– Ага, – гулко отвечает она. Судя по звукам, она на работе. Разве что она и дома установила оборудование, которое так же скрипит и трещит. – Вчера утром мне позвонил мужчина. Где ты был? Я весь день пыталась до тебя дозвониться. – Он сказал, как его звали? – Как его звали? В каком смысле? – Как звали мужчину, который тебе звонил? – Хм, – отвечает Анникен. – Это мог быть Гюннар Уре? – Нет, он назвал фамилию Свердрюп. Может быть, Мартин. А что? – Ладно, забудь. Это не важно. Что они тебе рассказали? – Что нашли в море тело и думают, что это мой сын. – Что ещё? Они сказали что-нибудь ещё? – Они спросили, был ли с Расмусом кто-то ещё, пока он там жил. – И был? – Да, несколько его друзей приезжали туда ранней осенью, но они давно уехали. – Они упоминали про женщину? – Да. Они интересовались, была ли среди них девушка или не встретил ли он там кого. Я сказала, что он был один. Я слышу, как Анникен Моритцен всхлипывает, её голос приглушён, как будто она прижалась к трубке ртом. – Что вообще происходит? – шепчет она. – Прости, Анникен, – отвечаю я, – что не смог сделать большего. – Нет, подожди, Торкильд, – плачет Анникен Моритцен на другом конце. Я кладу трубку и отключаю телефон. Сейчас я ничего не могу для неё сделать. Она должна пройти остаток этого пути одна. Это единственный способ пережить. Старик у окна смотрит на меня, не двигаясь. Я встаю и подхожу к его кровати. – Я ведь не могу пробудить мёртвых к жизни, правда? – говорю я и кладу телефон обратно в карман куртки. – Я, которому едва удаётся следить за самим собой. …Я лежу и смотрю в потолок, пытаясь призвать сон с девушкой в светлой квартире с высокими окнами. Вместо этого появляется какая-то хищная птица, а сразу за этим между нами возникает рука. Она хватает меня и не хочет отпускать, как бы сильно я ни кричал и ни пытался вырваться. Я открываю глаза и, задыхаясь, сажусь в кровати. Мужчина у подоконника всё ещё сидит на краю кровати и сонно смотрит на улицу. – Чёрт, – вою я и срываю одеяло – Чёрт, чёрт, чёрт! Я развязываю ремень на канюле, вставленной в вену, вынимаю её и бросаю на пол. После этого я иду к двери. Я должен знать, что́ нашёл на острове. Глава 46 Я открываю дверь палаты и выглядываю в коридор. Тело неконтролируемо трясёт, волосы на руках встали дыбом; ступая на холодный пол, кажется, что по голой коже водят ледяными пальцами. На мне надета только больничная рубашка с пуговицами спереди. К моему большому удивлению, я обнаруживаю, что морг находится вовсе не в подвале больницы. Напротив, он на восьмом этаже, всего на пару этажей ниже меня. Лифт останавливается, и двери с дребезжанием открываются. Я подхожу к двери, на которой висит табличка «A8. Патологоанатомический отдел». Внутри ещё один коридор, за ним стойка регистрации и комната ожидания. В глубине с обеих сторон находятся несколько дверей, и слышен чей-то голос и весёлый смех. За стойкой никого нет. Я прокрадываюсь внутрь и иду по коридору, пока не натыкаюсь на дверь с надписью «Кабинет аутопсии и трупохранилище». Внутри комната для переодевания и душ. На противоположной стороне – дверь, ведущая в сам кабинет аутопсии, где стоит и охладитель трупохранилища. Ещё не открыв дверь, я чувствую запах. Я останавливаюсь у одного из открытых шкафчиков в раздевалке. Рядом стоит большая полка для обуви с тремя парами ботинок. Я достаю из шкафа зелёную спецодежду и надеваю её поверх своей рубашки: брюки, ещё одна рубашка и халат. Кроме того, я надеваю пару ботинок с полки, чтобы больше ходить босиком по холодному полу, подхожу к двери кабинета аутопсии и приоткрываю её. В кабинете светло, стены обшиты блестящими металлическими пластинами. На полках лежат пилы, миски, чаши, приборы для взвешивания, зажимы, ножницы и специальные ножи. Посредине комнаты вокруг медицинских столов веером стоит группа из десяти – двенадцати человек, спиной ко мне. Я уже собираюсь развернуться и закрыть дверь, но тут слышу голос за спиной: – Тоже опоздал? Я смотрю в лицо молодой женщине с пышными светлыми волосами, собранными в пучок на уровне шеи. Она стоит у двери в раздевалку с фотоаппаратом через плечо и уже застёгивает на себе зелёный халат. – Я Астрид, – здоровается она, – криминалист из полиции. – П… Привет, – запинаюсь я в ответ и хватаюсь за дверной проём, чтобы за что-нибудь держаться. – Я буду присутствовать на аутопсии вместе с вами. – Хорошо, – отвечаю я, всеми силами сдерживая дрожь от холода. – Ты ведь студент, так? – она подходит ко мне, надев ботинки, и становится передо мной. – Ох, выглядишь неважно, – говорит она и жмёт мне руку, – уверен, что выдержишь это? – Прости, – оправдываюсь я, – я сегодня явно не в лучшей форме. – Из-за запаха? Я усиленно киваю, а Астрид наклоняется ко мне, положив руку на грудную клетку, и шепчет: – Боюсь, должна тебя сразу предупредить. Эти морские трупы – самое худшее, что бывает. Она хитро подмигивает и хлопает меня по плечу. После этого открывает дверь в кабинет и проводит меня к группе, которая ждёт у металлических столов. Астрид берёт две сетки для волос, маски, перчатки и бахилы из корзин у двери и передает один из комплектов мне. Она обходит студентов и встаёт с другой стороны медицинского стола вместе с патологоанатомом и хирургом. Я подхожу к толпе студентов и встаю сзади. Я видел много таких вскрытий. Первое – ещё будучи студентом полицейской академии. Запахи и ощущение ожидания того, что сейчас случится, всё такие же, органы чувств обычно настраиваются на то, что произойдёт, и перед тем, как войти, настраиваешь себя на нужную волну. На этот раз я жалею о том, что пришёл, только увидев труп в чёрном чехле на медицинском столе перед нами. Ноги онемели, и тяжесть в диафрагме нарастает. Я замечаю, что под сеткой для волос и на висках у меня выступает пот. Держаться на ногах стоит больших усилий. Кислый и горьковатый душок от тела подталкивает меня к абсурдной идее, что под чехлом я увижу своё собственное изрубцованное лицо. – Господи, – вздыхаю я и случайно толкаю одного из студентов, стоящих передо мной. Студент пожимает плечами и сдвигается в сторону, что хотя бы доказывает, что я всё ещё человек, а не просто болезненное аморфное тело безо всякой цели и смысла. – Все на месте? – патологоанатом пожимает руку хирургу и суровым взглядом обводит собравшихся. – Астрид – из полиции. Она сегодня здесь, потому что, возможно, тут имела место неестественная смерть, и полиция запросила судебно-медицинскую экспертизу пострадавшего. – Он чешет нос и продолжает: – Сейчас увидите почему. – Можно спросить? – спрашивает юноша азиатской внешности, имеющий, впрочем, произношение городского населения центральной Норвегии. – Разумеется, – сухо отвечает патологоанатом, – спрашивай. За этим вы и пришли. – Я читал, что скоро появятся роботы, которые выполняют виртуальное вскрытие, и в будущем оно заменит традиционное… Патологоанатом поднимает руку и слегка наклоняет голову: вопрос, кажется, его увлекает. – Понимаю, дорогой студент, – он делает небольшую паузу и продолжает: – Обонять, рассекать и ощупывать – проделав всё это, мы получаем медицинские данные, которые не добудет ни одна машина. Но я вовсе не противник технологий будущего, так что, как знать. Он смотрит на Астрид, она заканчивает настраивать фотоаппарат. – Может быть, вы что-нибудь добавите? Астрид отвлекается от фотоаппарата и отрицательно мотает головой. – Ну, – патологоанатом берётся за молнию на чехле и начинает её расстёгивать, – тогда начнём. И помните, если кому-то станет плохо, не стесняйтесь отойти, чтобы присесть или выйти, если нужно. Здешний буфет – прекрасное место, чтобы переосмыслить выбор профессии. Вдруг кому-то захочется стать электриком или пойти в розничную торговлю. Запах бьёт в ноздри, когда он расстёгивает молнию. Шелестит пластик, нескольких студентов слегка пошатывает, и они начинают дышать ртом, опираясь друг о друга, чтобы сохранить равновесие. Нашему виду открывается пожелтевшее лицо, почти потерявшее цвет, оно слегка набухло по сравнению с прошлым разом. Кожа плотная, шершавая, с шишками на щеках и вокруг рта. – Итак, – объявляет патологоанатом после того, как они вместе с хирургом сняли чехол, обнажив перед нами тело на медицинском столе. Расмус Моритцен одет в водолазный костюм, в нём много дыр, и костюм выпирает в области живота и бёдер. Анникен, однако, была права: он отправился погружаться, когда пропал. Студенты спокойно стоят и смотрят туда же, куда и я: к запястью Расмуса привязано чьё-то предплечье.