‒ Что включает этот твой образ поведения? Просто чтобы прояснить ситуацию. ‒ Переспать с кем-нибудь после бара и уйти рано утром, пока он не проснулся. Никаких обязательств, никаких странностей. Я кивнул. ‒ Так же, как и в этот раз, по большей части. Хотя я не против завтрака, если она вроде как согласна. ‒ Да, я не остаюсь на завтрак. Редко остаюсь на второй раунд. Просто… дело не во мне. ‒ Почему не в тебе? Она вздохнула. ‒ Может, мы пока отложим психоанализ? Я пожал плечом. ‒ Конечно. Давай, я заткнусь и буду слушать. ‒ Хороший план. ‒ Она сделала паузу, чтобы еще раз подумать, а затем продолжила: ‒ Я в Кетчикане на неделю и давненько не брала отпуск, а Клэр здесь только до завтрашнего дня, так что… думаю, у меня будет немного свободного времени… и… эм… я подумала, что мы могли бы… потусоваться, или что-то вроде того. Я с любопытством посмотрел на нее. ‒ Не совсем понимаю, что ты предлагаешь. ‒ И я тоже! ‒ сказала она во внезапной вспышке гнева. ‒ Меня, типа, безумно влечет к тебе… я просто не знаю, что с этим делать. Не собираюсь заводить отношения, и я здесь только на неделю, так что это не будет… ими, или чем-то еще. Но я бы хотела провести с тобой еще немного времени. Я вздохнул, повернувшись, чтобы посмотреть на родной город, в который никогда не думал возвращаться снова. ‒ Да. Итак, когда ты говоришь о том, чтобы проводить время вместе, ты имеешь в виду просто секс? Или ты предлагаешь проводить время вместе одетыми? Она подняла обе руки ладонями вверх. ‒ Я не знаю, Зейн. Понятия не имею, что сейчас делаю. Но я разговаривала с Клэр раньше, пока ты собирал все эти телефонные номера, и она сказала, что мне нужно немного открыться. ‒ Открыться? Она кивнула, наклонилась вперед и облокотилась о перила. ‒ Например, начать пробовать то, что выходит за рамки того, что я обычно делаю. Но я… я не знаю как. Доверие… трудно, и я догадываюсь, что просто цинична. Ни один из парней, которых я когда-либо встречала, не казался мне тем, кого я хотела бы видеть больше одного раза. ‒ А я ‒ безопасный вариант, потому что ты вернешься домой через неделю, так что, если я окажусь бешеным придурком, ты можешь просто взять билет на самолет до дома и забыть обо мне. ‒ Именно. ‒ Ее глаза встретились с моими. ‒ Но, пожалуйста, не превращайся в бешеного придурка. ‒ Сделаю все возможное. ‒ Я повернулся и прислонился спиной к перилам, все еще глядя на нее. ‒ Так что да. Я в игре. Это может быть весело. Имею в виду, я не тот тип парней, что ищут отношения, как и ты. Большинство моих встреч с женщинами происходит либо голым, либо в погоне за раздеванием. Так что для меня это тоже будет чем-то новым. Она ухмыльнулась мне. ‒ Эй, ты, наверное, можешь рассчитывать на то, что я разденусь, потому, что, давай посмотрим правде в глаза, ты чертовски хорош в соблазнении. ‒ Приятно слышать, ‒ сказал я. Она выпрямилась, скрестила руки на груди и, стоя рядом со мной, по-прежнему всматривалась на потрясающий вид, раскинувшийся перед нами. ‒ Но я также хотела бы попробовать все это… быть вместе без секса. Я обдумал ее предложение. ‒ В общем, мы вроде как… практикуемся в свиданиях. Она кивнула. ‒ Именно. Практика свиданий. ‒ Итак, есть ли норма или что-то вроде этого, чтобы знать, сколько времени мы будем проводить на свиданиях и сколько времени голыми? ‒ Хм, хороший вопрос. Я не знаю. Может, просто посмотрим, как пойдут дела? ‒ Она смотрела на меня с дразнящей улыбкой. ‒ Но ты не можешь тратить каждую минуту бодрствования, пытаясь залезть ко мне в штаны, иначе это не сработает. ‒ Нет? ‒ Я придвинулся к ней поближе. ‒ Почему нет? Ее пальцы судорожно порхали, пока, в конце концов, не остановились на моей груди, играя складками ткани. ‒ Потому что ты слишком хорош в этом, а я не очень хорошо сопротивляюсь. В конце концов, мы ведь хотели попробовать что-то новое. ‒ Ну, я мог бы с этим поспорить, так как ни один из нас обычно не спит с одним и тем же человеком более одного раза, если мы проведем эту неделю, трахаясь, как молодожены, мы попробуем что-то новое. Она посмотрела на меня. ‒ Черт побери, Зейн! ‒ Что? ‒ Я рассмеялся. ‒ Именно такого типа логики мы и должны избегать, мистер. ‒ Серьезно? Почему? ‒ Потому что весь смысл этого эксперимента в том, чтобы увидеть, каково это иметь отношения с кем-то без секса. ‒ О! Она кивнула. ‒ Да. О! Я посмотрел на часы. ‒ Ну, прошло по крайней мере двенадцать часов с тех пор, как мы последний раз занимались сексом, так что… может быть, начнем практиковать ту часть, где мы полностью одеты завтра утром? Мара засмеялась, запрокинув голову, ее смех эхом разнесся по лесу. ‒ Ты что-то с чем-то, Зейн. Я скользнул в сторону, втиснувшись между забором и ее телом. ‒ Ты ведь даже не можешь не пропустить ни единого шанса в разговоре, не пытаясь подсунуть мне свой член, ‒ сказала она. ‒ Я не пытаюсь тебе ничего подсунуть, ‒ сказал я. ‒ Я пытаюсь убедить тебя снять свою рубашку и сделать мне минет. Она моргнула, глядя на меня. ‒ Ты хочешь, чтобы я сняла свою рубашку и отсосала тебе? ‒ Да, почему бы и нет? ‒ Ты это серьезно? Я пожал плечами. ‒ С тех пор как я впервые увидел твою улыбку, я фантазировал о том, как твой рот обхватит мой член. Так что да, серьезно. Она уставилась на меня, тяжело дыша. ‒ Хорошо. ‒ Подожди, что? Она сняла с моих плеч куртку и положила ее на землю, кожаной внешней стороной на грязь. ‒ Я сказала «хорошо». ‒ На самом деле? Она кивнула, сняла куртку с капюшоном, футболку, расстегнула лифчик и отложила все это в сторону. И, черт возьми, мой член затвердел в джинсах. Есть нечто более эротичное, чем женщина топлес, а именно женщина, одетая только в джинсы со знойной усмешкой. Что-то в этом есть просто… адски горячее. Я предложил сделать мне минет в шутку, совершенно не ожидая, что она согласится, но получилось так, что сейчас Мара была обнажена до пояса, а ее соски затвердели на холодном сентябрьском ночном воздухе. Она опустилась передо мной на колени и потянулась к поясу. Расстегнула его, а затем пуговицу на джинсах и медленно потянула молнию вниз. Мой член напрягся, вот-вот был готов выскочить из верхней части трусов. Она стащила джинсы до моих лодыжек, а затем потянулась к поясу нижнего белья. Она остановилась, взглянув на меня.