Ада удивилась, что кто-то мог этого не знать. — Аврелио! — ответила она. Ялда стряхнула затянувшееся чувство ностальгии. — А двоюродные братья или сестры у тебя есть? — Конечно. Лоренца с Лоренцо и Ульфа с Ульфо. — Немного поразмыслив о глубине Ялдиного невежества, Ада решила дополнить свой ответ. — Это дети Клавдио. А мою сестру зовут Флавией. — И у вас обеих есть ко? — У всех есть ко! — весело прожужжала Ада. — Правда? — Да, — подтвердила Ада. — Я знаю, что твой ко живет в городе под названием Зевгма, но он не родился вместе с тобой, поэтому в гости к нам не приедет. — А ты много обо мне знаешь, если учесть, что мы только что встретились. — Ты же папина двоюродная сестра, — сказала Ада, как будто этого было достаточно, чтобы жизнь Ялды стала для нее открытой книгой. — Расскажи мне про моего брата, — попросила Ялда. — Лючио? Они с Лючией собирались переехать на собственную ферму. Вито хотел с ними. Но теперь… — Ада запнулась, не зная, что сказать. — Я знаю о Вито, — тихо произнесла Ялда. Никто не потрудился оповестить ее о кончине Аврелии или Клавдии. Только уход Вито воспринимался как смерть, достойная траура. Когда они вышли на лужайку, Ялдой овладела печаль. Даже восемь жизнерадостных детей не могли восполнить потерю трех знакомых лиц. Когда она со всеми обнялась, Джусто сказал: — Тебе стоило привести своего супруга, мы бы приняли его как дорогого гостя. Ялда издала звук, который, как она надеялась, выражал не более, чем признательность за подобное предложение — в отвлеченном смысле. Она, конечно, никогда не пыталась исправить их предположение о том, что поиск супруга был не столь же важной причиной для переезда в Зевгму, как желание получить образование, но еще ни разу не лгала им в лицо, говоря, что действительно нашла себе ко. Джусто отвел ее к яме, которую они вырыли в углу лужайки. Ялда заглянула вниз; тело было обернуто лепестками; в этой могиле мог лежать кто угодно. Она опустилась на колени, и безутешно дрожа, зарокотала. Успокоившись и собравшись с духом, она повернулась к Джусто. — Он был хорошим человеком, — сказала она. Ради нее отец никогда не жалел сил; она была обязана ему и своей жизнью, и своим здравомыслием. — Иначе и быть не может. — Джусто неуклюже сжал ее плечо. — Что случилось? — Он умер без единого звука, — сказал Джусто. — Во сне. Он проболел несколько дней. Над могилой кружились зудни. — Мне, наверное, надо…? — сказала Ялда — Да. Остальные уже это сделали; все жители поселка. Ялда придала своим рукам форму ковша. Джусто наклонился и помог ей сбросить землю в яму. Она хотела спросить и об Аврелии с Клавдией — хотя бы узнать, сколько лет было их детям — но сейчас был неподходящий момент. Рождение детей не следовало оплакивать наравне со смертью. Любой намек на сравнение был бы воспринят как помешательство. Ялда предложила помочь с приготовлением обеда, но свободных рук, привыкших к своим обязанностям, и без того было достаточно. Она наблюдала, как Аврелио и Клавдио с любовью помогали своим неуправляемым отпрыскам — вмешивались в самые бурные споры, мирили их друг с другом, не переходя ни на чью сторону и не проявляя агрессии. Кто мог упрекнуть столь умелых и любящих отцов? Но даже не имея возможности узнать, чего хотели матери этих детей, Ялда могла с уверенностью сказать, что никто не предоставил им выбора, который был у нее самой. После обеда Джусто отвел ее в сторонку. — Я хочу узнать о твоем супруге, — сказал он. — Чем он занимается? Я должен знать, какое дело унаследуют мои внучатые племянники. — Нет никакого дела, — ответила Ялда. — Я учусь в университете. Зарабатываю на жизнь репетиторством. Так и живу — работа и учеба. Супруга у меня нет. На лице Джусто не было и следа удивления. — Значит, ты свободна? Это отличная новость! Я рад, что тебя никто не держит. — Ты это одобряешь? — смутилась Ялда. — Раз тебе не нужно беспокоиться о супруге, ты можешь занять место своего отца на новой ферме. Твой брат едва ли справится с фермой в одиночку, имея на руках маленьких детей. — Маленьких детей? — Ялда жестом обвела лужайку. — Неужели здесь детей не хватает? — Теперь очередь Лючио, — сказал Джусто. — Сколько прикажешь ему ждать? Мы уже купили ферму. Нас останавливала только смерть Вито. — Вот что можно сделать, — сказала Ялда. — Сдайте вторую ферму в аренду на несколько лет; когда внуки подрастут, Аврелио или Клавдио со своей семьей возьмут ее на себя вместе с Лючией и Лючио. — Ты что, хочешь смешать в кучу несколько поколений? — насмешливо прожужжал Джусто. — Хочешь, чтобы к моменту рождения детей твой брат стал таким старым, что заботу о потомстве ему придется переложить на своих внучатых племянников? — Лючио и Люция сами решат, как им поступить, — ответила Ялда. — Но я на этой ферме работать не стану. Джусто уже начал злиться. — То есть ты уже забыла о своей семье? — Моя семья во мне не нуждается, — спокойно сказала Ялда. — Я уже объяснила тебе, как пустить в дело вторую ферму. — Твой долг — занять место своего отца. — Вряд ли он считал так же. — И чем, по-твоему, ты занимаешься в Зевгме? — строго спросил Джусто. — Мне интересно, что в этом такого важного, что можно забыть обо всем остальном в жизни? — Я изучаю свет, — ответила Ялда. — Звездные шлейфы. Гремучие звезды. — Гремучие звезды? — Они похожи на метеоры. Мы видели здесь одну из них, много лет назад… — Я учил Аврелио и Клавдио читать наизусть саги, и готов научить тому же и тебя, — с раздражением перебил ее Джусто. — Если хочешь получить настоящее образование, вначале освой те знания, которые мы накопили за шесть веков своей истории. — И которые устарели шесть веков тому назад, если не раньше, — резко возразила Ялда. Джусто посмотрел на нее так, будто она выжила из ума. Насколько Ялда могла судить, в его представлении знание было чем-то статичным, отточенным до совершенства в далеком прошлом трудами великих поэтов и философов. В них заключалась единственная истина, достойная обладания; поиски нового были пустой тратой времени. — Я остаюсь в Зевгме. — сказала она. — Пока что никто до конца не понимает природу света, но люди к этому стремятся — в Зевгме, в Красных Башнях и других городах. И ты просишь меня все это бросить? Это самое захватывающее приключение в нашем мире! И я играю в нем свою роль. Джусто брезгливо отвернулся. — Это самая большая ошибка, которую сделал твой отец. — И какая же? — сердито спросила Ялда. — Что перехвалил тебя. — ответил Джусто. — Позволил думать, что в тебе есть что-то особенное — эдакая компенсация за то, что у тебя не было ко. Да, и еще что в школу тебя отправил. Ялда не рассчитывала на спокойный сон, но оказавшись на знакомой лужайке, лежа под звездами и ощущая под собой настоящую землю, поняла, что чувствует себя совершенно нормально. Ада заняла место Аврелии, но когда Ялда устроилась в своей ямке, она уже давно спала. Цветы, окружавшие спящих, мягко светились всеми мыслимыми оттенками, но стоило Ялде слегка поднять голову, как за ними становился виден свет пшеничного поля. Она проснулась перед рассветом и на мгновение была озадачена тем, что не услышала бой часов, несмотря на уверенное чувство времени. Она поднялась и подошла к постели Лючии, затем наклонилась и прикоснулась к плечу своей сестры. Лючия открыла глаза. Ялда жестом призвала ее к тишине, удерживая неподвижную руку перед своим тимпаном. Лючия поднялась на ноги и последовала за Ялдой к краю лужайки. — Мне пора идти, — сказала Ялда. — Из поселка грузовики отправляются рано. — А обязательно прямо сейчас? Я надеялась, ты погостишь еще несколько дней. — В словах Лючии звучала досада, хотя особого удивления в ее голосе не было. — А ты не хочешь поехать вместе со мной? — предложила Ялда. — В Зевгму? — Почему бы и нет?