– Двойной эспрессо, – сказал Юханссон. – С теплым молоком. И маленький бутерброд с ветчиной пришелся бы очень кстати. – О нем можешь забыть, – сказала Матильда. – Ты получишь кофе. При одном условии. – И каком же? – поинтересовался Юханссон. – Возьмешь себя в руки и начнешь заботиться о себе. – Обещаю, – сказал Юханссон. «Матильда – хорошая девочка, – подумал он и посмотрел ей вслед, когда она отправилась за кофе для него. – Хотя все ее татуировки и прочая дребедень просто дьявольщина какая-то. Однако при такой-то мамаше надо еще радоваться, что она не зашла гораздо дальше». 78 Вечер четверга 12 августа 2010 года На вечер у Пии была назначена встреча в банке, и, едва она успела закрыть дверь за собой, Юханссон решил воспользоваться нежданной свободой и нагрянуть без приглашения в гости к Эрике Бреннстрём. – Прогревай мотор, Макс, – сказал он. – Мне надо прокатиться и поговорить со свидетелем. – Будет сделано, шеф. Максу пришлось остаться в машине после того, как Юханссон объяснил ему суть проблемы. Слишком щекотливая ситуация. Разговор требовалось вести с глазу на глаз. Если этот разговор вообще состоится. – На все может уйти и пять минут, и целый час, – объяснил Юханссон. – В общем, будь поблизости, я позвоню тебе на мобильный. – Как его зовут? – спросил Макс. – Так, на всякий случай, – добавил он и еле заметно улыбнулся. – Это она, – ответил Юханссон. – Женщина примерно шестидесяти лет. Ее зовут Эрика Бреннстрём. И она живет на третьем этаже. – О’кей, – сказал Макс. – Звони, если что. Юханссон действовал, как его учили. Правда, в последний раз он проделывал подобное более двадцати лет назад. Сначала с большим трудом опустился на корточки. Осторожно приоткрыл щель для почты на двери Эрики Бреннстрём, чтобы лучше слышать. Кто-то есть в квартире, пришел он к заключению. Внутри играло радио. Вероятно, радиостанция «Любимые мелодии», если судить по музыке, а в паузе между двумя песнями он, кроме того, услышал, как она напевала последние строчки Dancing Queen вместе с группой АББА. – Тогда так, – пробормотал Юханссон, выпрямился с целью нажать на кнопку звонка, и неожиданно у него потемнело в глазах, а пол закачался под ногами. Он стал заваливаться прямо на дверь, в последний момент отшатнулся от нее и грохнулся на задницу. Ему даже не понадобилось звонить: через десять секунд Эрика Бреннстрём открыла дверь, посмотрела на него и покачала головой, судя по мине вполне довольная увиденным. – Ты собирался сидеть здесь всю ночь? – спросила она. – Ты ведь знаешь, – ответил Юханссон. – Сама же норландка. – Давай поднимайся потихоньку, – сказала она, взяла его за здоровую левую руку и помогла встать. – Спасибо, – сказал Юханссон. – Хочешь кофе? – спросила она. – Не отказался бы от чашечки. Пять минут спустя они сидели у нее в гостиной и пили кофе. Эрика Бреннстрём сначала молчала и смотрела на него. Не враждебно, скорее с интересом и легким беспокойством. Но, похоже, не за себя, а за него. – Не думал заняться собой? – спросила она и покачала головой. – Ты еще больше располнел с тех пор, как я видела тебя в прошлый раз. – Это не так легко, – ответил он. – Не так легко, да будет тебе известно. – Для столь упорного и настырного человека, как ты? Только не пытайся меня убедить, что такая задача тебе не по зубам. Ты просто ленив. Или тебе наплевать на себя. – Обещаю взять себя в руки, – сказал Юханссон. – Но у меня тоже есть к тебе несколько вопросов, если позволишь. – Тогда лучше разобраться с ними, – сказала Эрика Бреннстрём. – Пока соседи не заинтересовались, что здесь происходит. Тебе ведь, насколько я понимаю, не дает покоя заколка, принадлежавшая Жасмин. – Да, – подтвердил Юханссон. – Не я нашла ее, а Маргарета. Осенью после ужасного лета, когда убили малышку Жасмин. Она обнаружила ее под своей кроватью, когда мы занимались генеральной уборкой перед переездом. И дала мне, спросив, не принадлежала ли она Каролине или Джессике. Это мои дочери, впрочем, ты уже в курсе. Почему она спросила, не пойму, они же ходили коротко подстриженные, как мальчишки, в то время. – И как ты ответила? – Отрицательно. И только гораздо позднее я подумала, что это, пожалуй, заколка Жасмин, поскольку та бывала в доме по нескольку раз в неделю. Вдобавок бегала везде, где хотела. Джессика и Каролина были немного лучше воспитаны. Кроме того, мне ведь приходилось убирать после всех. Поэтому я держала их в узде. – У Маргареты не возникло такой же мысли? О том, что это заколка Жасмин? – Нет, – сказала Эрика Бреннстрём. – Она никогда об этом не говорила. Очень сильно переживала. И я не видела в этом ничего странного, она ведь просто обожала девочку. – Конечно, – согласился Юханссон. – Произошедшее с ребенком ее соседей стало шоком для нее. – Если я правильно тебя поняла, все обстоит гораздо хуже, – сказала Эрика Бреннстрём. – По-твоему, девочку убили в доме Маргареты, – констатировала она. – Пока я с детьми находилась у своих родителей в Хернёсанде, а Маргарета отдыхала в летнем домике на острове Риндё. Так ты думаешь? – Я не думаю, – ответил Юханссон. – Я почти на сто процентов уверен, что именно там все и произошло. В спальне Маргареты, если тебе интересно. – Это ведь объясняет и кое-что другое, – сказала Эрика Бреннстрём. – Что именно? – спросил Юханссон. – Проводя инвентаризацию, когда мы собирались перевозить ее пожитки – основное ведь было выставлено на продажу, – я обнаружила отсутствие наволочки и простыни. У Маргареты имелось по дюжине тех и других, она получила все от своего мужа, когда они поженились. Из самого изысканного льна. Украшенные вышивкой с ее инициалами МС. – И что ты тогда подумала? – Да ничего особенного. Мне и в голову не пришло, что такое могло произойти в собственном доме Маргареты. Это было непостижимо для меня. Я могла предположить, что белье затерялось где-то в прачечной. Или Маргарета забрала один комплект в летний дом. – Ты не спросила ее? – поинтересовался Юханссон. – Нет, – ответила Эрика. – Да и не до того было. Маргарете становилось все хуже и хуже. Я по-настоящему беспокоилась за нее. Она как бы жила в прошлом. Но, несмотря на все особенности характера, я любила ее, да будет тебе известно. Она была порядочным и щедрым человеком. И моим детям не на что было жаловаться. Они обожали тетю Маргарету. – Ну, это я могу понять. – Тогда, по большому счету, остается только одно дело, – сказала Эрика Бреннстрём. – О чем ты подумала? – Стаффан Леандер. Сын сестры мужа Маргареты. Юхан был его дядей, а Маргарета тетей через мужа. Вроде все так. – Стаффан Леандер Нильссон, – уточнил Юханссон. – Леандер его второе имя. Если быть точным, его фамилия Нильссон. – Ага, да, – согласилась Эрика. – Стаффан Нильссон, конечно. При знакомстве со мной он, однако, назвался Стаффаном Леандером. Также сказал, что Маргарета его тетка, я об этом и понятия не имела. Думала, все ее родственники умерли. – Расскажи мне, – попросил Юханссон. В первый раз Эрика Бреннстрём встретилась со Стаффаном Нильссоном весной 1984 года. Он помогал ей на большом банкете дома у Маргареты, там они и познакомились. В последний раз разговаривали осенью полгода спустя, когда она позвонила ему с целью разобраться по поводу того, как он поступил с ее дочерьми. В промежутке, весной и летом 1984 года, они виделись самое большее раз десять. В двух случаях он заходил забрать ее детей. Сначала, когда он и Маргарета собирались отвести их в Скансен[11], и потом, когда он с ее дочерьми ездил в зоопарк Кольморден. – Он был просто очаровашка, да будет тебе известно. Веселый, общительный, доброжелательный. Нисколько не похож на парня, какое-то время числившегося моим мужем. – Он пытался переспать с тобой? – Сначала мне так и показалось. Саму меня подобная перспектива нисколько не интересовала. Он ведь был на десять лет моложе, да я откровенно устала от мужчин к тому времени. Но он отлично ладил с девочками, играл и шутил с ними. Полная противоположность их отцу, как я сказала. – Тебе не показалось это странным? – Помнится, я спросила его об этом. Тогда он рассказал, что был единственным ребенком, жил один вместе с матерью. С отцом никогда не встречался. И всегда хотел иметь младших братьев и сестер. Лучше сестренок, с которыми мог бы шалить и играть. Именно этого он желал больше всего. – Да, выглядит вполне правдоподобно, – сказал Юханссон, хотя сам он рос с тремя братьями и тремя сестрами и мечтал быть единственным ребенком в семье. – Да, все ведь происходило до так называемых «педофильских дебатов», и чтобы столь приятного и приличного парня маленькие девочки могли интересовать таким образом… Эта мысль просто не укладывалась в голове. Джессике, моей младшей, было только шесть лет в ту пору, а ее старшей сестре – десять. В первые их встречи я постоянно находилась рядом. Мы посетили луна-парк «Грёна Лунд». Потом прокатились в Хагапаркен. Я только радовалась и благодарила Бога за классного парня, желавшего иметь пару маленьких сестренок, но у которого с этим не сложилось.