41 Дети, начавшие было радостно кричать при приближении вертолета, затихли, когда увидели, что Танечка не бежит им навстречу, а ее, бледную и безжизненную, несет невысокий худой и узкоглазый Хан. Великан, очень похожий на медведя, шел к ним с бездыханным телом светловолосого весельчака-матроса. Димина рука свисала и безвольно билась по коленям Арса. Совершенно измотанная Ксения медленно шагала позади. Защитники остановились, не доходя до детей. Уложили Танечку и Диму рядом друг с другом. Повисла гнетущая тишина. Арсус молча отвернулся, не в силах выносить взгляды детей. Хан бережно перевернул тела на бок, пощупал на горле пульс. – Живы? – спросила Ксения. Дети, стоящие рядом, начали плакать. Катя всхлипывала, растирая слезы по грязному лицу, и, уже не стесняясь, зарыдала в голос. Присела, прикоснувшись к ледяной Тане, и отдернула руку. Неожиданно Дима схватил ртом воздух, мучительно закашлялся. Согнулся в тщетной попытке вдохнуть полной грудью и открыл глаза. Хан поддержал его, помог приподняться. – Таня! – Матрос заозирался, не понимая, где находится, потом увидел Танечку и бросился к ней. Упал перед ней на колени, нежно обнял ладонями бледное лицо с посиневшими губами и еще раз позвал: – Танечка! Ее ресницы дрогнули, девушка шевельнулась, открывая рот и будто силясь что-то сказать, попыталась вдохнуть, тоже закашлялась. Дима подхватил ее, повернул на бок и бережно держал, пока вся вода не вытекла из легких, и девушка не задышала нормально. Она протянула руки к Диме и тут заметила, что сжимает что-то в кулаке. И Дима тоже это заметил. Оба зачарованно смотрели, как она разжимает пальцы, – на ладони под ярким солнечным светом блестел серебряный кулон-капелька. – Когда ты его нашла? – Я не помню, – растерянно сказала Танечка. Обернулась, как будто это могло помочь ей освежить события последних минут в памяти, и вдруг заметила, что они не одни, что на них смотрят Защитники и дети. Танечка встрепенулась: – Дети! Вы все целы? Артековцы! Пересчитайтесь! Она очень старалась, чтобы ее голос звучал громко и бодро, как и всегда. Он так не звучал, но никто не подал и виду. И один за другим зазвенели в воздухе детские голоса: «Один, два, три… двадцать!» Последним подал голос Витя. 42 Ксения смотрела вслед автобусу, увозившему детей. Она чувствовала неимоверную усталость. Девушка вытянула ноги и мечтала только об одном – добраться до базы, разобраться с рукой, принять душ, поесть и завалиться спать. За Артемом и пилотом вертолета прислали отдельную машину. Двое короткостриженых мужчин в одинаковых серых костюмах внимательно посмотрели на Защитников, сидящих на песке, подхватили бывшего вожатого и его сообщника под руки и затолкали их в салон. – Мы молодцы? – устало спросил Лер. Он лежал, раскинув руки и глядя в небо. – Молодцы, – подтвердил Хан. Он сидел на песке как ни в чем не бывало и перебирал свои ножи. – Ребята, капитан, – вспомнила вдруг Ксения. – Он умер, Ксюша, – сказал Хан, не поднимая глаз. – Точно? Ты уверен? – Ее лицо болезненно перекосилось. – В такой шторм вне корабля не выжить. А на корабле его не было – я обыскал все. Она сглотнула. Без потерь не обошлось. – Нехорошо его так бросать. Может, облетим на вертолете место, где мы сели на рифы? – Маловато шансов, – неохотно сказал Арсус. – Но, если тебя это успокоит, сделаем пару кругов по пути на базу. Но ни пары, ни тройки, ни десяти кругов не хватило для того, чтобы найти тело капитана, отдавшего свою жизнь, спасая совершенно чужого ему мальчика Витю. Ксения увидела, как в море, недалеко от скал, где погиб капитан, плавают дельфины, и с улыбкой разглядела среди них дельфиненка. Возможно, это был тот самый, спасенный Ханом из воронки? Жизнь продолжалась, несмотря ни на что. 43 Мальчик Витя ехал на пузатом автобусе вместе со своими товарищами обратно в лагерь и так же, как и Ксения, да и как и все они, мечтал согреться, поесть, лечь спать и забыть кошмар, который ему пришлось пережить. Но он знал, что вряд ли ему это удастся. Катя, сидевшая перед ним, оглянулась и, открыв рот, протянула: – ?хэээээээээл! Витя отшатнулся, глядя на нее полными ужаса глазами. – Голова не болит? – переспросила его Катя. – Таня сказала, ты сильно ударился. – Н-н-нет, не болит, – чуть заикаясь, ответил Витя. Он попытался убаюкать сковавший его изнутри ужас своим любимым занятием – погонять облака в небе. Но облака его не слушались. Вместо забавных собачек и ежиков они складывались в омерзительные морды. Витя схватился за виски руками, покачнулся и закрыл глаза. – Ребята, ребята, Вите плохо! – закричала Катя. Потерявшего сознание Витю отвезли сначала в лазарет, а потом в санаторий, где он не смог сойтись ни с кем из детей и так и провел в одиночестве остаток лагерной смены. В один из последних дней он сидел по обыкновению в палате один, на подоконнике и смотрел в окно. Скрипнула дверь. Витя обернулся. В палату вошли трое мужчин в костюмах. – Виктор Кириллов? – уточнил один – высокий, худой и черноволосый. Витя кивнул. – Мы предлагаем тебе перейти в специальную школу для одаренных детей, имеющих особые таланты. С твоими родителями мы уже договорились. Вот письмо от твоей мамы. Завтра сможешь поговорить с ней по телефону. – Что за специальная школа? – осмелился подать голос Витя. – Ты все узнаешь потом. Если ты согласен, собирайся, мы уезжаем. – А если я не согласен? – Ты согласен. Мы ждем тебя в машине. Худой и двое других, не проронивших ни слова, развернулись и вышли. Витя быстро покидал вещи в чемодан, переоделся, оставив санаторную одежду лежать на кровати, и выбежал наружу. Школа для одаренных детей! Может быть, там его научат обращаться с этой проклятой силой, с которой он не смог справиться и проявления которой он ежесекундно с ужасом ждал. Он учился с радостью, постигая свой дар и пытаясь контролировать его силу. Учителя были щедры на похвалу, и вскоре Витя стал одним из лучших учеников школы для людей со сверхспособностями. Через восемь лет он был зачислен в основной состав проекта Патриот под кодовым именем Бурэй и несколько раз с секретными миссиями засылался на территорию других государств, где его умение использовали как метеорологическое оружие. Когда дрожит земля Август 1968 года