– Она была у Элиаса в плену, когда он умер. Вероятно, в его квартире здесь, в Акюрейри. Она взаперти уже двое суток, если не дольше. Присутствующие молчали. Тишина стояла такая, что можно было бы услышать, как упадет иголка. Затем Хельга добавила: – Я уже отправила на место «скорую» и ближайший патруль. Нам нужно срочно туда ехать. Ари вскочил на ноги, вмиг забыв о Кристине. В кои-то веки он вел джип вместо Томаса. Ари чувствовал, как по телу разливается сила. Он не собирался прибыть на место последним и понимал, что так оно и будет, если за рулем окажется Томас. – Мы уже не можем ничего сделать для бедной девушки, – сказал Томас, когда Ари тронулся с места. – Так что не спеши, старик. Дом стоял на отшибе, заброшенный, в плохом состоянии, темный. Окна нижнего этажа заколочены, на верхнем – зашторены. Ари поспешно вышел из полицейского джипа. Перед домом уже стояла «скорая», в придачу к ней несколько полицейских машин и старый микроавтобус телевизионщиков. Синий свет мигалок подчеркивал серьезность ситуации. Ари заметил оператора, который, похоже, получил разрешение снимать практически без ограничений. Неподалеку в напряженном ожидании замерла Хельга. – А мы получили постановление суда? – услышал Ари обращенный к ней вопрос полицейского из Сойдаркрокюра. – У нас не было на это времени. Под мою ответственность, – ответила она решительно. Внутри, похоже, уже начались поиски. 21 Маленькая квартирка, которую Кристина снимала в Акюрейри, находилась на первом этаже красивого старого дома в спокойном районе, недалеко от гимназии, где в свое время училась ее мама. Родители теперь жили в Норвегии. В кризис они оба потеряли работу: папу уволили из банка, маму из архитектурного бюро. Кристина скучала, собиралась съездить к ним осенью, если удастся получить отпуск. Когда они поделились с ней своими планами об отъезде, она смолчала, да и мало что могла сказать, ведь она сама уехала в провинцию и навещала их нечасто. Никакой работы для архитекторов в Рейкьявике не нашлось, но маме предложили хорошо оплачиваемое место в Осло. Практически любая работа за границей была хорошо оплачиваемой, учитывая курс кроны. Папе на самом деле удалось устроиться в другой исландский банк, переживший кризис, но только временно, к тому же ему захотелось перемен. И теперь он работал финансовым консультантом в области рыболовства в одной маленькой норвежской компании, в свое время он специализировался на этом в банке. Они навещали Кристину на Пасху. Спали на матрасе в ее маленькой гостиной. «Тебе нужно расширяться, – говорила мама. – Эта квартирка слишком мала для врача. И очень пустая». Иногда она бывала ужасно прямолинейной. Кристина не хотела загромождать квартиру скарбом. Она хорошо себя в ней чувствовала. В гостиной на стене висела только одна картина, плакат в рамке; это был кадр из фильма «Касабланка» с Хамфри Богартом и Ингрид Бергман, который она очень любила. Диван и кресла в гостиной она купила по дешевке на барахолке, и стол в гостиной тоже ничем особенным не отличался, просто красивый деревянный стол. Она не стала вешать полки, и книги теперь лежали стопками на полу, все почти исключительно по медицине. Стол на кухне оставили прежние хозяева, он был частью гарнитура, не новый, конечно, но от этого не менее удобный. Кристина расположилась за обеденным столом напротив вдовца; они сидели на потертых зеленых табуретках и пили красное вино. В духовке запекалось мясо. – Я немного не рассчитала, – мягко оправдывалась Кристина, – давно не готовила это блюдо. Нужно еще полчаса. Мужчина улыбнулся; черты его лица заострились, в волосах поблескивала седина. Они мало говорили о прежних отношениях, оба явно избегали этой темы. Кристина совсем не хотела рассказывать об Ари, а он, похоже, меньше всего стремился обсуждать свою покойную жену. Кухня выглядела бедновато; хозяйка явно бывала тут нечасто, предпочитая есть на работе. Там всегда предлагали питательные обеды и ужины, а дежурства часто давали ей возможность поесть дважды. В остальном она неплохо приспособилась к полуфабрикатам, следя при этом за здоровым питанием. Они чокнулись, в третий раз за вечер, над спиртовой свечой в середине стола. 22 Хельга собрала экстренное совещание перед домом, в котором была квартира Элиаса. Ари стоял там вместе с другими полицейскими. Оператор шнырял среди них с камерой наготове. Хельга попросила его выключить камеру, пока она говорит со своими сотрудниками. Он подчинился только после обещания первым получать все новости о ходе расследования. – Я прогнал бы этого корреспондента, – прошептал Ари. Томас улыбнулся. В последнее время Ари редко видел улыбку на его лице. Оператор выключил камеру и держался в стороне. Ари, однако, был уверен, что тот все равно может слышать, о чем говорят полицейские. – Женщины в доме нет, – объявила Хельга, хотя этот факт и без того был для всех очевиден. – Не исключено, конечно, что информант корреспондентки водит нас за нос, но, наверное, эта бедная женщина просто в каком-то другом месте. Если так, то время работает против нас. Нам нужно еще раз пройтись по всем деталям этого дела – срочно – и определить, о каком еще месте может идти речь. Нам нужно повторно опросить друзей и коллег Элиаса, пусть даже по телефону, если нет другой возможности. – После короткой паузы она добавила: – Мы нашли в доме вещи, которые могут оказаться крадеными. – Вам следует еще раз побеседовать с коллегами Элиаса в Сиглуфьордюре – Паулем и Логи, а также с этим прорабом из тоннеля… – обратилась она к Ари и Томасу, раздав задания другим. – Хаконом, – вставил Томас. – Я позвоню Хлинюру, он сейчас на дежурстве, – вызвался Ари. – Хлинюр не в курсе, но нам нужно действовать быстро. Ари достал мобильник и позвонил, без особой надежды, однако, что от Хлинюра будет много пользы. Хлинюр не ответил, Ари позвонил в отделение, там тоже никто не подошел. – Странно, – сказал Ари вполголоса. – Никто не отвечает. – Какого черта… – пробормотал Томас. – Вам не удалось ни с кем связаться в Сиглуфьордюре? – В голосе Хельги сквозило недовольство. – Что это за раздолбайство там у вас? Тогда вы должны сами срочно поехать. – Затем она добавила: – Но я хочу получить объяснение, почему никого не было в отделении полиции. Это, разумеется, абсолютно неприемлемо! – Мы пулей, – смутившись, произнес Томас. Ари вспомнил о художнике Йои и Йонатане. Нужно будет побеседовать и с ними тоже. Он должен был, конечно, рассказать Томасу о своем разговоре с этим странным Йонатаном. И тут его осенило. – Думаю, я знаю, где женщина, – уверенно сказал Ари. – Что?.. Что ты имеешь в виду? – зычно спросил Томас. – Говори же. – Элиас ведь одно время жил здесь недалеко, на хуторе в Скагафьордюре, он сейчас заброшен. Там ему явно все хорошо знакомо. А где можно найти укрытие лучше, чем на безлюдном хуторе, куда никто не ездит? – Черт возьми, что же вы раньше молчали? – Хельга кипела от гнева. Такой реакции Ари не ожидал. Ни тебе благодарности, ни похвалы. – Ты знаешь, где этот хутор? – спросил Томас. – Выясню, – пообещал Ари и позвонил Йонатану. Зазвонил мобильник. Исрун ответила. Она ехала в Акюрейри на полной скорости и ее снижать не хотела: столь важные новости ждать не будут. Исрун двигалась по немощеному участку и несколько раз чуть не потеряла управление. В трубке был голос корреспондента из Акюрейри. – А ты уже где? – спросил он возбужденно. – На пустоши. – Поворачивай. Женщины в квартире не было. Они считают, что она на каком-то заброшенном хуторе в Скагафьордюре. Мы как раз на пути туда. Он сообщил точное местоположение. – Поняла, уже еду. – Затем Исрун почти прокричала в телефон: – Не упусти их! Это будет сенсационная новость. Она сбавила скорость и с трудом развернулась, затем двинулась по грунтовке в противоположном направлении, поднимая клубы пыли. Иногда ее работа бывает очень интересной. Ари сел за руль. – Ты должен был сообщить об этом раньше, – сдержанно сказал Томас. Ари промолчал. Что это за нападки? Разве он не раскрыл дело? Они уже были на выезде из города, когда Ари резко затормозил у торгового центра. Он вдруг вспомнил о Кристине, и в душу ему закралось ужасное подозрение.