такого приказа не давал. Дал только приказ всех запускать и никого не выпускать из поселка. Но второе не «разжевал» бойцам, не разложил, как говорится, по полочкам, хотя следовало бы. Правда, я до сих пор не знаю, что солдаты должны были предпринять. Поселок-то элитный. Люди здесь живут непростые. Я просто сам теряюсь, как себя с ними вести. Что уж про простых бойцов говорить. Запускать — понятно, а вот не выпускать — это сложно. Не стрелять же в людей… — Надо было ГИБДД пригласить. Поставили бы пост, дескать, впереди авария, проезд закрыт. — Это сейчас, задним числом, товарищ генерал, легко думается. А сразу ничего в голову не лезет. Только приказ: всех запускать и никого не выпускать. Кто же знал, что Дарья Сергеевна решится шлагбаум разбить. Он же армированный. Но ее, думается, и знание этого не остановило бы. Она бы все равно поехала. — Вся в меня! — с гордостью сказал генерал. — В отца пошла, не в мать… — Такая же решительная, — подкинул леща подполковник, рассчитывая хотя бы этим смягчить резкие слова генерала, прозвучавшие в начале разговора, и снова попасть к нему в милость. — Если уж от тебя ушла, то и от любого другого тем более сможет… Что у тебя, кстати, с охранником из двора Екатерины Сергеевны. «Значит, точно со Скорокосовым общался. Про охранника только Скорокосов знал…» — решил подполковник. — Понятия, товарищ генерал, не имею. Я послал старшего сержанта Кренделя отцепить наручники от оконной решетки, к которой он был прикован. Яша быстро вернулся. Говорит — нет охранника, каким-то образом отстегнулся без ключа и убежал. Как я думаю, домой, к дочери. Он — отец-одиночка. А что он вас так волнует, товарищ генерал? — Это тебе еще один минус. Короче говоря, дело обстояло так. Даша, когда от полковника Прогорючего сбежала, сначала в свой дом отправилась. Увидела прикованного к решетке охранника, захотела ему помочь, но что девушка может сделать с замком? А ключа у нее не было. Но охранник этот — бывший слесарь. Он городскую квартиру Екатерины Сергеевны обслуживал, а как на пенсию собрался, она и взяла его к себе охранником, исполнительность его ей нравилась. — А вы, товарищ генерал, откуда все эти подробности знаете? — Ты сюда слушай, что тебе говорят… Охранник, значит, бывший слесарь. Он попросил у Даши заколку от волос, согнул пальцами и сделал ключ — открыл, короче говоря, твой наручник. И озаботился каблуком Даши. Она, когда Подгорючего по шее била, каблук на сапоге сломала. Константин Константинович, так этого охранника зовут, мигом сапог отремонтировал. Он не воспротивился, когда Даша сходила в гараж и забрала винтовку с патронами. Но был против того, чтобы она на участок к Подгорючему залезла и с хозяином дома разобралась, как она хотела. Сказал, что двор полон спецназовцев. Но Даша все равно во двор полезла. Однако в сам дом не пошла, только в гараж — зря, что ли, ключи от «Мерседеса» забрала. Охранник видел, как она сквозь гаражные ворота проехала, а потом и через ворота двора. Бармалеев слушал генерала не перебивая. Во-первых, потому что генерал приказал слушать, а во-вторых, ему было даже интересно, что дальше предприняла Дарья Сумарокова. А в-третьих, Бармалеев рассчитывал узнать что-то о том, где Дарья Сергеевна находится сейчас. — Потом Даша на разбитом «Мерседесе» подъехала к воротам двора, посадила в машину охранника, который тряпкой привязал постоянно задирающийся капот машины, и поехала к выезду из коттеджного поселка. А там, где согласно твоему, подполковник, рассказу протаранила еще и шлагбаум и лишилась резины, по которой открыли огонь твои парни. — Они же, товарищ генерал, не знали, кто едет, — заступился Бармалеев за своих солдат. — К тому же они видели в машине только одну девушку и не видели охранника. — Он мог и сидеть, и лежать на заднем сиденье. Или ты хочешь сказать, что Даша мне врет? — Так это она вам рассказала, товарищ генерал. — А кто же еще! Она как раз только за поворот выехала, как встала, потому что ехать дальше не могла. Машина без резины управление совсем потеряла. Тогда она мне и позвонила. А номер ей, видимо, мать еще раньше сказала. Но она девочка у меня умная, с мобильника охранника позвонила. Я не хотел отвечать на звонок с незнакомого номера, потом все же ответил, подумал, может, ты с другого телефона звонишь… — И она вам не сообщила, куда направляется? — Нет, не сказала. Обещала еще подумать… Извини, подполковник, мне на другой мобильный телефон звонят. А… Это полковник Скорокосов… Что же он? Он же знает новый номер… — Скорокосов знает, что больше вас уже прослушивать некому. — Всегда может кто-то остаться… * * * Полковник Скорокосов доложил, что прибыл груз. Мешок с наркотиками генерал на всякий случай отправил другим бортом. Хотя в первом случае груз был бы под надежной охраной батальона морских пехотинцев, Сумароков решил все же подстраховаться и отправил мешок под охраной батальона мотопехоты, который летел на четырех самолетах вместе со своей бронетехникой. Причем груз был в первом самолете, среди солдатского багажа в одной из машин, подлежащих ремонту. Но в дополнение и во избежание разного рода соблазнов среди солдат и ради безопасности груза генерал приказал заменить героин мелом, что было сделано на глазах тех же мотопехотинцев. За грузом в аэропорт прибыли три офицера — полковник Генерального штаба, лицо медийное и многим хорошо знакомое по передачам, показываемым на экранах телевизоров, и два следователя военной прокуратуры, переодетые в общевойсковую форму. Не сближаясь с ними, позади ехал грузовик с вооруженными солдатами. Причем грузовик перед выгрузкой даже заехал во двор генеральского дома, соблюдая видимость реальности — якобы охранял. А вечером опечатанный мешок обещали забрать следователи военной прокуратуры. Генерал-полковник передал слова Скорокосова подполковнику Бармалееву. — Товарищ генерал, у меня есть просьба. — Слушаю… — сказал Сумароков с привычной напускной строгостью. — Если Дарья Сергеевна будет звонить еще раз, расскажите ей, пожалуйста, то же самое, что только что мне рассказали. Тогда она поедет домой. — Это еще зачем? — скорее проворчал, чем сказал генерал. — Зачем? Подальше от желающих захватить груз.