— Мара, это не… Она продолжила, проигнорировав мое возражение. — И потом… потом мне было плохо, я подумала, что подхватила грипп или простудилась. А потом мне пришлось уйти раньше с работы потому, что меня тошнило весь день, я вернулась домой и увидела, как Клэр трахалась на нашем диване в гостиной с Броком. Твой брат. Моя лучшая подруга. Занимались сексом на моем диване. — Она вздрогнула. — А затем выяснилось, что это не грипп, а я беременна. Поэтому я должна была приехать. Мне нужно было тебя увидеть. Мне нужно… мне нужно было сказать это тебе лично. Потому что я… я должна была сказать тебе об этом лицом к лицу. Я приобнял ее, когда она начала плакать. Дал ей выплакаться, поглаживая ее по голове. В конце концов, она успокоилась и отодвинулась от меня. — Спасибо за то, что побыл жилеткой. Я фыркнул. — Мара, плакать из-за этого всего — это нормально. Я — мужчина, поэтому не плачу, но спроси всех моих братьев… последние два месяца я был несчастным засранцем. — Отчасти мне жаль, что ты так себя чувствовал, но отчасти я рада, что тебе тоже было плохо, как и мне. Это странно? — Ничуть не странно. Она подняла голову, чтобы посмотреть мне в глаза. — Не могу понять, прикалываешься или ты серьезно? — Я бы никогда не стал так шутить, Мара. — Я не против, чтобы надо мной подшучивали, просто мне так… плохо, как от эмоций, так и от гормонов, иногда мне кажется, что я вообще ничего не понимаю. Все эти мысли, что появляются в голове… Так будет все оставшиеся семь-восемь месяцев? Я пожал плечами. — Понятия не имею, я вообще ничего не знаю о том, как проходит беременность. — Я наклонил ее, чтобы она прилегла на кровать, приподнял ее толстовку повыше и взглянул на живот. — Сколько уже? Она смотрела на меня, смущенная тем, что я положил руку на ее живот. — Не думаю, что сейчас можно что-то почувствовать или увидеть, — ответила она. — Восемь недель. Очевидно, что это был тот раз, когда мы забыли про презерватив. — Я думал, что ты на противозачаточных, или как их там называют. Мара тяжело выдохнула. — Я была. Но ни одно противозачаточное средство не работает на сто процентов. Всегда есть минимальный шанс забеременеть. Я даже слышала, что девушки беременели, принимая противозачаточные, а парень использовал презерватив. — Жизнь всегда найдет способ появиться, — подытожил я. Она закатила глаза. — Как скажешь, Ян Малкольм. Я засмеялся. — Но правда ведь? Теперь, когда Мара лежала на кровати, я заметил, что она была физически истощена. Темные круги под глазами, ее веки при моргании казались припухшими. Я потянулся, чтобы опустить свитшот, но она вцепилась в мое запястье и прижала руку к ее животу. — Ты не расстроен? — Прошептала она, подглядывая сквозь полуопущенные веки. Я отрицательно покачал головой. — Нет, Мара, ничуть. — Я улегся на краю кровати возле нее. — Немного напуган, переживаю, не имею ни малейшего понятия о том, как быть нормальным парнем, и тем более отцом… Но я принимаю в этом участие, буду с тобой. — Только пообещай мне… — Она замолчала на мгновение. — Пообещай мне, что если ты… если ты не захочешь иметь с этим дело, то не будешь притворятся и врать мне, ты не останешься со мной только потому, что будешь считать, что должен. Лучше уж не быть вместе, чем ты в какой-то момент сбежишь от меня… от меня и ребенка… Я укрыл ее одеялом. — Милая, я совершал ошибки. Но я не лжец и никогда не буду притворятся. Никогда не покину тебя. Никогда не уйду от тебя. — Я погладил ее живот под одеялом. — Ни от кого из вас. Никогда. Понимаешь? Я никогда никого не оставляю, у меня даже медаль за это есть, могу показать. Она открыла один глаз. — Что? О чем ты говоришь? Какая еще медаль? Я вздохнул. — Я об этом особо не рассказываю… Меня наградили бронзовой звездой. От удивления она открыла второй глаз. — И ты только сейчас об этом рассказываешь? — Это произошло, после того, как Марко погиб. Мы с ним были отрезаны от группы, я натворил кучу всего и за это мне дали бронзовую медаль. Но Марко все равно умер, поэтому это было… я не хочу говорить бессмысленно, но мне тяжело испытывать гордость за это. Сложно. Может быть поговорим об этом в другой раз? — Конечно. — Мара одарила меня теплой и сонной улыбкой. — Спасибо, что рассказал. Я наклонился и нежно поцеловал ее в губы. — Тебе нужно отдохнуть. Она кивнула. — Да, последние пару дней не было возможности выспаться. Я обнял ее, пока она засыпала. Когда услышал, что Мара сонно засопела, то этот звук был настолько милым, что мое сердце растаяло, ее рот чуть приоткрылся, ее милый носик был словно пуговка, длинные ресницы отбрасывали тень на лицо, густые светлые волосы ниспадали на лоб. Я аккуратно отодвинул волосы от ее лица указательным пальцем, почувствовав укол необходимости защитить ее и никогда не выпускать из виду. Обезопасить от всего. Убедиться, что никто и никогда не причинит ей боль, чтобы она знала, что она под моей защитой. Что она любима. Я сполз с кровати и выскользнул из комнаты. Закрыл за собой дверь и обнаружил всех братьев в гостиной за кофе. Ксавьер был на кухне, жарил целую сковороду омлета и одновременно зажаривал бекон — обе его руки были заняты абсолютно разными вещами. Близнецы играли в приставку, Люциан читал книгу, толщина которой была с целый словарь. Брок сидел вместе с Клэр — невероятно притягательной светловолосой подругой Мары, которая сидела у него на коленях, разговаривая полушёпотом, Бакс стоял за диваном и наблюдал за игрой близнецов в стрелялку от первого лица, Баст и Дрю на его коленях сидели на диване и также наблюдали за тем, что происходило в телевизоре. Когда я вошел в комнату, одетый лишь в шорты, все резко замерли. Корин нажал на паузу и все уставились на меня. Я окинул взглядом каждого из братьев, затем посмотрел на Дрю и Клэр, Брок, очевидно, знал, что произошло, судя по его настороженному взгляду, но с надеждой в глазах, взгляд Клэр прочитать было невозможно, разве что страх проглядывал в ее взгляде. — Что? — Возмутился я. — Ну? Как прошло? — спросил Брок. Я раздраженно почесал голову. — Может хоть чашку кофе мне нальете прежде, чем устроите головомойку? — Где Мара? — спросила Клэр. — Уснула. — Я указал рукой на спальню. — Она сильно устала. Клэр вздохнула. — Ей было плохо. Она несколько ночей почти не спала. Дрю подошла ко мне с большой чашкой кофе в одной руке и тарелкой с беконом и яйцами в другой. — Спасибо. — Поблагодарил я ее и сел за столик у дивана, приступив к еде. В комнате стало тихо, слышно было только срежет вилки о тарелку и иногда звуки глотков. Когда я закончил с завтраком, то откинулся на диван между Бастом и Дрю. — Так… Брок, Клэр, вы, я так полагаю, уже в курсе, что Мара… — Я тяжело сглотнул потому, что произнести это вслух в данной обстановке, оказалось гораздо сложнее, чем я предполагал. — Мара беременна. Комната погрузилась в ошеломленное молчание. — Твою мать. — Сказал Бакс, глядя на меня. — Так… Стоит поздравлять вас или начинать планировать действия по ликвидации последствий катастрофы? — Думаю, что поздравить, — ответил я. — Кажется, я… — В шоке? — предположил Канаан. — Ошеломлен? — одновременно с ним сказал Корин. — Потрясен? — предложил как вариант опять Канаан. — Огорошен? — снова прозвучал голос Корина. — Ошарашен? — вторил ему Канаан.