– Пусть так, – не сдавалась Слава, – но я же хочу купить эти платки на свои деньги, я не прошу их оплачивать. – А я говорю, что моя женщина никогда не будет носить эти вещи. – А может, твоя женщина сама выберет, что ей нужно? Майер развернулся и, хлопнув дверью, вышел из магазина. Слава осталась стоять совершенно оглушенная. Это что ж такое делается? Она никогда не была упрямой, никогда – транжирой, умела управляться с деньгами, умела накопить, но и умела красиво одеваться, эффектно выглядеть. Да, она не покупала брендовые вещи, на это у нее просто никогда не было денег, но всегда выглядела достойно. И потом, она любила составить законченный образ, продумать, что и к чему надеть, где нужно добавить бижутерию или платок, обязательно подбирала сумки и туфли в тон. А здесь не просто будут указывать, как ей выглядеть, а будут заставлять носить то, что ей не нравится. Это с какой же стати?! Она поймала на себе сочувствующий взгляд продавщицы. Попытавшись изобразить подобие улыбки, Слава выскочила из магазина. Машины Майера на стоянке не оказалось. Еще того не легче. Что это значит? Он уехал? Оставил ее одну? И что теперь делать? Слава потом часто вспоминала этот момент. Именно тогда она поняла, какая жизнь ее ждет, если вдруг она переедет к Майеру. Десять минут, которые она под дождем, без зонта стояла посредине площади, не понимая, что делать, вернули ее к действительности. Сначала она запаниковала: что теперь с ней будет? Без денег, собственно, и без адреса, без паспорта, куда ей бежать? В российское посольство? Только где оно? Уж точно не здесь, не в этих дюнах. Наверное, Майер приехал достаточно быстро, но это время показалось ей вечностью. Он выскочил из машины, кинулся к Славе, начал ее обнимать, целовать. – Пойми меня, я хочу для тебя только хорошего, только самого лучшего. Мы вернемся в Мюнхен, я отведу тебя в роскошный магазин, где продаются кашемировые шали всех цветов. Они мягкие, пушистые, невесомые. Ты поймешь разницу. То, что ты выбрала, – это так безвкусно! Ты сама все увидишь и согласишься со мной, как и раньше. Ты же всегда убеждалась, что я прав. Боже, боже, стонала в своих мыслях Слава, она сама загнала себя в этот тупик. Думая одно, а вслух говоря другое, она убедила Майера, что всегда согласна с ним. Но это же совсем не так. Ей не стали больше нравиться ни эти чудовищные серые вещи, которые он ей покупал, ни обстановка, которую он выбирал для квартиры. Она же думала как? Естественно, она будет учиться у Майера. И было чему. У него хороший вкус. Он одевается изысканно. Но он мужчина! И пусть дальше так одевается. Она согласна выслушивать его советы, учиться у него! Но не изменяться кардинально! Это невозможно! А что сейчас? Полное вытеснение ее, Славиной, личности. Нет уж. Так жить она не хочет. – Вот видишь, я рад, что ты согласна. Я купил сливки. Сейчас буду варить для своего Лисенка очень легкий супчик. Слава постаралась не упасть, у нее закружилась голова от бесконечного дежавю. Ей хватило ума больше не спорить. Спорить бесполезно. Ничего не докажешь. Кому-то – может быть, но только не Майеру. «Я выдержу, я выдержу до конца. Осталось не так уж долго», – сама себя подбадривала Слава. * * * И она тоже написала письмо. Говорить бесполезно. Невозможно. Неизвестно, что придет в голову этому взрывному, невыдержанному человеку, для которого существует одна только правда – его. И потом, каждый раз он в итоге умел все повернуть, все перевернуть. Он бедный-несчастный, одинокий. У него никого нет, его никто не любит. Жена его не оценила, ее, кроме живописи, ничего не интересует. Он так скучает по своим погибшим родственникам, и он так хочет детей… В этом месте Норберт начинал утирать скупые слезы и утыкаться Славе головой в плечо. Как правило, такой поворот следовал после каждого его эмоционального всплеска, которые случались все чаще. Слава не оправдывала его надежд. Она постоянно проявляла свою безвкусную инициативу, вместо того чтобы слушаться, плыть по течению и делать то, что велит Майер. Это же так просто. Нет! Она не понимает! Не хочет принять простую и изысканную жизнь. Ей помойки подавай. А Слава уже боялась Майера в его агрессии, поэтому, когда он успокаивался, легче было со всем согласиться; ни к чему рассказывать про свои мысли, никому они здесь не интересны. Глава 43 Три недели обернулись сплошным компромиссом, и, естественно, со стороны Славы. Уже обеим сторонам стало понятно: не срастается. Приехав в Мюнхен, Слава попросила Норберта снять для нее отдельный номер. – Не обижайся, это были непростые три недели. Ты же сам все понимаешь. Дай мне время подумать. Естественно, Норберт обиделся, практически вышвыривал ее вещи из машины, Слава их радостно подхватывала и неслась с ними в свой одноместный номер. Кстати, и оплатила она его в тот раз сама. Слава не спала всю ночь, и не потому, что не спалось. Она не спала от счастья. Она свободна. Не нужно улыбаться, не нужно кланяться и бесконечно благодарить. Именно в ту ночь она написала Норберту письмо. Писала его долго, практически всю ночь. Ей хотелось высказаться, хотелось объяснить, донести свою мысль. Последнюю неделю они уже практически не разговаривали, любая их беседа заканчивалась конфликтом. Причем Майеру уже не нравилось ничего. Ни когда Слава с ним спорила, ни когда она с ним соглашалась. Он устал. Придумал эти их отношения, искренне верил в них, и, как ему казалось, был к ним не готов. И, наверное, Слава стала самым большим разочарованием его жизни. Хотя, может, она слишком много на себя берет. И вообще она теперь должна думать о себе. «Мой милый Норберт. Мы никогда не будем с тобой вместе. Это невозможно. Мы совершенно разные люди. Я тебе очень благодарна, ты перевернул мою жизнь, ты сделал ее другой, я многому у тебя научилась. Но мы расстаемся. Я поняла, что теряюсь в тебе, что ты слышишь только себя. Поговорить с тобой напрямую я так и не решилась, на мой взгляд, лучше написать это письмо, которое ты сможешь перечитать несколько раз. Наверное, сначала оно тебя удивит. Потом разъярит. А потом, через несколько дней, ты вновь его прочтешь и наконец поймешь, что я хотела сказать. Норберт, ты меня не любишь. Может быть, ты пытался меня полюбить, но не вышло. У меня складывается впечатление, что есть люди, которым неподвластно это чувство. Некоторые об этом знают и не тешат себя иллюзиями. «Я не умею любить, и я не хочу никого любить. Зачем? Можно любить себя, свою жизнь и все то, что я так хорошо делаю». Прекрасное решение проблемы. У тебя не так. Ты убежден, что должен осчастливить свое окружение в лице женщины, которая тебе в данный момент нравится. Была твоя жена, ты рассказывал мне о Катрин, которая была до Клаудии, и, как я теперь понимаю, также не выдержала твоего натиска, а потом появилась я. У тебя есть четкий проект, как должна выглядеть твоя жизнь. В этом проекте обязательно должна быть женщина, и ты не сомневаешься, какой она должна быть. Есть твои стандарты: рост, вес, цвет глаз, манеры, стиль одежды. Ты ищешь женщину по стандарту, а потом пытаешься довести ее до совершенства. Модель, выбранная тобой, должна соответствовать твоим представлениям на сто процентов. Ты не жалеешь на это ни денег, ни сил. Все должно быть идеальным. Норберт, ты мог бы быть счастлив с роботом, с куклой. Но ты требуешь полного подчинения от живого человека. Я долго думала о том, возможно ли это? Можно ли такого человека найти в нашем мире? Допустим, я не могу тебе подчиниться, потому что у меня есть свои четкие взгляды на жизнь. Я согласна с тем, что совместная жизнь – это компромисс. Нужно все время идти навстречу и стараться, стараться… Но навстречу друг другу должны идти два человека. У тебя другое мнение. Ты на ошейнике за собой тащишь свою жертву. Но ты не понимаешь, что невозможно быть счастливой в ошейнике: болит шея, болит спина, ты задыхаешься. Неважно, кто в этом ошейнике находится. Породистая собачка или дворняжка. Это всем неприятно, для всех непереносимо. Я не советую тебе измениться, оглядеться, найти другую женщину. Я советую тебе оставаться одному. Думаешь, это жестоко? А я уверена – справедливо. Ты самодостаточный, ты знаешь, что и как. Ты ни в чем и никогда не сомневаешься. Тебе даже зритель не нужен! Норберт, я еще раз хочу от всей души поблагодарить тебя за проведенное вместе время и попрощаться с тобой». Слава отдала письмо при расставании в аэропорту. – Прочтешь, когда я уеду. – Что это? Зачем? – Некоторые мысли, которыми захотелось поделиться. В тот раз Слава не плакала, она улыбалась, думая о своей новой жизни. Слава Карелина летела в Москву, где ее ждала полная неизвестность. Не было работы, не было мужа, ей почти сорок лет и нужно начинать жизнь сначала. А если бы не случилось в ее жизни Норберта, как бы сложилась ее жизнь с Саввой? Может быть, она бы стала его возвращать, кто знает. Слава почувствовала легкий укол в сердце. Милый недотепа Савва, и он же – предатель. Как он мог, при чем тут его мама? Он предал их жизнь, их отношения, значит, он ей не нужен. Она достала из сумки небольшую записную книжку. Ее давняя привычка: в сумочке всегда лежит блокнотик и карандаш. Именно карандаш с ластиком. А вдруг что-то нужно записать, а потом, допустим, стереть? Карандаш с ластиком, блокнотик – затейливый. В какой-то момент привычка превратилась в безобидную манию: Слава скупала все красивые блокнотики, которые ей попадались. Дома накопилась целая стопка. Она их не дарила, не выкидывала, иногда перебирала. Вот этот куплен на Арбате, этот – в Крыму, этот – в командировке в Гамбурге. Из каждого нового места возвращалась с блокнотиком. Вот только из Дании – ни с чем. Слава сжала зубы, открыла блокнот и написала: 1. Больше не врать. И, главное, не врать самой себе. Дороже выйдет. 2. Расставить все точки над «i» и проговорить ситуацию с родителями, они должны быть в курсе, чтобы потом не отвлекали, не спрашивали, приняли мою новую жизнь. 3. Ага, стало быть, начинается новая жизнь. Что делать и как быть. Слава написала «Новая жизнь» и три раза подчеркнула написанное. Дальше пошли подпункты: 1. Новая работа. Без работы нам никуда. 2. Кем я хочу быть. 3. Нравится ли мне то, чем я сегодня занимаюсь? А чем она занимается? Она продает трубы. И кому это может нравиться? Никому. Над ней – вечно недовольный Никита, с одного бока – российские клиенты, которым все вынь да положь еще вчера, с другого – иностранные поставщики с вечными задержками поставок. И посредине всей этой нервотрепки – Слава. Купи, продай, разрули. М-да, мечта всей жизни… Хорошая зарплата. Никто не спорит, и это важно. Только вон денег накопила, машину сама себе купила, но даже в отпуск поехать не может тогда, когда ей нравится. Слава еще раз продумала возможность устроиться к конкурентам. Никита при расставании, естественно, спросил: – Куда пойдешь, к Куликову? Слава пожала плечами. Она видела, как побагровел начальник и желваки заходили у него на лице. В тот момент она просто испытала удовольствие. Вот и бойтесь теперь, тряситесь, что я все ваши тайны выболтаю. – Не забывай, ты подписывала бумагу о конфиденциальности. А Слава все держала паузу. – Я еще не решила, куда пойду. Тогда она действительно еще не знала и, конечно, в душе верила, что ей не придется больше работать здесь, в своих мыслях она уже жила в Мюнхене. Бродила по улицам города, заходила в продуктовые магазины, покупала продукты, потом ехала в их новую квартиру с Майером. Готовила для них ужин. Кто ж знал, что денег на продукты у нее не будет, что все и всегда Майер покупает сам? Как можно доверить деньги Славе? Она покупает одни отбросы, и готовит она неправильно. Даже из тех продуктов, которые Майер уже собственноручно купил. И масла льет мало или, наоборот, много, и редис чистит не с той стороны. Все не так. Слава содрогнулась. Воспоминания о чудном отдыхе в Дании были еще страшнее, чем о ее прошлой работе. Ну что ж, нужно искать новую работу, причем совершенно в другой области. Итого: 1. Новая работа. Кто Слава по профессии? Учительница немецкого языка. И кстати. Она всегда хотела стать учительницей, с детства. Хочет ли она этого сейчас? Нет, однозначно. Ей почти сорок, и у нее нет детей, это большая проблема в ее жизни. И боль. Она не может вот так вот сразу идти работать с детьми. Что она умеет еще? Может вести курсы немецкого языка. Уже теплее. В принципе, наверное, это очень интересно. Что еще? Может быть, журнал, газета? Писать для журнала статьи? Про что? Про женщин, про отношения мужчина-женщина?.. А может, сейчас пришло время сбыться ее мечте, которая всегда у нее была, но сидела глубоко. И опять пошла цепочка подпунктов: 1. Учительница немецкого языка. 2. Курсы немецкого языка. 3. Статьи для журнала. Слава тут же достала журнал «Аэрофлот» из кармана переднего кресла. Она листала журнал и добавляла новые темы, новые статьи. Убирала гламур, дописывала содержание. История? Путешествия? Архитектура? Сколько всего… Из самолета Слава вышла с четким планом, чего она хочет в этой жизни. И куда идти, она тоже знала. К Першину Аркадию, владельцу журнала «Мы и наше путешествие». Глава 44