– Простите, босс, – бросился на выручку подопечной структуры Пол Фонтенбло, – Россия и спустя тринадцать лет после демонтажа коммунизма – вся та же Россия, не интегрированная в мировое сообщество, путаных приоритетов страна. Мы только нащупываем в ней перспективные потоки информации. – Да за деньги там разве что Кремль не купишь! Все остальное – можно! – Можно-то можно… – протянул невесело заместитель. – Только назавтра сведения выуживать у персонала морга, случись информант опознан… Кеннет Гриффитс вонзился в зама взглядом, но так и ничего не сказал. Опустив веки, покусывал губы. В конце концов спросил: – Есть ли хоть один аргумент, оправдывающий стамбульский провал? А, Пол? Фонтенбло и Кейдж переглянулись и, казалось, согласовали некий план. Кейдж деликатно откашлялся, взял слово: – Боюсь, господин Гриффитс, наш форум – ложные координаты для поиска виновных. – Даже так? – Изображая смесь изумления и афронта, босс отстранился. – Корни провала… – продолжал шеф безопасности, – тянутся из самого Белого дома, а не коридоров «Стандарт Ойл». Побудитель тому – как бы это нейтральнее – наша склонность к политическому миссионерству. Америка слишком зациклена на продвижении своего влияния и идей. Вот и нынешний проект… Не окажи на нас нажим Вашингтон, никто бы разработку «Баку – Басра» не воспринял бы всерьез. Нажим причем не одноразовый, а маниакально настойчивый. Мы же, если помните, начиная с аналитического отдела, кончая нами, безопасностью, не видели в бакинском нефтепроводе осязаемых перспектив. Видите ли… Не доросли азербайджанцы до цивилизованного сотрудничества – слишком молодая, не взрастившая ни традиций, ни прочных институтов власти страна. И, куда не гляди, Восток… Русским нуворишам, поднявшимся на мздоимстве и полном пренебрежении законов, проще с ними столковаться. Как никак – общая история и судьба. Соблазнить бакинцев можно лишь большими, но, следует выделить, только живыми деньгами. Поощрительная программа проекта – неэффективна, склонить их мог кэш и только кэш… Здесь же мы связаны жестким контролем как закона, так держателей акций – всеохватная, прозрачная отчетность. – Ой, Хью, не разыгрывайте из себя девицу-недотрогу! – вспылил Гриффитс. – Можно подумать, вы оглядываетесь на вкладчиков и прочие условности. Тошно слушать… Да ладно, – шеф отмахнулся, – жду продолжения. – Собственно все, босс… – Все так все… – Гриффитс придвинулся, складывая руки на столе. С поволокой отсутствия глядел промеж приглашенных, но вскоре, как бы очнулся: – Тогда, что получается? Закатывать в деготь с перьями нужно меня? Ведь контакты с администрацией – прерогатива президента. Поменявшись с главой дома ролями, гости рассеянно осматривали кабинет. И, не вызывало сомнений, трусят пересечься с шефом взглядом. – Именно это подразумевается, Хью? – совсем тихо молвил Гриффитс. От того гробового шепота подмышки визитеров вмиг взмокли. Они вновь приняли смиренный, даже подобострастный, вид. Гриффитс извлек из канцелярского набора «Паркер», отсоединил колпачок и, улыбаясь, покручивал золотое перо. Похоже, искал отражение солнечного зайчика на столе. Спустя минуту вернул ручку на место, шаловливо молвил: – Ну-ну, с виновным определились… – Да нет тут вашей вины, босс! – Фонтенбло резко выпрямился. – Все мы заложники пост-сентябрьской доктрины. Вот, что Хью хотел сказать! – Прознали бы в Вашингтоне о говоренном… – В президентских очах мерцала хитринка. – Заподозрить нас в дефиците патриотизма и мотивации – не думаю, что это хорошая мысль… – искренне сокрушался Фонтенбло. – Скажите, а на какую информацию опирался наш русский, не оставивший от проекта «Баку – Басра» камня на камне? Лица Фонтенбло и Хью онемели. Стало очевидно: в подконтрольной им структуре на них стучат. Причем доносят со стенографической точностью. – О ком вы? – Фонтенбло простецки щурился. – У вас что – переизбыток подопечных не американских корней? – Босс направил на зама указательный палец. – Олег Левин – вспомнили такого? Кстати, а почему в докладе о перспективных направлениях о нем ни слова? Ведь энергетические колоссы русских только входят во вкус борьбы за мировой рынок. По-моему, он идеальная кандидатура для будущих проектов: умелый тактик, честен, финансово независим. Правда, несколько романтичен и неразборчив в связях… Словом, есть вам над чем подумать, Пол и Хью. Я же пока хочу взглянуть на его досье, со всеми приложениями. Гриффитс умолк и некоторое время потирал ладонью лоб, будто бы миролюбиво устраняясь. Глядя на него, гости переводили дух – Хью откинулся на спинку кресла, а Фонтенбло придирчиво поправлял галстук. Но тут босс резко опустил руку, обнажая брезгливо-надменный оскал. – А теперь резюме. Ваше будущее определит общее собрание акционеров. Представляю их лица, когда выяснится, на что истрачены семь миллионов бюджета. Ровно столько обошлась бездарная оценка и глупейшее администрирование проекта, который из-под нашего носа увел «Лупойл», после чего втихую втиравшего нам очки! Глава 12 В эти минуты под чревом матери-любви Олег со Светланой досматривали свои последние сновидения. За последние двое суток свой номер они не покидали, одержимые наиприятнейшем на свете занятием – практикой сладострастия. Их тела, одолеваемые жаждой воскрешения после изнурительного, но столь упоенного марафона, склеились изнанкой плоти, не в силах разъединиться. Шел четвертый день их медового уикенда, к их превеликой радости, вчера продолженного. Из Стамбула позвонили, сообщив, что переговоры вновь отложены. Влюбленные, конечно же, не знали, что об их романе проведал сам президент «Стандарт Ойл», одна из могущественнейших персон Нового Света. Именно с его подачи люто возненавидевший Олега Хью, записал в блокноте «Левин – связи» и поставил точку, бесстрастную, как его палаческая душа. А зашатавшееся под главой безопасности кресло лишь подбавило чиновничьего ражу. Олегу мешали какие-то звуки, но просыпаться не хотелось и понятно почему: за последние трое суток день и ночь слились воедино. Временные границы растворились в неугомонности инстинкта, учащенном дыхании, в его и ее поту. Он дважды звонил в «Room Service» и просил раньше срока поменять белье, притом что каждое утро это делали без напоминаний. Долетавшие обрывки фраз обыденностью и размеренностью речи скорее убаюкивали, нежели звали к пробуждению, и до поры до времени звуковой раздражитель и сон уживались мирно. «Диоптрии» приоткрылись, но в дымке пробуждения проступали лишь контуры кристаллизирующегося мира. Зато «звуковая дорожка» от помех очистилась. Голос принадлежал Светлане, как, впрочем, и очертания ее изящной, обнаженной спины. Светлана сидела на кровати и с неподдельным интересом болтала по его мобильному. Первое, что референту пришло в голову: как изумительно она смотрелась бы в его лос-анджелесской вилле, сидя на бортике бассейна с окунутыми в воду ступнями. Следующее открытие в яви: ее собеседник – женщина. Он подумал: звонит родственникам. В редких паузах «полопомрачения», в пучину которого они дружно провалились, Светлана впадала в муки раскаяния, считая, что ее семья брошена на произвол судьбы. Успокаивалась лишь после телефонного звонка домой, в Абакан. Душою маясь, порывалась спуститься в лобби и купить какую-то карточку. Олег спрашивал, что это за карточка, которую можно купить, по-видимому, путая ее с кредитной. Светлана поясняла: телефонная. При каждом новом приступе ностальгии Олег возмущался: «Зачем тебе карточка? Вот сотовый, бери и звони». Но Светлана почему-то не брала и не звонила, а просила набрать номер под ее диктовку. Разговор тек по-женски ни о чем, и Олег был не прочь вернуться к проявке слайдов-снов, когда услышал нечто, вмиг захватившее внимание. Собеседница допытывалась, а Светлана отвечала: – Повтори, санрай… санрайдер? Что это? Баночки? Думаю, что нет… Нет не принимает. А для чего они: похудания? Точно нет. Осведомиться о «Санрайдере», препарате для похудания, мог единственный человек на свете – Рейчел, его американская подружка, обитавшая в одном из пригородов Лос-Анджелеса. Телефона Рейчел в памяти этого мобильного нет, так что не возникало сомнений: звонит сама Рейчел. И на самом деле, умаявшись от непрерывных трелей, дравших по нервам наждаком, Светлана предпочла ответить. Отключить незнакомый аппарат она, по-видимому, не смогла или, напротив, ее обуяло любопытство. Разбудить Олега не получалось – он спал как убитый, несмотря на болезненные пощипывания за уши и толчки в бок. То отворачивался, то отмахивался. Рейчел, коренная американка, родилась в семье выходцев из СССР. По-русски изъяснялась коряво, читать и писать не умела, но понимала язык сносно. Олег общался с ней исключительно по-английски, отметая даже редкие попытки перейти на русский, на что Рейчел пускалась, в основном, шутки ради. Что тут скажешь – переводчик-референт… За профессию-духовницу горой! Коль мычишь, на пальцах лучше покажи… Рейчел выдавалась молодостью, красотой, огненно-рыжими волосами и знатными успехами на профессиональном поприще. В свои тридцать четыре заведовала отделом маркетинга в крупной калифорнийской фирме, зарабатывая порядка ста пятидесяти тысяч долларов в год. Знакомство с Рейчел инициировала мать Олега, обеспокоенная его статусом свободного мужчины. Олег не терпел сводничества, о чем матери, безусловно, было известно. Посему женщины задумали провернуть задуманное с «черного хода». В итоге заговорщицы разработали незатейливый, зато отлично сработавший план. В редкий будний день, когда Олег находился дома, в его виллу позвонили, представившись: агент по продаже продукта для похудания «Санрайдер». Окажись на месте привлекательной Рейчел менее заметный «потрошитель кошельков», Олег дверь бы своего дома не открыл, оправданно опасаясь всякого рода проходимцев. Да и Рейчел он впустил далеко не сразу – добрую минуту изучал, досаждая каверзными вопросами. Рейчел не пришлось долго навязывать свое чудо-средство, и через пять минут стороны ударили по рукам. Вскоре общение перетекло неформальное русло, в тот же вечер увлекшее Рейчел и Олега в ночной ресторан, а спустя несколько дней – в постель. Последующие отношения референта то не очень радовали, то откровенно тяготили. Мало того, что Рейчел докучала новомодными экономическими теориями, она еще была набожной. То и дело склоняла к соблюдению религиозных обрядов и норм ему, убежденному атеисту, мягко выражаясь, неинтересных. Олег давно бы распрощался с Рейчел, если бы не одна ее милая черта: рычащее американское «р» она, грассируя, выговаривала на немецкий манер. Так что в моменты, казалось бы, неумолимо толкавшие к расставанию, тривиальное упоминание слов «бой-френд», «гэал-френд», то бишь их с Рейчел общинно-правового статуса, служило чудодейственным громоотводом. Олег вряд ли отдавал себе отчет в этом, иначе давно бы поставил в их интрижке точку. В любом случае, основные признаки романа, хоть и вялотекущего, просматривались, да и другой кандидатуры на роль «подружки на выход» у Олега не было. До референта доносились лишь сентенции Светланы, но прыть лукавого сочинительства позволяет озвучить обе стороны. Для удобства восприятия русский Рейчел «подправлен» – большая часть чужеродных слов опускается. – Мужчинам верить нельзя, обманывают… – проскрипела калифорнийская «подружка на выход». – Ты о чем? – заинтересовалась евразийская «разлучница». Живо перенесла аппарат к другому уху. – Сказал, что в командировке в Denmark, на самом деле укатил в Россию, – обозначила территориальные претензии Рейчел. – Что это «денмарк»? – отслаивала истину от языковых плевел Светлана. – Denmark – это страна, – пояснила представительских интересов партнерша. Как и собеседница, поменяла дислокацию мобильного. – Наверное, Турцию имеешь в виду? Мы в Турции, я и он… – буднично, укрывая любые акценты, сообщила курортница. – А что такое «Турции»? – путалась где в падежах, а где в скудных познаниях носитель «калифорнийского русского». – Ну …мусульмане… Стамбул, – на пальцах разъяснила челночница могучего. – My God, Istanbul?! Да что там делать?! – вспыхнула, словно бенгальский огонь, Рейчел. Чуть успокоившись, принялась раскапывать, где собака измены зарыта: – Он познакомился с тобой в Интернете? – Он познакомился со мной в аэропорту… – невозмутимо возразила «приблудная». – Он купил тебе билет из России? – прикидывала глубину намерений бой-френда калифорнийка. – Он пока купил лишь букет цветов, правда, красивый очень… – Светлану обдал весенний ветер, она улыбнулась. – В Турции, что делать семь недель? В Европу ездили развлекаться? – Рейчел отбросила одеяло и захлопнула створку окна. Шум автомобилей бесил, уводя с магистрали дознания. – Было хорошо? – напомнила о себе огненно-рыжая, вновь укладываясь. Светлана оторвала от уха телефон и тряхнула головой, будто изгоняя оторопь. Вороного оттенка копна заиграла в лучах яркого солнца, увлажняя взор референта. Он вжал голову в подушку – то ли погружаясь в негу, то ли зарываясь в служивший ему прикрытием «окопчик». Между тем одеяло подтягивать не стал. – О чем ты, мы знакомы неделю, случайно встретились… – осадив раздражение, откликнулась сегодня на диво покладистая Светлана. – Вы что решили: поедешь к нему в Америку? – наступала не ведающая дипломатических экивоков Рейчел. Впрочем, как и все фимины, укушенные змеей ревности… – Я поеду домой в Абакан, – держала график промысла челночница. Потянулась к сумочке, распахнула, вытащила фото дочерей. – Олег – за тобой в Россию? – Рейчел обмерла, ужаснувшись от собственной «прозорливости». Все же скоро продолжила: – Надо же, Россия… Я и моложе тебя… – Мы вернемся в Стамбул, как только закончатся выходные… – тяжко вздохнула Светлана. Вернула снимок в кармашек сумки – Хотелось бы взглянуть на ту, кто multimillionaire подцепила… – скорее огрызнулась, нежели изрекла покинутая без всяких нот калифорнийка. – Кто мульти…? – споткнулась на втором слоге изумленная Светлана, мгновенно произведя транслитерацию-перевод. Ответа не последовало – на линии воцарилась тишина. И понятно почему, в особенности прекрасному полу. Рейчел совершила промах, причем редкий по своей беспечности. Ни чувство ревности, ни своеобразие момента оправданием ее просчету не служили. Зрелая женщина – а Рейчел, несомненно, была таковой в свои тридцать четыре – не должна была проболтаться о том, что не подлежало разглашению ни при каких обстоятельствах. Коль имела на Олега серьезные виды… Ограждая себя от лишнего ажиотажа, референт скрывал размер своего состояния, хотя и было оно, преимущественно, законным. Скрывал он сей факт и от Рейчел. О внушительных активах Олега под большим секретом поведала Рейчел его мать, не раз повторив: «Не дай бог, узнает!». То, что Олег – прочно стоящий на ногах бизнесмен, говорили его вилла и последней модели «Мерседес», но о подлинном размере его капиталов знали единицы. Сболтнуть такое первой встречной, да еще сопернице! Рейчел готова была провалиться под землю, оттого и проглотила язык. Она, женщина, инстинктивно понимала, что любой нормальный мужчина и без миллионов – объект интереса для многих. А с вагонеткой дензнаков, как Олег, – липучка легиону соперниц, готовых вскарабкаться на Олимп престижа ради…