– Где? А, черт, как некстати, – Ксения посмотрела на руку, которую поранила, пока вытаскивала мальчика. – Ладно, потом обработаю. – До свадьбы заживет, – хохотнул Лер. – Дурак! 35 Корабль дрогнул и накренился еще сильнее. Казалось, он настолько устал от всего того, что пришлось пережить за последние часы, что ему не терпелось добраться до мягкого песчаного дна, улечься на нем и лениво наблюдать, как над ним проплывают мелкие и крупные рыбешки. Дети уже не кричали. Катя долго и сосредоточенно разглядывала свои ногти, а потом тихо спросила: – Таня, как вы думаете, а умирать страшно? – Мы не умрем, что ты! – сказала Танечка, но голос ее прозвучал не так уверенно и бодро, как ей хотелось бы. На палубу выбрался запыхавшийся Арсус. С него струями лилась вода. – Так, кто следующий, четыре человека! – Как следующий? – не поняла Таня. – Я перевожу детей на берег, больше четырех взять не могу за один раз. – Девочки, быстро! Маша, Катя, Лера, Полина, – уверенно скомандовала вожатая. Девочки не двинулись с места. – Девочки, вы слышали меня? – Я не поеду, – сказала Катя. – И я, – добавила Маша. – И я, – в один голос сказали Лера и Полина. – Это еще почему? – не понял Арсус. – Кто здесь обсуждает приказы старших? – Они не военные, – мягко сказала Танечка, – они дети. Девочки, почему вы не поедете? – Это нечестно, – Катя оглядела то, что некогда было пассажирским салоном. Пол был засыпан битыми стеклами, мебель валялась в беспорядке. То тут, то там сидели ее товарищи. – Я не могу поехать, зная, что я спасусь, а кто-то другой может погибнуть. Таня задумалась. Она очень хорошо понимала девочек. Она бы тоже ни за что не согласилась. Но она обязана спасти хотя бы кого-то, если невозможно спасти всех. – Девочки, это не геройство. Это глупость. Подумайте о ваших родителях, которые растили и воспитывали вас. Что они скажут, узнав, что у вас была возможность спастись, а вы от нее отказались? Подумайте о Родине, которой вы должны послужить. – Мои родители будут гордиться мной, зная, что я не бросила друзей в беде. Пусть едут самые младшие сначала! Однако после такого выступления желающих отправиться на берег не нашлось. – Значит, придется силой, – Арсус шагнул вперед. Танечка шагнула ему навстречу, закрывая собой детей: – Не нужно, пожалуйста. Извините. – Да ну вас, – в сердцах махнул рукой Арсус и отправился разыскивать остальных Защитников. 36 Ксению, Хана и местного матроса он нашел на нижней палубе. Они оживленно что-то обсуждали, размахивая руками. – Что тут у вас? – мрачно подсел к ним Арсус. – Рассчитываем, как и из чего нам быстро сделать какие-нибудь плоты или что-то вроде этого и как не дать кораблю утянуть их за собой под воду, – объяснила Ксения. – Сколько нас? – Шестнадцать детей, двое вожатых, матрос и капитан, – перечислил Хан. – Капитан! – Дима вскочил. – Кто-нибудь видел Василия Семеновича? Защитники покачали головами. – И я очень давно его не видел! Может быть, ему стало плохо, у него же сердце, и он лежит где-нибудь, и ему нужна помощь? Хан покачал головой: – Его нет на корабле. Я был везде. – Как нет? Капитан покидает судно последним! Он не мог уйти! Только не он! Арсус опустил на Димино плечо свою тяжелую руку: – Если Хан говорит, что капитана тут нет, значит, его тут нет. Разберемся потом. Итак, девятнадцать человек. Минимум четыре плота. К каждому по Защитнику и гребем изо всех сил. Так есть шанс. 37 Корабль натужно заскрипел и с глухим стоном начал погружаться. Вода перехлестнула через борт и залила нижнюю палубу. Танечка с ужасом смотрела вниз, на белые барашки пены, становящиеся все ближе. И в тот момент, когда она подумала, что это конец, корабль вздрогнул. Она не удержалась на палубе, упала на колени, но тут же вскочила. Палуба снова дернулась, неожиданно выпрямилась. – Что происходит? – Таня кусала белые от страха губы. – Что опять происходит? Дети, держитесь крепко! Дима обнял ее за плечи: – Я буду рядом. Я только отойду посмотреть, что там, хорошо? Она кивнула. Не успел он сделать и шага, как последовал новый удар. Палубу буквально вырвало из-под их ног. Таня плашмя упала на спину, затылок с глухим стуком ударился о палубу, засыпанную битым стеклом. В глазах потемнело, а небо вдруг стало ближе. Наверное, она умерла? В «Правде» напишут: «Советская пионервожатая погибла в тщетных попытках спасти детей во время кораблекрушения». Мама! Мамочка останется совсем одна… Пока Танечка думала об этом, в небе в радужном сиянии появилась большая темная птица. Она повисла прямо над девушкой, издавая какой-то странный клекот. «Вот как выглядит смерть, – пронеслось в голове у Тани. – Никогда бы не подумала». Птица протянула к ней лапу и начала расти. Одновременно поднялся сильный ветер, разметавший вокруг обломки и осколки. Волосы упали на лицо, девушка поморщилась, и тут же пришла боль, залившая затылок, а во рту появился отвратительный металлический вкус крови. Мимо Тани кто-то с грохотом пробежал. Она приподнялась – боль растеклась по всей голове, заструилась по спине. Грохот стал совершенно невыносимым, ветер трепал блузку, пробирая до костей. Нет, это была не галлюцинация. Над корабликом завис вертолет. С него, раскачиваясь, свисала веревочная лестница, и за нее уже одной рукой ухватился Артем. Через его плечо безвольно свисало чье-то тело, больше похожее на тряпку, чем на человека. «Витя», – догадалась Таня. Артем карабкался по лестнице, но та раскачивалась под ногами. Витино тело сползало, мешало Артему двигаться вверх. Таня попыталась крикнуть ему, но не смогла – голос перестал ее слушаться, от страха забился в солнечное сплетение. Она тщетно хрипела, но грохот вертолета перекрывал все остальные звуки. Впрочем, Артем и сам понял, что Витя может упасть. Скривился раздраженно, заозирался в поисках чего-то и наткнулся на Танин взгляд. Испуг девушки его позабавил. Он ухмыльнулся и подмигнул ей. Потом одним быстрым движением выдернул ремень из брюк и пристегнул к себе Витю. Подергал – держится крепко. – Защитники, сюда! – раздался пронзительный высокий голос, перекрывший даже шум вертолетных лопастей. Это кричала Ксения, обнаружившая происходящее. Хан, Лер и Арсус мгновенно появились рядом с ней. Артем взбирался по лестнице все выше – так быстро и ловко, будто занимался этим всю жизнь. – Уйдет, уйдет, – плакала Танечка, к которой наконец вернулся голос.