– Гулаг-2! – призвал пафос заокеанский политинформатор. – Не мрачновато ли? – усомнилась поросль, задетая за патриотическое живое. – Вовсе нет: как тогда, так и сейчас целый класс грохнули! – не унимался трибун исторической справедливости. – Какой класс? – недоумевал держатель вечернего аттестата зрелости, не по чину начитанный. – Мелких и средних предпринимателей, ну а за компанию досталось и остальным, – заключил заочной ковки предприниматель. – Не поспоришь, верно. Но оклемались как-то, выкарабкались… – отстаивал будущее своей родины Виктор. – А вы говорите – песо… – Черты референта стремительно тяжелели. – Это о чем? – живо поинтересовался собеседник. – Да так, мысли вслух… – Резкий жест Олега вниз мог показаться кличем к новому раунду застолья. Между тем вспомнивший о девальвации аргентинского песо* Олег и не помышлял о сценических подсказках Витяне… Должно быть, проблема несправедливой конфигурации мира Виктора волновала меньше. Оттого к жесту референта он отнесся с должным вниманием и потянулся к ближайшей бутылке. Но, проверив ее по весу и на свет, несколько изменился в лице. – Во, девки дают, надо же – перцовку добили! Все, что осталось, принцесса Ди под фисташковым сиропом, хочешь? – предложил Витяня зависшему где в мыслях, а где в сорокаградусных парах компаньону. – Не, не буду, – картинно вздрогнув, Олег изобразил отвращение. – Может, сгоняю туда, где ты брал?! – азартно предложил застрельщик. – Можно, но я бы не советовал… – явно отмахивался от третьего акта действия референт. – Сказал ведь – я слетаю! – Взмахнув головой, Виктор, казалось, отбросил чуб, которого у него и в помине не было… – Нет, не то это место, не то, – продолжал отнекиваться Олег, вяло подумывая о заначке в «Карлтон Риц». Но не успел он перенестись в курируемую Хью реальность, как продолжать кутеж ему перехотелось. – Кстати, а где наши дамы? – решил сменить тему, а может, восстановить шкалу приоритетов Олег. Последнюю минуту он отчаянно вытирался оставленным Люсей полотенцем – пот с него лил ручьем. – В ванной шепчутся, – проговорил в нос Витяня. Дамы объявились столь же внезапно, как и исчезли. – Уже не шепчемся, – вербально подтвердила свою явку Люся, вскоре добавив: – Пошли, Виктор, дело есть. – Какое еще дело? – Витяня дернулся и едва не свалился со стула. Забросив правую руку за спинку, обрел равновесие. Принялся раскачиваться взад-вперед, угрожающе скрипя ножками. – Шмотки остались, запакуй, – сориентировала многопрофильного ординарца Светлана. – Какие такие? – Секьюрити бросил раскачивания, просунул за спинку и левую руку. Переводил мутноватый взор с одной товарки на другую, занявших стойку дозорных и, казалось, вознамерившихся взять его в клещи. – Обычные, Витя, обычные… – успокаивала Люся. Расстегнула верхнюю пуговицу на блузке, но вскоре застегнула вновь. – Да мне по х…, Люська, твои…– отбрыкивался Витяня, задиристо вращая головой. Но, поймав настороженный взгляд референта, заговорил миролюбивее: – Словом… однополово, Люська, отстань! – Ты на время посмотри – почти двенадцать, или забыл, что улетаем? – Люся ухватила Виктора за подмышки и резко потянула. Синхронно норовила сдуть залипшую на лбу челку. Олег воспринял меру как организационное мероприятие, затеянное по принципу «начнем с крайнего»… Не на шутку испугался, лихорадочно раздумывая, как себя позиционировать дальше. Само собой напрашивалось: с Витяней следует немедля распрощаться. Ему же не хотелось совсем… – Люся, не надрывайтесь так, я вас и Виктора провожу, – предложил свои услуги референт. Через минуту Олег, Люся и Витяня сгрудились у номера напротив и, заметно покачиваясь, общими усилиями искали ключ от него. Ключ почему-то оказался у Люси в сумочке, что Витяню ничуть не смутило. Он лишь вяло махнул – открывай, мол. Референт извлек из портмоне визитку, вручил Виктору. Тот воспринял жест, как должное, и запихнул визитку в карман, не изучая. – Понадобится помощь, звони. Но учти, денег не одалживаю, уроки английского не даю, а вот хороший совет обеспечен, – изрек с каменной физиономией Олег. После короткой паузы Виктор, а затем и сам референт, рассмеялись. Олег протянул для прощания руку, но Витяня подался вперед и, притягивая собутыльника, обнял. Разжимая объятия, поцеловал – вскользь, по-пьяному, между тем радушие казалось естественным, вполне мужским. Виктор направился в номер, но в дверном проеме остановился и, облокотившись о наличник, как-то странно на Олега глядел. – Да, чуть не забыл: передай привет Бен Ладену. – Лобызатель слизывал белый налет с губ. – Wow! Макаром каким? – Олег подслеповато всматривался, похоже, разбирая, какой ему уготовлен подвох. – Когда его по Вашингтону в клетке повезут. Ведь рано или поздно поймаете! Я б его, суку… – за Виктором хлопнула дверь. Референт еще долго не мог пошевелиться, притом что совсем недавно ему самому не помешала бы подпора. Его накрыло волной сильного, мало изведанного чувства – преклонение перед харизмой, коей природа щедро одарила парня с симпатичным именем Витяня. И «бены», прочие «ладаны» были здесь совершенно ни при чем… Судя по звукам лившейся воды, Светлана принимала в ванной душ. Олег осмотрелся, не вполне понимая, куда себя деть. Тут он заметил кровать со смятой постелью и несколько оживился – обрел то погружающийся в туман, то выплывающий из его низин указатель. Долго приноравливался усесться, почему-то метя в насиженную теплой встречей выемку. Но, передумав вдруг, обосновался на стуле. Ну и то хорошо… Олег рассматривал раскардаш на столе и мало-помалу погрузился в раздумья. Правда, то, что он испытывал, лишь внешне напоминало задумчивость. Его «дымка», по сути, комбинация нескольких промежуточных состояний. Референт был полуочарован-полупьян, полувлюблен и, как ни странно, полуодинок. Дабы приглушить последнюю составляющую, а скорее, сгладить границы между всеми «полу», Олег принялся подливать «Амаретто», совсем недавно им отвергнутый. Минут через двадцать Олег поймал себя на мысли, что, кроме мерного шума воды, из ванной ничего не доносится. Вознамерился было проверить, не случилось ли чего, когда вода литься перестала, и ванная наполнилась присущими, по большей мере, женщине звуками: взвизгнул фен, пробарабанили массажные шлепки. Вскоре последние пустоты референта наполнились микстурой из Сарроно, и он сподобился в перекаченный газом баллон, с которым любое неосторожное движение чревато. Все «полу» гротескно увеличились втрое, поглотив компонент одиночества. Гость вновь вдохновенно потел, но и не подумывал промокнуть влагу. Справедливости ради – было не чем: полотенце из комнаты исчезло. На его физии залипла безадресная (разве что к самому себе) улыбка. Вроде до полного счастья было далеко, но свербело предчувствие, что оно не за горами. Откуда-то приглушенно донеслось его имя, позже прозвучал повтор. Наконец до Олега дошло, что из ванной к нему обращается Светлана. Он отозвался, с трудом вырывая «ступни» из вязкого битума сна, но на ноги подняться не получалось. – Они ушли?! – голосила через дверь дама сердца. – Да, я проводил их, – успокоил Светлану референт. – Тебе не скучно? – зрела в корень пассия. – А ты как думаешь? – пробормотал Олег, смыкая пудовые веки. – Не скучай, я скоро! – подбодрила застрявшая в ванной Светлана. По-видимому, нуждалась в поддерживающей профилактике нем меньше, чем сам балансирующий между сном и явью ухажер. Олег пощипывал нос и уши, дабы не попасть в западню, куда его неутомимо тащили опричники Морфея. Все они нарядились в серое и выглядели как на одно лицо. Силы априори были неравными, и опоздай Светлана на минуту-другую, то наверняка бы обнаружила поклонника храпящим под куполом им же купленных цветов. Куда бы свернул сюжет, случись конфуз, не оборвалась ли бы лента повествования вовсе, разбросав персонажей, куда глаза глядят, а скорее, в привычные, хоть и набившие оскомину палестины, или наоборот – не приобрела бы фабула новую инъекцию интриги – предсказать трудно. Ведь известно: любовь не терпит сослагательного наклонения и все сочинительские выкрутасы лишь слуги ей. Олег открыл глаза от ощущения склизкого – ему казалось, что по шее течет дождевая капля. Он рефлекторно подался в сторону то ли в испуге, то ли решив уклониться от иных капель, могущих попасть за шиворот. Не исключено, на шею и впрямь забрела влага, только не из обнажившихся небес, а из розы. Светлана привлекла цветок, чтобы выразить нечто интимное, а заодно и привести ухажера в чувство. На ее появление из ванной он не реагировал – сидел с закрытыми глазами, скрестив руки на груди. Первое, что боковое зрение референта выхватило, был ворсистый розовый халат с капюшоном. Он укрывал хоть и узнаваемые, но пока скрытые за плотной материей очертания женщины. Капюшон приоткрылся, обнажив вначале темный локон, а потом и весь профиль возлюбленной. Их взгляды не встретились – и хорошо, что нет. Глаза Олега одеревенели, ничего возвышенного и приличествующего моменту не изъявляя. Очи Светланы хоть и блестели, но выдавались болезненным блеском и пустотой. Роза выскользнула из Светланиной руки и упала на кровать, служа неким мистическим знаком, без разгадки которого влюбленные не решались пошевелиться – ни в пространстве, ни в чувствах. К счастью, вдаваться в мистику у пары сил не хватило, поскольку нуждались они в одном – обычном шестичасовом сне, способном воскресить соки и токи жизни, столь упоенно, но безоглядно растраченные в последние дни. Обильно пролитый на души коктейль житейских перипетий и алкоголя привел к курьезной метаморфозе. Точно дети, измытарившие себя баловством до бесчувствия, влюбленные прислонились друг к другу и… повалились навзничь, трогательно, по-детски обнимаясь. Угловатый атавизм можно было воспринимать как угодно – только интим это не напоминало ни в коей мере. Еще с минуту их глаза беспорядочно мигали, предвещая скорое погружение в сон. Руки же двигались в поиске тепла или утешения, пока не замерли столь же трогательно, как и тянулись… Олег проснулся от громкого стука в дверь, не понимая, где он. Вскоре стук оборвался, и зазвучали мужской и женский голоса, поочередно звавшие Светлану и настойчиво предлагавшие ей проснуться. Позже он услышал, что где-то рядом открылась дверь, и некто гневно отчитывал по-турецки. Кликавшие Светлану замолчали и, судя по наступившей тишине, ушли. Олег наверняка бы вновь забылся, похоронив на кладбище сна досадный, но все же мелкий эпизод, если бы не ужасные ощущения во рту. По меньшей мере, тот требовал ополаскивания. Референт с трудом опустил ноги на пол и инстинктивно искал тапочки. Но обнаружив, что обут и одет по полной выкладке, оставил это занятие. Вопрос, куда его занесло, сохранял свою актуальность. Зазвучали символы какой-то жизни: шуршала утварь, волоком перемещаемая по полу, вполголоса переговаривались двое, грохнулся на пол ключ и, наконец, избитое русское ругательство, как ему показалось, утратившее род из-за безмерно частого употребления… Тут, по странному совпадению, Олег идентифицировал себя и свои координаты. Вся его материя враз переключилась на единственную, подмявшую прочие самоощущения задачу: как поправить разбитый пьянкой организм? Причем сейчас, сию минуту! Усилия поживится минеральной водой результата не дали – стоявшие на столе бутылки были пусты. С диким тремором в конечностях он доплелся до ванной и, как в лихие студенческие годы, жадно алкал из крана, не потрудившись принести из комнаты стакан. Легче не стало, но надобная организму реабилитация началась. Вернувшись в комнату, референт разыскал «Амаретто» и залпом опрокинул два с половиной чейсера, что в метрической системе идейно предметного СССР именовалось ста граммами. Деловито добавил еще чейсер и постепенно оттаял – сколами, рыхлостями, кусками. Минут через десять расслоение завершилось, и процесс засобирался обратно – в сторону интеграции материи. К счастью, полное затвердение не наступило, поскольку «растворитель» в виде «Амаретто» допел свою песню. В итоге Олег являл из себя некое желе, лишенное внятности форм, чуть покачивающееся, но совершенно безвредное. Однако, как выяснится позже, совсем не бесполезное… Рано или поздно присутствие в комнате Светланы дало о себе знать, в результате чего у Олега проявились свойства Homo sapiens. Для последнего поиск партнерши – задача номер один, разумеется, после добывания пищи, на тот момент проглоченной в виде десерта, именуемого «Амаретто ди Сарроно». Поначалу он бросал на возлюбленную случайные, мало что значащие взгляды. Со временем взор задерживался на ней все чаще и чаще, пока не замерз в одной точке – открытом разрезе халата, откуда выглядывали убойной красоты груди. Чарующе скользящие тени лишь подхлестнули воскрешение чувств и возврат к истоку. Несмотря на гнетущую организм муть, хоть и ослабленную «абрикосовкой из Сарроно», он споро разоблачился и прилег возле возлюбленной. Сблизившись, захотел было прикоснуться, причем именно прикоснуться, а не приласкать – жило это, правда, недолго. Корявыми зигзагами руки заторопились к пассии, но в них пульсировал скорее синдром абстиненции, нежели плотское, не говоря даже о нежности чувств. Каким-то случайным движением он ослабил узел на поясе халата и почти невзначай распахнул его полы. Номер наполнился порывистым сопением и неуклюжестью похмелья. Светлана лежала на боку, и слившиеся в сферу выпуклости могли пригвоздить взор даже инопланетянина среднего пола, вызвав блокировку систем, без которых не вернуться домой. Между тем землянин Олег оказался менее технологичен и, в силу своей геногеографической принадлежности, более приземлен. Не предваряя своих действий ничем, кроме похмельной сосредоточенности, он осмотрел свои телеса и спящую глубоким сном Светлану, приподнялся на руках и… погрузился в возлюбленную всей массой тела. Не прошло и полминуты как он добросовестно, размеренно задвигался, увлекаемый драйвом сокращения мышц, выделений и пота, с трудом осознавая, с кем он и где – в очередной раз за сегодняшнюю ночь.