Рита влетела в аэропорт в распахнутом пальто. Серо-черное пальто букле, белый песцовый воротник, сапоги на высоких каблуках. Платок-паутинку она стянула с волос, открывая двери. Она выглядела эффектно, прохожие мужчины оглядывались ей вслед, но Рита не замечала никого. Павла она увидела сразу. С портфелем и в кроличьей шапке он выглядел потерянным и каким-то старым. А еще провинциальным. Сначала он замер на месте, не отрываясь глядя на несущуюся к нему Риту, потом ринулся к ней навстречу: – Королева, моя королева! Они обнялись. – Боже мой. Как ты мог приехать, уезжай немедленно! Как можно? Мы же не договаривались. А если муж узнает?! Он сейчас придет с работы, а меня нет. Ты что, с ума сошел? – Рита говорила и говорила, запыхавшись, глотая слова, перескакивая, не заканчивая фразы. Павел, будто не понимая, не мог от нее оторваться. – А ты не возвращайся. Давай прямо сейчас уедем, и все. И поставим точку. – Он смотрел на Риту безумным взглядом, в глазах стояли слезы. – Я дошел до края, а ты мне не отвечаешь. – Да я же отвечаю! – Рита говорила почти раздраженно. О чем это он? Разве она давала повод? Прошло время, образы стерлись, она полностью вошла в привычный жизненный ритм. – Что это за ответы, раз в неделю. Письма сухие, это все не то. Сейчас мы поедем к тебе домой, и я объяснюсь с твоим мужем. Я хотел написать ему письмо, но потом понял, что это не по-мужски. Решил, что мы придем в твою семью вместе, взявшись за руки, и расскажем все как есть. Рита пыталась устоять и не упасть в обморок. Вот они, начались ее проблемы. Завела роман на свою голову. Тем не менее она старалась мыслить адекватно. – А что ты сказал дома? – Что еду в командировку в Ленинград. – То есть своей жене ты ничего не рассказал. – Но я же не понимал, какое настроение у тебя?! Да уж… Рита про себя отметила: смелости он требует только от нее. Хотя и ладно, и слава богу. Что бы она сейчас делала, если бы Павел приехал уже с бумажкой о разводе? – Павел, так не пойдет. Прошу тебя, уезжай. Эти порывы никому не принесут радости. Я сейчас страшно занята. Сегодня у меня единственный выходной. А с завтрашнего дня я работаю все дни, включая субботу. И мы с ребятами готовимся к новогоднему празднику в техникуме. Я каждый день задерживаюсь после работы. Ты выбрал неудачный момент. Правда. Рита заметила холодок в глазах Павла. – Ты мне не рада. Я вижу. Рита была не рада. Более того, она была раздражена, рассержена и раздосадована. Ей этот человек точно был здесь не нужен. Но почему-то она сказала: – Ну что ты, родной! Я тебе очень рада, только сейчас не к месту. Ты поезжай к себе, давай купим обратный билет. А потом мы созвонимся, договоримся, и ты приедешь. Я возьму несколько дней в счет отпуска или больничный, и мы проведем с тобой несколько чудесных дней. Приезжай сразу после Нового года. У нас в техникуме каникулы, муж уедет на зимнюю рыбалку, он всегда уезжает, и у нас с тобой будет достаточно времени, чтобы все обсудить. Спокойно, без нервов. – Мне хотелось сделать тебе сюрприз. Я думал, ты будешь рада. А в самолете такая взяла тоска… Решил, сейчас увижу тебя, и мы с тобой уже не расстанемся, не смогу. И вдруг такой холодный прием… – Павел, милый, я не люблю сюрпризов. Я их боюсь, честно тебе скажу. Но это неважно. Это хорошо, что мы встретились, я тебе благодарна за то, что ты приехал… Давай посидим, поговорим… У меня, правда, совсем мало времени. Может быть, час, потом я обязательно должна быть дома. Сегодня приходят в гости мои родители, у папы день рождения. Ты понимаешь? Как все некстати! Рита опять врала на ходу: и про родителей, и про день рождения. Идеи рождались в голове сами, она говорила вдохновенно и видела, что Павла отпускало, взгляд стал не таким напряженным. – Родная, конечно. Я не подумал, я дурак. Но так хотелось тебя увидеть! Рита еще раз обняла его. – Давай присядем и поговорим, наверняка в твой город есть вечерний рейс. Через час Рита выскочила из аэропорта. На стоянке такси очереди не было, повезло, доехали быстро. По дороге домой она вдруг поняла, что не успела убрать последнее письмо от Павла. Оно так и осталось лежать в верхнем ящике комода. Лишь бы Петр его не нашел. Она уже не могла думать и анализировать встречу. Главное сейчас было, чтобы Петр ничего не узнал. В какой-то момент она закусила губу и чуть не завыла: дура, какая же она дура! Глава 32 Дома Петр помогал Саньке делать домашнее задание. Обстановка была напряженной. – Почему я должен соображать за тебя?! В кого ты только уродился? – В кого, в кого… Ты, что ли, математик? – Вот именно. Даже мне, не математику, и то ясно, как здесь решать. Это элементарно! Рите больше всего хотелось открыть ящик комода, чтобы проверить, там ли письмо, но она взяла себя в руки. И сразу же подбежала к мужу и сыну: – Что за крик, а драки нет? Что тут у вас? Сань, ну как тебе не стыдно! Папа прав, это вообще не сложно. Ну то есть, конечно, есть маленькая закавыка, но уж точно не стоит из-за нее ссориться. Давайте ужинать, потом я объясню. – Мы уже поужинали, – холодно бросил через плечо Петр. – А наш старший где? – В кино, – так же холодно, безо всяких подробностей. Мужики бывают разные. Как правило, они неразговорчивые, но есть такие, которым подробности подавай – не остановить. Именно к таким относился ее Петя. Сейчас он должен был бы, по-хорошему, рассказать, какое кино, с кем пошел, обязательно пройтись и по фильму, и по другу сына и высказать свое отношение к самому походу. Или «Нужно тоже сходить», или «Мы на такую муру ни в жизнь!» А тут просто: «в кино». У Риты сердце опустилось в пятки. Нашел письмо. Какой кошмар. Что делать? Как объяснить? Вот ведь дура! Как она могла забыть про этот проклятый конверт? Главное – это успокоиться. Во-первых, ничего еще неизвестно, может, Петр распсиховался из-за Саньки, незачем накручивать себя раньше времени. Будем действовать последовательно. Все-таки Рита была математиком и логики ей было не занимать. Если Петр действительно нашел письмо, вот тогда уже будем не расстраиваться, а обороняться. А лучшая оборона – это нападение. Ей тоже есть что ему сказать. А пока – спокойно, с достоинством и с юмором. Ничего не произошло. Совершенно ничего. – Значит, кормите меня. А я вам расскажу, где я была! – Она пыталась говорить как можно более веселым и беззаботным тоном. Рита заметила оценивающий взгляд Петра. Она выглядела более чем обычно, именно так она каждый день ходила на работу. Юбка, свитер, никакой особой прически или макияжа. Она молилась про себя: «Ну улыбнись, улыбнись! Где твой теплый взгляд, где снисходительное «Ритка»?» Она не могла сейчас пережить этот колючий взгляд мужа, эти холодные, как-то механически произносимые слова. Петр вздохнул и проговорил: – Мама права. Давайте пить чай, а потом еще раз посмотрим на свежую голову. Иди, балбес, ставь чайник. – Отлично, я быстро переоденусь. – Ты голодная? – Естественно. И еще какая голодная. Рита зашла за ширму, чтобы натянуть домашний костюм, Санька неохотно поплелся на кухню, Петр, как ей казалось, наблюдал за ней. – Я ездила в Пулково. Представляешь, позвонила семья, с которой я отдыхала в Кисловодске. Они прилетели из Томска, транзитом здесь, едут на родину к родителям, в Крым. У них всего-то шесть часов между самолетами. В город ехать уже смысла не было, а так хоть повидались. – Ты про них не рассказывала. – Да, собственно, и рассказывать-то было нечего. Как-то даже не думала, что встретимся. Рита вышла из-за ширмы. В Пулково, на табло, она увидела рейс из Томска. И начала вдохновенно придумывать незамысловатую историю. – Они живут в городке атомщиков. Он инженер, она в плановом отделе. Зарплаты хорошие, обеспечены – выше крыши. Но опасность облучения, конечно же, есть. Вот и ездят при любой возможности к солнышку. Рита с аппетитом ела винегрет, про себя отмечая, что приготовила хорошо. Пыталась дышать глубоко, хотя уже все поняла. Письмо он нашел. Для кого она устраивала этот цирк, было не ясно. Она рассказывала про несуществующую семью, одновременно пытаясь вспомнить, что было в том письме. Вот ведь балда – она его даже толком не прочитала. Как теперь понять, что может поставить ей в вину муж? В чем обвинить? Насколько глубока ее вина, если основываться на написанном? Да-да, как там ей иногда пишет Павел? «Прочитала письмо? Перескажи! Не можешь? Не помнишь содержания? Ах, его нет, содержания?! Так зачем читала?! Так зачем я писал? А просто не мог не писать!» Вот именно! Он писал неизвестно про что, а она уже даже читать это словоблудие забывала! Да не было у нее никакой вины. Он все придумал, этот Павел. Это все про него, и совсем даже не про нее. И это было правдой. И сейчас, в аэропорту, она в этом еще больше уверилась. Никто ей не нужен. Ее семья – это Петр и сыновья. И Петра она действительно любит. Что уж говорить про детей. Бред какой-то. Как в банальном индийском кино. И кому только нужны были эти письма? Зачем она ввязалась в эту историю? В какой-то момент она поняла, что никто ее не слушает, Санька уже давно вышел из-за стола и уткнулся в телевизионный ящик, а Петр все мешал несуществующий сахар в чашке с чаем. – Петя, что-нибудь случилось? – неожиданно голос осип. Муж поднял глаза, и в них было столько боли, что Рите стало не по себе. Глава 33 «Друг мой! Снова и снова мысленно возвращаюсь я к дням наших встреч. Сердце переполняется теплым чувством благодарности за тот новый мир человеческих взаимоотношений, который ты подарила мне столь щедро и красиво. И эти письма мои – робкая и слабая попытка убедить тебя в моем понимании того, насколько я признателен тебе за все-все. И это надолго, сейчас я думаю – на всю жизнь. По-видимому, так оно и будет. Это так и было бы, если бы так захотела и если бы всерьез приняла то, о чем мы говорили тогда. А письма – это совсем не те, какие я написал бы, если бы не моя сдержанность; если бы море чувств, которое переполняет меня, все же прорвало плотину, искусственный барьер на его пути, и хлынуло бы на страницы моих писем к тебе! Но как ты их хранишь? Зачем ты их хранишь? Зачем? Даже смешно говоришь об их обнародовании и тем более о публикации. Ласковая моя!» «А если бы это письмо нашел Ритин муж?» – подумала Слава.