Так Мишка и родился, между выходами двух номеров. А еще через полгода ее роман вошел в список бестселлеров. Глава 46 А через два года ей позвонила Марта. – Вы Слава? Меня зовут Марта. Вы меня не знаете, я знакомая Норберта Майера. Я бы хотела с вами встретиться. – С ним что-то случилось? – Нет, нет. Все хорошо, мы с Норбертом проездом в Москве, он очень занят, поэтому попросил меня с вами повидаться, у меня для вас посылка. Какие-то ваши вещи, если я не ошибаюсь. Слава опешила. Ничего себе жизненный поворот! Да, это действительно так. Что-то там у Норберта оставалось. Вроде бы из домашней одежды, но при чем здесь эта девушка? Послать ее подальше или все же съездить, посмотреть на нее? Или себя показать? Глупости какие, про что она думает! Что сказала эта Марта? Ее вещи? Значит, она поедет и заберет. Девушка говорила по-русски с небольшим акцентом: – Извините, не смогла вас предупредить заранее, Норберт только утром попросил меня с вами встретиться, написал ваш телефон, а вечером мы уже улетаем. Он сказал, что это не очень важно. Как получится, если я смогу до вас дозвониться. Вы не могли бы приехать сейчас к гостинице «Интурист»? Какие все-таки наглые люди. Не могли бы вы все бросить и метлой сейчас понестись туда, куда вам скажут? К вам тетя из-за границы приехала, ваш мусор привезла, которому уже два года как. Или больше? Слава сначала хотела швырнуть трубку, но любопытство пересилило. Она поедет и посмотрит на эту Марту своими глазами. Слава ничего не слышала все эти годы про Майера. После той поездки в Данию они больше не пересеклись. Она тогда не стала рассказывать, что потеряла работу, зачем. Он, естественно, узнал, но не позвонил домой, не спросил, что, как, не предложил помочь. А теперь, видите ли, ему ее вещи жить мешают, пространство свободное занимают. Некуда лампу итальянскую ставить. Ну-ну. – Я смогу подъехать через два часа. – Она и через час смогла бы, но из вредности накинула время. Слава в тот день работала дома, Мишка был в яслях. Она вполне могла выделить пару часов на эту встречу. Значит, Норберт все же нашел свою судьбу. В Москву ее вывез, решил Славе показать, как образец примерной жены. Ну-ну, посмотрим, как должна бы была выглядеть Слава. И как хорошо, что она теперь не должна выглядеть так! Ох, как ее задел тот звонок. А еще больше, что она собралась туда ехать. Интересно, кто она, эта Марта? Точно не русская, говорит с мягким прибалтийским акцентом. Может быть, латышка, эстонка. Из чувства противоречия Слава не стала наряжаться. Затянула волосы в хвост, как была в домашних джинсах, так и пошла на это странное свидание. Сумку только дорожную захватила. Там вроде у нее куртка имелась. Да-да, Майер купил. Серую, с цигейковым воротником. Слава еще удивилась и уж тогда не сумела сдержаться: – Как у милиционера, не хватает только ушанки. Майер тогда обиделся, она просила прощения, он плакал: – Хотел, чтобы Лисенку было тепло. Она тогда оставила куртку у него, мол, приезжает обычно в пальто, чтобы можно было переодеться во что-нибудь спортивное. А ведь, наверное, Марте тоже любопытно на нее посмотреть. Может, еще и вопросы задать. А может быть, будут упреки. Или даже какой-нибудь наезд. * * * Марта ждала ее в холле гостиницы «Интурист». Слава сразу поняла, что это она. Сколько ей лет? Тридцать, не больше. Высокая, худенькая блондинка с очень короткой стрижкой. Почему-то бросились в глаза длинные руки, огромные мужские часы и хорошая открытая улыбка. Да, брючки-дудочки бежевого цвета, голубая хлопковая рубашка, коричневый ремень. Слава сразу определила магазины и цены. Еще один клон. Но, похоже, девушке хорошо в этом образе. Марта вскочила и пошла навстречу Славе. Она легко протянула руку для приветствия, как делают только иностранки: – Я – Марта, спасибо, что приехали. Вот ваш пакет. Она протянула пакет из магазина Max-Mara. Совсем маленький, явно куртки там не было. Видимо, по наследству перешла, злорадно подумала Слава. – Вы красивая, и волосы у вас такие, как он рассказывал. Вы же семьями дружили, да? Это сегодня так. Люди дружат как товарищи, а потом много работы и нет времени. Правильно? Слава пожала плечами: товарищи, стало быть. Ну и ладно, товарищи так товарищи. – Давайте присядем, здесь можно попить кофе. Хотите? У меня, правда, нет кошелька, – слегка смутилась девушка. – Я вас угощу, не страшно, – опять же со злорадством воодушевилась Слава. Начинаешь, милая, так же, как и я! И мне когда-то на расходы не выдавалось. – А я – Слава, да вы и сами знаете. Может быть, пирожные? Есть картошка, берлинское печенье и «Наполеон». – «Наполеон»! Норберт не любит и не покупает, а я люблю! Но не ем, а то он расстраивается! Кто б сомневался. Они заказали кофе, по пирожному, расположились в мягких креслах отеля. Слава поймала себя на том, что испытывает сложные чувства. И в первую очередь, конечно же, ревность, какую-то досаду. Вот сидит перед ней счастливый большой ребенок, весь окруженный заботой и вниманием. Да, нет кошелька… Так у нее все есть и без этого кошелька! Пирожные ест втихаря… Так тоже, вредные те пирожные! Неужели Слава позавидовала? Слаб человек все же. Но Марта ей нравилась. Открытостью, непосредственностью. – Вы хорошо говорите по-русски. – Да. Я из Польши. Я говорю по-русски с детства, у нас русский отец, а мать полька; мы все, дети, говорим по-русски. Нас четверо, и мы все дружные. Я самая младшая. Мы из Кракова. Да. Я познакомилась с Норбертом год назад, он приезжал по работе в нашу компанию, у нас завязалась переписка. У него же есть польские корни. Он свободно говорит по-польски. И он влюбился в меня. Ему очень нравится говорить по-польски. Поэтому, что ли, влюбился? – Простите, а сколько вам лет? – Двадцать восемь! – Он намного вас старше. – О да, но это только плюс. Разве не так? Он очень понравился моим родителям. – Марта тщательно выговаривала слова. – Я переехала в Мюнхен всего три месяца назад. Да, он готовил специально квартиру. Подушки, матрас. Чтобы все было удобно. Вот! А сначала Норберт пригласил меня в гости, год назад, на Рождество. Все было красиво. Покупал подарки и мне, и моим родителям. За мной так красиво никто не ухаживал. Подарки, поездки, дорогие гостиницы, красивые украшения. Вот эти часы, видите? Слава про себя подумала: вижу, они безобразные. Наверное, дорогие, но совершенно не смотрятся на тонких запястьях Марты, делают ее руки еще длиннее. – Он для меня готов на все. Придумал вот эту стрижку, стиль мой создал. О да, стрижка – это много! Это все! Слава не комментировала, только слушала. Значит, и стрижка – его рук дело. А ведь у Марты очень красивые волосы. Зачем же их обстригать под ноль?! И ушки у Марты слегка лопоухие. – Я не говорю по-немецки. Он готов переводить мне день и ночь, он меня ведет в другой мир за руку. Понимаете, мы в Польше живем просто. В моей стране сегодня не все благополучно. Я из хорошей семьи, но четверо детей. Да! Конечно. Я первая получила высшее образование. Я юрист. Норберт для меня – это шанс. Это я вам честно говорю. Слава пила кофе, слушала эту почти что девочку, восторженную, светлую, чистую, и вся картинка складывалась у нее в голове. Бедная ты бедная. Ты не знаешь, куда тебя сейчас понесло. А девочка была искренняя, она рада тому, что произошло в ее жизни, и благодарна. Но благодарность – это не любовь. – Вы поймите, Германия и Польша – это все другое. И родителям было не до нас. Мы росли сами. И вдруг появился Норберт. Он окружил меня такой заботой. Даже говорить неудобно, но раз вы друзья Норберта, то и мне, значит, тоже. Все, что на мне, – это все Норберт. Он меня так любит! Хотел для меня сделать все. Он продумал мой образ. Кем я приехала к нему? Обычной. Конечно, я ему благодарна. Где он и где я со всей моей семьей. Марта все говорила и говорила, а Слава удивлялась и утверждалась в своих догадках. Друзья, говоришь? Так нет у него друзей. Это он ей, Славе, насолить хотел. И ему это практически удалось. В голову не могло прийти педанту-немцу, что Марта сейчас на нее вывалит всю информацию. И про бедность, и про Польшу, и про благодарность. – А почему вы не учите немецкий язык? – А мне пока и не нужно, а там видно будет! – Марта лучезарно улыбнулась. Вот, значит, как. Ей не нужно, опять же, по мнению Норберта. – Вы даже не представляете, он все делает сам. Все покупки сам делает, я ж обязательно куплю все неправильно! В парикмахерскую за руку. Все сам. Я для него как ребенок. – Но скоро у вас могут появиться свои дети. – А мы с Норбертом еще не решили. Может, мы будем жить для себя. С детьми столько хлопот. А мы должны объездить весь мир. Норберт прямо так мне и сказал: я возьму тебя за руку и покажу тебе целый мир. – Да, Норберт – богатый человек. У него есть средства, он действительно может много чего вам показать. Слава встала, ей все это порядком надоело. – Спасибо вам, Марта. Мне нужно идти, сына забирать из детского садика. – У вас есть сын? – Да, и это самое большое счастье в жизни. И вдруг она вспомнила господина Краха, помощника Майера. Может, тому тоже весь их роман казался странным или даже раздражал, но он поговорил со Славой, нашел время, пытался ее предупредить. А что же она сейчас? Почему ей не жалко эту девушку? Чем она виновата? Слава опять села на диван. – Правда, не лишайте себя этой жизненной радости. Дети – это такое счастье! И еще хотела вам сказать: Майер – он очень хороший человек, и я вижу, он вас любит, вас нельзя не любить. Только не теряйте свое «я». Я вам это говорю, потому что старше вас, у меня уже есть жизненный опыт. Так вот, вы тоже интересный человек. Сами по себе, без денег Майера. Вы же уже стали юристом и работали в хорошей компании. Это при конкуренции и безработице. Через какое-то время вам опять захочется что-то делать самой. Так что вам нужно учить немецкий язык, выходить на работу. Ну, я так думаю… Девушка смутилась: – Не знаю, Норберт не хочет. – Марта, я рада, что у вас есть мой номер телефона. Если что, звоните. Ах да, вот адрес. Вдруг приедете в Москву, с удовольствием буду вашим гидом. – Спасибо вам, Слава. Какая вы прекрасная. А вы были в Польше? Приезжайте к нам. У нас красиво. Все зеленое. Они тепло пожали друг другу руки и разошлись. Слава думала, навсегда, но через год пришло еще одно письмо. Теперь уже от Марты. Глава 47 «Дорогая Слава, я не могу не написать вам это письмо. Я нашла у Норберта ваши фотографии. Это случилось, когда я собирала свои вещи, чтобы уехать обратно в Краков. Я поняла, что вы были не только друзьями. Как же он мог? Зачем он мне врал? Он хотел сделать вам больно. Но я не знала. Я бы не пришла к вам никогда. Но я не знала. Простите меня.