За те девять месяцев, что меня не было, здесь почти ничего не изменилось. Разве что Хлое, одной из моих соседок, исполнилось восемнадцать и теперь мы с Джессикой жили здесь вдвоем. В общем-то я все равно с ней не общалась, одной соседкой меньше – одной больше, без разницы. Сильно мою жизнь это не изменит, на ее место придет другая. В остальном все осталось тем же. Та же комната с тремя кроватями, правда теперь одна свободная, тот же вид из окна с решетками на оживленную улицу, та же обреченность с которой я смотрю на кипящую городскую жизнь сквозь прутики решетки. Только я уже не та же. Так абсурдно и смешно, где я оказалась меньше чем за год. В том же месте, но с кучей наделанных глупостей за плечами. Внезапно раздается стук в дверь. Я нехотя поднимаюсь чувствуя, как затекли ноги от долгого нахождения в одной не очень удобной позе. Встряхнувшись и пару раз глубоко вдохнув и выдохнув, подхожу к двери и открываю ее. – Привет. Извини, что опоздал, – улыбается Тодд и смело проходит в мою комнату, плотно прикрывая за собой дверь. Только с ним я общалась в последнее время, и мы даже, можно сказать, подружились. Тодд очень помог мне во время суда. Он был не обязан даже находиться там, но был. Заранее предупредил, что меня там ожидает. Что можно говорить, а о чем лучше молчать. И адвокат действительно оказался лучшим в своем деле. Взяв во внимание мои показания и еще нескольких неожиданно появившихся свидетелей, суд признал, что Итан Мур и его компания заставили меня работать на него. Что они подсадили меня на наркотики и заставили заниматься ужасными вещами, и доказать, что я по собственной воле причастна к этому никто не смог. Я отделалась лишь условным наказанием с временным домашним арестом, а поскольку я училась в школе-интернате, то и отбывать его должна была здесь. Закончиться мое заключение должно было как только мне исполнится восемнадцать, ведь дальше оставаться в школе я не смогу. – Ничего страшного, я ведь никуда не тороплюсь, – фыркнула я, опустив голову и кивнув на мигающий зеленым браслет на лодыжке, торчащий из-под штанины. – Симпатичный у тебя гаджет, – усмехнулся Тодд, по-хозяйски садясь на мою кровать. Я же снова опустилась на кровать Джессики. – Как ты себя чувствуешь? – На миллион долларов. Ведь примерно столько я теперь должна за адвоката и все остальное, что вы для меня сделали? – Мне ты ничего не должна, – удивился Тодд, заметно расслабляясь. – Не верю, что вы делали все это абсолютно безвозмездно. – Нет. Меня попросил лучший друг и очень хороший человек. Видимо, ему зачем-то было нужно, чтобы ты жила нормальной жизнью. – Хорошая такая нормальная жизнь, – хохотнула я, снова опуская взгляд на браслет на ноге. – Ты же прекрасно знаешь, что это максимум на четыре месяца. Тебе всего лишь нужно окончить школу и сдать экзамены, а затем ты сможешь уйти отсюда и жить самостоятельно. Да, сейчас придется потерпеть, но это был самый наилучший исход для тебя, согласись. – Соглашусь, мне не впервые сидеть здесь взаперти несколько месяцев. – Тогда тем более расслабься, просто плыви по течению и не лезь в неприятности, – улыбнулся он слегка отклоняясь назад. – Будь Ник здесь он бы сказал тебе то же самое. Но в его защиту скажу, что перед тем, как уехать он попросил меня приглядывать за тобой. – Никак не могу понять зачем ему вообще все это было нужно. Я понимаю ваш интерес к этому делу, но чего ради он сюда влез? – Не поверишь, я тоже не понимаю. Он всегда был таким – бескорыстным, добрым, готовым на все ради помощи другим, почти идеальный коп. Но чтобы настолько… – он усмехнулся, – значит я был прав – для него ты особенная. В любом случае, это уже не важно. Для тебя все закончилось наилучшим образом. Как только тебе исполнится восемнадцать, ты сможешь уйти отсюда. Покидать Филадельфию тебе, конечно, нельзя будет еще полгода после этого, ведь нужно будет отмечаться у инспектора. Но потом ты будешь свободна, сможешь уехать куда захочешь. Сейчас же советую забыть все и жить дальше. – Забыть все и жить дальше. Пожалуй, так и сделаю, – я улыбнулась, проигнорировав остальную часть его рассказа. Вскочила с кровати, подбежав к прикроватной тумбочке и достала оттуда желтый потрепанный конверт, протянув его Тодду. – У вас больше шансов связаться с ним, чем у меня, поэтому передайте ему это. – Что это? – насторожился Тодд все же принимая у меня из рук тонкий конверт. – Недавно я ездила в Даллас, не спрашивайте, как и зачем. Передайте ему, что я была в доме, в котором мы жили раньше с родителями. Там я познакомилась с нынешними владельцами, и они отдали мне это. – Что в нем? – Полагаю, старые фотографии. Я считаю, что мне будет лучше их не видеть. – Почему ты хочешь отдать их Нику? – Не уверена знаете ли вы, но он пытается выяснить подробности аварии, в которой погибли мои родители, – я села обратно на кровать, поджав ноги под себя, – так что для него они явно будут важнее чем для меня. – По поводу этого, – он нахмурился и выпрямился, выдавая некоторое беспокойство тем, что хотел мне сказать, – мне действительно известно, что около года назад вы с Ником нашли в архиве школы папку с полицейскими отчетами об аварии. Он поначалу изучал ее самостоятельно, потом и меня подключил. В общем, не знаю, что он тебе говорил насчет этого и говорил ли вообще, но все, что написано в отчетах – чистая правда, я сам все перепроверил. Это была случайность, Эбигейл. – Вот как, – я нахмурилась, вспоминая тот вечер. Я не видела эту папку с того самого момента, как мы нашли ее, но я отчетливо помнила, что Ник говорил мне об этом – все сложнее, чем кажется поначалу. А еще я помнила его удивленный взгляд, когда он впервые вчитался в отчет. Что-то здесь явно было не так и не давало мне покоя. Впрочем, причин не верить словам Тодда у меня не было, по крайней мере, сейчас. – Я скажу вам то же самое, что сказала тогда Нику. Это было больше десяти лет назад и больше не имеет никакого значения для меня. Но конверт все равно передайте ему. – Передам, я обещаю, – ободряюще улыбнулся мне Тодд и поднялся. – Мне пора идти. Я уверен, что ты справишься с тем, что ждет тебя в ближайшие месяцы, но все равно желаю удачи. Думаю, мы еще когда-нибудь увидимся. В последний раз окинув меня уверенным взглядом, он открыл дверь и вышел в коридор. Не успела дверь за ним закрыться как открылась снова, но это была уже Джессика. Она растерянно огляделась по сторонам, подошла к своей кровати и опустилась на краешек недалеко от меня. – Кто это был? – неуверенно спросила она, будто ожидая, что я, как обычно, выдам в ответ какую-нибудь колкость или просто проигнорирую. Но настроение было совсем не подходящим для этого. – Капитан полицейского участка из Нью-Йорка. Он хороший друг Ника и он очень помог мне, когда тот уехал. – Он знает куда именно он уехал? – Даже если знает, мне не посчитал нужным сказать. – Думаешь, Ник уехал из-за всей этой ситуации? – одного моего ответа без привычного сарказма ей, очевидно, было достаточно, чтобы продолжить заваливать меня вопросами. – Сначала увольнение, потом твой побег, арест Ванессы, твой арест, теперь его из-за этого принудительно лишили статуса опекуна, как бы говоря, что он не справился с возложенными на него обязанностями. Я бы, наверное, тоже обиделась на весь мир и взяла отпуск, чтобы уехать куда-нибудь подальше отсюда… – Не знаю, Джесс! – прервала я ее воскликнув так громко, что она вздрогнула. Я вздохнула и медленно поднялась на ноги. – Все это – последнее, о чем я сейчас хочу думать. Я хочу жить дальше. Плыть по течению, прожить поскорее ближайшие несколько месяцев и, сняв с ноги аксессуар, свалить как можно дальше отсюда. Ты можешь поддержать меня или нет – мне все равно, главное не мешай и не доставай меня. – Ты сложный, противный и иногда просто невыносимый человек, – процедила она со злостью, чего я совсем от нее не ожидала. Я обернулась, удивлённо уставившись на нее, – но ты моя единственная подруга. И пусть ты меня таковой не считаешь, я просто обязана помочь тебе в такой тяжелой ситуации всем чем смогу. Я улыбнулась всем своим видом давая ей понять, как ценю ее слова. Она в последний раз окинула меня презрительным взглядом и занялась своими делами. У меня даже как-то тепло стало на душе от осознания, как мы на самом деле похожи. И как я только могла не замечать этого раньше? Схватив с прикроватной тумбы пачку сигарет и сунув ее в карман, я вышла в коридор. Здесь почти никого не было, хотя время и было еще не очень позднее. Сказывались привычные для всех тюремные устои Ванессы, которые так быстро было не разрушить. С другого конца коридора послышался приглушенный голос Эмили. Она управляла школой последние десять месяцев и пусть я вернулась всего неделю назад я уже не могла не оценить, как успешно она справлялась со своей работой. Она не напрягала никого своим присутствием, не заставляла делать никому не нужные ужасные вещи и даже не наказывала за пустяки. Если так пойдет и дальше, ближайшие три месяца здесь для меня будут словно раем. И это тоже, как ни странно, было одной из многих заслуг Ника. А у меня даже не было возможности лично поблагодарить его за это. Я вышла во двор. На улице стояла пасмурная дождливая погода типичная для разгара осени. Сев на любимую скамейку я закурила сигарету. Словно и не было последнего года. Словно в моей жизни действительно никогда и ничего не менялось. Может все произошедшее со мной было лишь сном? **** Стоя за углом здания уже несколько часов, парень успел скурить почти всю пачку. Он винил себя во всем произошедшем. В том, через что ей пришлось пройти. В том, что как последний трус, так и не смог рассказать ей правду. В том, что не смог ее защитить. И даже в том, что их только начавшие налаживаться отношения снова потерпели разрушение, а она и вовсе окончательно его возненавидела. Когда он уже почти разочаровался в своем замысле, он наконец увидел того, кого так долго ждал. Мужчина вошел в здание и выглядел очень довольным, оно и понятно, его план был воплощен в точности по задумке. Парень с сочувствием подумал о том, что не мог слышать, о чем они говорили. Минут через десять он вышел. Выглядел он куда более хмурым, чем когда пришел. Постояв какое-то время возле входа и сунув что-то светлое в карман, мужчина направился вниз по улице. А вот парень неосознанно улыбнулся. Он поймал себя на мысли, что, тем не менее, безумно рад тому, как все сложилось. Это было идеальным развитием событий, при котором она не то, что не пострадала, но и будет находиться в полной безопасности по крайней мере еще какое-то время. У него же выход теперь был только один – исчезнуть, в очередной раз. Оставалось лишь надеяться, что кто-то другой сможет спасти ее, раз он не смог. Ведь она даже не подозревает, что это еще далеко не конец истории. Эпилог Год спустя Добравшись на остров-тюрьму находящийся в проливе Ист-Ривер, мужчина без труда попал внутрь. Было все же что-то хорошее в работе полицейского, который мог попасть куда и когда он хочет – особенно, если это «куда» – тюрьма Райкерс. Преодолев несколько блокпостов, на всех лишь показывая свое удостоверение, он наконец смог зайти внутрь. Внутри его встретила темная комната с бетонными стенами и железная дверь, закрывшаяся прямо за ним и отрезая его от внешнего цивилизованного мира. Начальник охраны, что сопровождал его с самого въезда на территорию острова, что-то проговорил сидящему за стойкой человеку. Тот лишь окинув вошедшего несильно заинтересованным взглядом, нажал на кнопку, открывающую следующую дверь. За ней виднелся длинный и все такой же серый коридор, едва освещаемый тусклым светом редких потолочных ламп. Впрочем, долго находиться в пронизывающим своим холодом коридоре мужчине не пришлось. Сделав всего несколько шагов по коридору, начальник охраны открыл перед ним очередную железную дверь и пропустив его внутрь, молча закрыл ее с другой стороны. За ней оказалась крошечная комната с маленьким окошком в стене, которое выходило на такой удаленный, но виднеющийся отсюда оживленный центр города Нью-Йорк. Очень иронично. Кажется, вот он город – стоит лишь подать рукой, но на самом деле попытаться выбраться отсюда почти что равно самоубийству. Форменное психологическое давление. Посередине комнаты стоял небольшой квадратный железный стол, а рядом с ним друг напротив друга два стула. Освещение здесь было еще хуже, но ситуацию спасало даже пусть крошечное, но присутствующее окно. Мужчина передернулся, попытавшись представить, что бы было, окажись он здесь не как гость. Представляться подобное совершенно не хотело. Не сводя взгляда с окошка, в котором как никогда активно кипела жизнь – пусть и на той стороне реки, мужчина опустился на один из стульев. И тут дверь вновь открылась: – Извини, что заставил ждать. У меня тут, знаешь ли, дел по горло, – усмехнулся вошедший. Руки его были стянуты стальными браслетами, которые офицер приведший его, тут же снял. – Не сомневаюсь. – Дайте нам десять минут, – сухо сказал мужчина офицеру, потирая руки за запястья. Тот лишь неловко кивнул и скрылся за дверью. Мужчина же медленно опустился на единственный свободный стул и удовлетворенно улыбнулся. – Выглядишь так, будто рад здесь находиться. Неужели за год уже нашел себе применение? – По крайней мере пока, меня все устраивает, – уверенно кивнул собеседник, – но посмотрим, как дела пойдут дальше. Сейчас я и отсюда могу всем руководить. – Знаю, – подтвердил мужчина, – и поэтому я сейчас здесь. – Я понял, что ты пришел не спросить, как мои дела. Так что тебе нужно? – Моя доля. И обещанный уговор. – Твоя доля будет лежать завтра утром в депозитарной ячейке моего банка. А что касается уговора… Я не совсем понимаю, что тебя не устраивает. – Не понимаешь? – воскликнул мужчина громче чем нужно, вскочив на ноги и ударив кулаком по железному столу. – Если на свое прикрытие тебе наплевать, то не смей и меня тащить за собой на дно! Я, кажется, ясно дал понять тебе, что не позволю утянуть меня за собой. Не заставляй меня теперь жалеть о принятом решении тебе помочь. – Помочь, значит. Вот как ты это называешь, – усмехнулся собеседник. Выглядел он совершенно не так словно его только что «приперли к стене», он сохранял невозмутимое спокойствие. – Спешу напомнить, что это ты задумал и разработал всю эту операцию под названием «поймать Итана Мура, чтобы отвести от себя подозрение». Ты почувствовал, как слегка запахло жареным и тут же предал меня, чтобы спасти свою задницу. При этом прекрасно осознавая, что я делаю с предателями, ты все равно пришел ко мне и согласился на мое великодушное предложение перемирия, в рамках которого ты помогаешь мне выйти отсюда за немаленькую сумму, а теперь еще смеешь в чем-то меня упрекать? – Ты не в том положении, чтобы угрожать мне. И вообще я думал, что ты достаточно ценишь нашу совместную работу, – улыбнулся мужчина уже более спокойно и расслабленно, сев обратно, – поэтому сейчас, во имя продолжения нашего сотрудничества, я прошу тебя лишь быть крайне осторожным, когда дело касается меня. Я прошу не столько ради себя, сколько ради своей семьи. Если кто-то узнает, какую игру я веду… – Ты меня утомил, – наигранно вздохнул заключенный, прерывая собеседника. – Черт с тобой. Пусть будет так, как ты просишь. Но впредь запомни если снова когда-нибудь решишь спасать свою шкуру ценой моей свободы… Я этого так просто не оставлю. – Договорились, – улыбнулся мужчина, даже не скрывая того, как обрадовался такому ответу собеседника. – Тогда перейдем к делу. Адвокат, которого ты просил подключить, уже начал работу. От себя я уже сделал все, что мог, теперь дело за ним. Он предупредил, что это может занять несколько месяцев, но просмотрев все оставшиеся материалы, он дал стопроцентную гарантию, что максимум к весне ты, Джек и Агата выйдете отсюда. – А остальные? – Остальные пятнадцать человек, которых нам так же удалось привлечь и закрыть, имеют гораздо меньшие шансы выйти. Поскольку они делали всю «грязную работу», адвокат не может ручаться за то, что получится вытащить всех. – Плевать, – отрезал он и огляделся по сторонам, будто проверяя не подслушивает ли их кто-то, – до них мне нет никакого дела. Пусть занимается тем, чтобы как можно быстрее вытащить нас троих и не отвлекается на подобные глупости. – Именно такие инструкции ему и дали.